Люди сороковых годов

– В сорок шестом году хлеб у вас градом выбивало?
– спросил он его.

– Выбивало-тко!
– отвечал Родион очень уже бойко, как бы заранее заучив.

– А холера в сорок восьмом году была?

– Была-то-тко!
– опять отрезал Родион.

– А много ли у вас по селениям умерло человек от холеры?

– О-то, много-тко извелось народу!.. Упаси бог!
– почти пропел Родион.

Вихров догадался, что Родион был глупорожденный и почти идиот.

– А скажи, действительно ли на тебе недоимки сто рублей?

– Ну... не знаю... может, так!..

– проговорил Родион, как бы через пни скакав языком.

– Значит, ты признаешь ее за собой?
– подтвердил Вихров.

– Не знаю... признаю... да!
– согласился Родион, взмахивая при этом глазами на Клыкова, который, с опущенной головой и тихой походкой, ходил по гостиной.

– Ну, ступай!
– сказал Вихров Родиону.

Тот ушел.

– Прочие так же будут показывать, как и он, а потому вам не угодно ли писать так, что такой-то вот показал согласно с Родионом Федоровым! проговорил Клыков.

– Там-с увидим, - отвечал ему резко Вихров, - позвольте мне следующего недоимщика, Павла Семенова.

Пришел и тот, тоже не совсем, надо быть, складный мужик: он был длинный и все как-то старался стать боком и наклонить немного голову.

– Была ли у вас холера в селениях?
– спросил его Вихров обыкновенным голосом.

– Что-с?
– отвечал ему на это Павел, склоняя к нему еще больше свою голову.

– Была ли моровая язва, холера у вас?
– повторил Вихров погромче.

– Ах, да, приехал!
– отвечал Павел самодовольно, как бы поняв, наконец, в чем дело.

– Что такое приехал?
– спросил Вихров с удивлением.

– Он глух немного, - вмешался, наконец, в этот разговор Клыков.

– Была ли у вас холера?
– закричал Вихров на весь дом.

– Была, была!
– поспешно отвечал Павел.

– Бога ради, нельзя ли немножко потише этого, - сказал Клыков почти умоляющим голосом, - у меня жена в таком положении, в самом критическом теперь!

– Что такое?
– спросил Вихров.

– В критическом, - повторил Клыков, - последние часы девяти месяцев.

– Вот видите, это, значит, новое неудобство мне было останавливаться у вас.

– Напротив, это большое удобство для меня, потому что я не должен отлучаться от нее.

Вихров затем не так уже громко допросил Павла - и тот так же, как Родион, все подтвердил, что писал на него Клыков.

В это время человек внес водку и закуску, чрезвычайно красиво выглядывавшую.

Вихров, проголодавшийся дорогой, залпом выпил рюмку водки и закусил почти всего.

– Не прикажете ли еще?
– предложил ему хозяин, показывая на водку, но Вихров отказался и просил позвать ему нового недоимщика, но только потолковей немножко.

– Все ведь они здесь - пренеотесанный народ, - отвечал Клыков, уходя опять на цыпочках за недоимщиком.

Появившийся затем мужик назывался Сосипатром. В противоположность своим предшественникам, он, как видно, был не дурак, а напротив того - умница настоящая.

– Была ли у вас холера?
– спросил его Вихров.

– Была, судырь, была!.. Это что говорить, - повторил несколько раз Сосипатр.

– И вот все эти крупные недоимщики (Вихров пересчитал имена недоимщиков) действительно в холеру померли?

– Да когда же, кормилец мой, когда же помереть-то им, как не в холеру!
– почти воскликнул Сосипатр.

Вихров заглянул в список, в котором увидел, что на Сосипатре недоимки показано только один рубль.

– А на тебе недоимки всего один рубль?
– спросил он его.

– Рубль-с!
– подтвердил Сосипатр.

– Отчего же ты такой мелочи на заплатил?

– Крестьянские-то немощи наши, батюшка, немогуты-то наши крестьянские велики!
– сказал Сосипатр.

Записывая это показание, Вихров вдруг начал чувствовать шум в голове; в глазах у него как-то темнело, тускнело, и какой-то пеленой все подергивалось.

– Что, у вас не угарно ли здесь?
– спросил он хозяина, по-прежнему ходившего взад и вперед по гостиной.

– Может быть, и у меня что-то голова дурна; я сейчас велю открыть все вьюшки, - проговорил тот и, как бы озабоченный этим, ушел.

– Так это, ничего; немножко из печи угаром пахнуло, - сказал он, возвратившись и совершенно успокоившимся голосом.
– Прикажете следующих недоимщиков позвать - и не лучше ли их всех гуртом? Что вам каждого особняком спрашивать!

– Нет, не нужно! И вообще никого не нужно: у меня голова очень кружится!
– отвечал Вихров.

– Ах, боже мой, так не угодно ли вам отдохнуть?
– произнес как бы снова озабоченным голосом Клыков.

– Да, немножко, а главное - позвольте мне теплой воды.

Клыков сбегал и принес ему теплой воды.

Вихров выпил ее и, выйдя в другую комнату, стал щекотать у себя в горле. Для него уже не оставалось никакого сомнения, что Клыков закатил ему в водке дурману. Принятый им способ сейчас же подействовал - и голова его мгновенно освежилась.

– Не угодно ли вам мятных капель?
– говорил ему Клыков.

– Что ж, вам еще раз хочется отравить меня?
– сказал ему насмешливо Вихров.

Клыков сделал вид, как будто бы и не понимает, что тот ему говорит. Вихров больше не пояснял ему, а взял фуражку и вышел на двор. Мужики-недоимщики еще стояли тут.

– Послушайте, братцы, - начал Вихров громко, - опекун показывает на вас, что вы не платили оброков, потому что у вас были пожары, хлеб градом выбивало, холерой главные недоимщики померли. Вы не смотрите, что я у него остановился. Мне решительно все равно, он или вы; мне нужна только одна правда, и потому говорите мне совершенно откровенно: справедливо ли то, что он пишет про вас, или нет?

Между мужиками сейчас же пошло шушуканье и переговоры.

– Что, разве было то? Где тут, ничего того не случалось! Ты поди! Да что мне идти, ты ступай!