Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

И снова, и снова эти пустые детские. Какая разница, какого цвета обои, если в этом доме тебя никто уже не ждет?

И вдруг воспоминание. На этот раз недавнее. Хаокин сидит на подоконнике и разглядывает что-то внизу. Элеон зашла внутрь комнаты.

— Как думаешь, в этом воспоминании появятся родители? — спросила девочка у Ксандра.

Хаокин обернулся, будто увидел кого-то. Элеон тоже оглянулась, но позади стоял только Ксандр. Она снова взглянула на Хаокина. Холодные синие глаза его смотрели прямо на сестру. Элеон и понять ничего не успела, как стрела выскользнула из арбалета. Ксандр еле успел оттащить Элеон в сторону. Девочка взвизгнула. Они быстро закрыли дверь и побежали в коридор, обратно к лестнице. Хаокин выбрался из комнаты и погнался за ними. Еще один выстрел — попал в ногу Ксандра. Мальчишка кинулся на Хаокина и с разбега ударил его об стену.

— Потише вы! — завопила Ариадна из соседней комнаты. Человек со шрамом сидел напротив девушки и что-то старательно объяснял. — А можете еще раз повторить? — сказала Ариадна. — По-моему, я или чего-то не поняла, или это бред какой-то.

Хаокин быстро оттолкнул от себя мальчишку, и тот упал через перила. Элеон побежала за Ксандром, взвизгивая от каждого нового выстрела. Ей повезло. Один раз Хаокин спотыкнулся, второй раз попал в персонажа картины, который схватил сестру.

Элеон спрыгнула с последних лестничных ступеней, взяла за руку Ксандра, и они помчались в очередную комнату. Закрыли дверь. Хаокин опять стучался. А они переводили дыхание. И вдруг Элеон заметила корзину. Альбинос-аган. Точно. Он оказался в этом мире вместе с ними. Элеон подошла к корзине и не поверила глазам.

— Ксандр! Смотри!

Он тоже подошел.

— Это то, о чем я думаю? — спросила Элеон.

— Это же миф. Их не существует.

— Нет, — улыбнулась Элеон. — Это чудо. Открой дверь. Пусть Хаокин тоже поглядит.

— Нет! — закричал Ксандр. — Он тебя убьет!

— Не убьет. Он мой брат.

Ксандр медленно подошел к двери, в которую еще долбился Хаокин. Элеон взяла на руки маленького агана. Ксандр медлил.

— Ты должно быть очень смелая? Или глупая?

Элеон усмехнулась.

— Открывай.

Замок щелкнул. Хаокин чуть не налетел на Элеон. Он не ожидал, что она будет прямо перед дверью. Но сестра стояла там, а на руках у нее сидел белый жеребенок с пробивающимся на голове рогом.

— Оказывается, тьма — это маска света, — сказала Элеон.

— Чего? — не понял Хаокин.

— Тьма — это маска света. Агана, которая тогда ворвалась в комнату и съела кусочек рога, была беременна. И у нее родился… единорог! Представляешь? Думаю, в этом кусочке хранилась светлая магия, как ты и говорил. И под действием этой магии жеребенок стал тем, кем и были когда-то предки аганов — единорогом. Разве не прекрасно это? Аганы, воплощение адского пламени и зла, — на самом деле единороги. Мы считали, что светлой магии нет. А она жила всё это время, только приняв другую форму. Это похоже и на людей. Мы рождаемся чистыми, для света, но не найдя его, заходим в тень. Но оттого не перестаем быть теми, кто мы есть. Тьма — лишь маска… Я знаю, что говорю глупости. Но просто… это то, что я увидела. Я увидела чудо. И это так странно.

Хаокин застыл на месте и смотрел на единорожку. Брат выглядел таким уставшим, что казалось, сейчас упадет.

— Не бойся, погладь малыша, — предложила Элеон.

Хаокин чуть наклонился, дрожащей рукой провел по голове жеребенка и вздрогнул, когда нащупал рог. Элеон увидела, как глаза брата зеленеют.

— Черт возьми! — Хаокин отскочил в сторону.

— Хаокин! — воскликнула Элеон. Брат приобнял ее, стараясь не давить на единорога.

— И долго я был психом?

— Всю жизнь, — мрачно ответил Ксандр. Хаокин взглянул на него и усмехнулся. Затем опять обратился к сестре:

— Ладно. Пора выбираться отсюда. Нужен… ключ!

— Он у Ариадны был, — ответила Элеон. — А она его выбросила.

— Серьезно? Ты не шутишь?

— А я похожа на шутницу?

— Хм. И где же этот ключ искать?

— Вот он, — Элеон указала на Ксандра, — сказал, что где-то в твоем подсознании, в месте, которое ассоциируется с затерянным уголком.

— Так. А он-то кто? — Хаокин посмотрел на Ксандра.

— Мы не совсем с этим разобрались. Кажется, я его как-то вызвала, — ответила сестра. — И он что-то типа тебя, но не ты, а вроде как ты; он помнит, что помнишь ты; он что-то вроде твоего подсознания.

— Так, — задумался Хаокин. — Если он — мое подсознание, а ключ где-то в подсознании, так, может, ключ у него?

Хаокин подошел к Ксандру, ощупал его карманы и вытащил ключ. Элеон удивленно посмотрела на мальчика.

— Почему ты мне не сказал?

— Не хотел его выпускать таким, — пожал плечами Ксандр.

— Пошел прочь, — махнул ему Хаокин.

— С удовольствием, — фыркнул Ксандр и исчез.

— Идем за Ариадной, — сказал Хаокин.

— И домой?

— И домой.

А Ариадна лежала на полу в детской и глядела на звезды, нарисованные на потолке. Мысли ее были где-то далеко-далеко. Она устала строить козни против Хаокина. В чем смысл? Последний раз, когда Ариадна сделала ему больно, ей не было весело. И вот сейчас ярость спала — а что осталось? Сожаление. Чувство вины, жалости. Зачем они вообще нужны? Почему человека вообще волнуют другие люди? Почему бы не отвечать только за себя?

— Чувак, который видит розовых слоников! — позвала Ариадна мужика со шрамом. — Как думаешь, любовь существует?

— Откуда мне знать? Ненависть я видел, злобу, агрессию, обиду, розовых слоников, как вы говорите. Любовь… да шут ее знает!

— Я могу показать, — сказал ребенок. Ариадна подняла голову. Пред ней стоял рыжий мальчик лет пяти с глазами Хаокина.

— Ты? Откуда тебе знать?

Он протянул ей руку. И они пошли к лестнице. Там Ариадна увидела что-то странное. Будто дымка, через которую всё расплывчато, непонятно, и две фигуры у двери — кажется, Хаокин и кто-то с рыжими волосами. Может, Элеон. Ребенок прошел сквозь дымку и сел на ступеньку. Ариадна тоже перешла через дымку и поняла, что у двери стоял не Хаокин, это был… Ариадна посмотрела на мальчика. Это его родители. Они ругались. В основном кричала мать. Отец чем-то очень сильно ее расстроил. Она думала…

— Ты меня больше не любишь!

К Ксандру подсели братья. А родители всё ссорились. Причина была в чем-то другом — не в том, что мать считала, что ее больше не любят.

— Я тебя ненавижу! — закричала она и дала мужу пощечину.

Мэри развернулась, хотела убежать, но спотыкнулась и упала…. Упала бы, если бы муж не подхватил ее. Он начал целовать ее в лоб, в щеки, чтобы утешить.

— Мамочка, тебе не больно? — спросили дети. Они побежали к ней. Обняли.

Мэри сидела и плакала. И повторяла: «Зачем вы так? Почему не спите?» А сама была такая счастливая. «Я вас так люблю, дорогие мои», — шептала она. Муж взял ее на руки и понес в зал. Мальчишки побежали за ним.

А Ариадна осталась там на лестнице. Одна.

Затем кто-то опустил ей руку на плечо. И девушка, уже зная кто, подняла глаза. Хаокин и Элеон стояли рядом с корзинкой. Ариадна сквозь боль улыбнулась. Хаокин протянул ей руку, чтобы помочь встать. Затем они втроем подошли к выходу.

— Поможешь? — Хаокин указал Ариадне на ключ в замочной скважине.

Вдвоем они повернули его. Дверь открылась. За ней было словно зеркальное отражение дома. Они прошли через это отражение. Подмир исчез. И позади их теперь находился лишь сад.

Дом мёртвых родителей VI

Хаокин вбежал в гостевую и рухнул на кресло-качалку — та задвигалась туда-сюда, туда-сюда, так что, казалось, сейчас перевернется. Но Хаокин сидел и улыбался с закрытыми глазами. Дела ему нет: упадет, не упадет.

— Не знаю, как вы, девоньки, но я устал, — сказал он. — Я решил: сегодня буду спать весь день, а уже потом — всё остальное.

Элеон нахмурилась. Такое беззаботство было ей не по душе. Ариадна же не могла еще отойти после подмира. У нее до сих пор перед глазами стояли эти дети и их мать.