Люди на болоте. Дыхание грозы

– Кто как, а я - ни при чем, - отрезал твердозаданник.
– Я так думаю:

беретесь научить людей жить по-новому, дак учите. Учите!
– Уже он

обвинял Апейку.
– Наладьте сначала, а потом других зовите. А то впихнули

людей, не разобрались толком с одними, а скорей гонят других. Как на пожар.

Трубят на весь свет - первые среди всех! Скоро добьемся на сто

процентов! Герои на всю республику! Портреты печатают в газетах, хвалят!

Берите пример!..

Апейка спросил, из какого они района. Оказалось, из Климовичского,

слава о котором действительно гремела по всей республике.

– И откуда он, толк тот, будет?
– вступил в разговор сидевший на

сундучке.
– Прислали того Ярощука колхоз строить, А он сам ни пахал, ни

сеял никогда.

– И пахать не будет!

– Конечно ж не будет. А командует! Ему лишь бы скорей! Лишь бы впихнуть

да доложить! Что задание выполнил, организовал всех! Да скорей домой, в

город, к жене теплой своей!

– Да разве ж он думать будет толком, что выйдет из всего этого завтра?

– Он-то не думает, а что ж - вы думаете?
– поддел строго Апейка.
–

Земледельцы! Бросили землю, поле - пусть дядя пашет!

Пускай дядя колхоз подымает, народ кормит!

Они не ожидали такого поворота. Апейка заметил, как сразу ушли в себя,

обособились от него.

– Было время, кормили, - неприязненно сказал тот, в телячьей шапке.
– И

пахали, и сеяли, и кормили.

– Да не очень-то и кормили, - снова пошел в наступление Апейка.

Чувствовал: не угов-аривать надо, а наступать твердо.
– Нечем особенно

хвалиться. И раньше - не густо.

А теперь, когда заводов столько строится, когда города растут, - и

совсем на голодный паек посадили б!

Бородатый глянул из-под телячьей шапки:

– Посмотрим, как вас колхозы накормят!

Апейка словно ожидал этого:

– Вот именно - смотреть будете! Другие будут пахать, сеять, биться,

подымая хозяйство в селах, а вы - смотреть!
– Он сказал тому, что в

телячьей шапке: - Сами удираете, да еще за собой людей тянете!

– Никого я не тяну! Я отщил, может, еще пятерых! Если б я хотел, дак

полсела, может, пошло б!

Его товарищи кивали: правду говорят, сами пошли, и другие просились.

– Не одни мы, - как бы повинился сидевший на сундучке.
– Думаете, тут,

на вокзале, мало таких? Половина, может, а то и больше. Все смотрят, куда

бы деться...

– Нет, не все. На виду всегда то, что поверху плывет.

Будет кому и пахать, и сеять, хлеб делать. Кормить - в том числе и вас.

Апейка видел: не хотели уже смотреть на него. Были как чужие. Бородатый

не скрывал озлобленности: еще один указчик нашелся! Но Апейка не жалел:

была уверенность, что правильно так строго повел речь. И их нечего

хвалить. Хоть он понимает и справедливость и боль их, кого глупость

какого-то Ярощука выгнала из родных дворов. Глупость Ярощука да свой

страх... Пускай знают, что есть и другая, большая правда...

Однако надо и к ним справедливым быть. Есть у них своя правда, есть. И

нечего скрывать это. Да и разве уж так упреки нужны им теперь: совет,

трезвый, разумный, - вот что им нужно прежде всего!..

– Не повезло вам, - сказал он мягче, как бы одумавшись. Они уловили в

его тоне сочувствие, посмотрели на него недоверчиво, испытующе.
– Не

повезло. С Ярощуком.

Все трое промолчали, но Апейка заметил: это - понравилось. Вновь как бы

стали ближе. Только тот, в телячьей шапке, поглядывал недоверчиво.

– Ярощук, может быть, ваша правда, дурак...
– Апейка задумался. Начал

рассуждать вслух: - Только ж тут и так можно рассудить: Ярощук - то

Ярощук. Ярощук - сбоку припека... Да и то, конечно, правда: недолгий

гость... Не сам убежит - так выгонят. Раскусят, что за птица, - метлой

выметут!
– Заметил у бородатого сомнение, возразил твердо: - Выгонят!

Раньше или позже - выгонят!

– В том и дело, что, может, и погонят - да поздно!

– Поздно не будет!
– Апейка говорил уверенно, как бы все знал заранее,

наперед. Знал: только так сможет переубедить, если вообще сможет

переубедить.
– Но не в том соль... Ярощук - Ярощуком, а колхоз - колхозом.

– Словно, подтверждая, что сказал очень важное и со всей

– ответственностью, глянул уверенно, с достоинством: знает цену тому, что

говорит. Не на ветер бросает.
– Колхоз, чего б там ни накрутил Ярощук, -

сам по себе дело надежное! Вот что главное!.. Неясное еще для многих,

новое, но - надежное.

Разумное. И свое возьмет!..
– Спокойно, уверенно предупредил: - Так что

и это имейте в виду: как бы не пожалели потом о себе...

Завязался спор о колхозах, привычный спор для Апейки, который столько

раз вел дома и который довелось снова вести здесь, на пересадке. Апейка не

мог бы сказать с уверенностью, что убедил их во всем, но задуматься

заново, это он видел, заставил... Как и прежде, стоял на пути, тревожил

всех троих Ярощук... "Тут же, хоть бы и хотел вернуться, дак с Ярощуком -

как жить!"

– Если буду видеть кого из ваших руководителей, скажу о нем...

– Уберут одного - другого пришлют!
– не обрадовался бородатый.

– Нет, пусть скажет. Может, что и людское выйдет...
– возразил тот, что

сидел на сундучке.
– Скажи. Или напиши...

– Скажу.

Разговор кончился. Трое молчали. Апейка почувствовал:

молчали потому, что он уже был лишний тут. Хотели о чемто