Люди желтых плащей

– - Что там?
– - спрашивает Женя.

– - Не знаю. Подсобка какая-то...

Череда мощных взрывов прокатывается по земле в какой-то вероломной близости от нас. Земля под ногами ходит ходуном. Теперь я знаю, что чувствуют люди в эпицентре шестибального землетрясения. А может, восьмибального....

Переворачиваются столы, по полу катаются железные профиля и трубы. Люди падают с ног. Что-то тяжелое обрывается с потолка и с грохотом падает вниз. Кто-то вопит от боли.

– - Присядьте! Прикройте головы!
– - говорю я.

Все приседают на корточки, сцепляя над головами кисти рук.

– - Я пошла!
– - Ева садится на край люка, свешивает ноги вниз и исчезает в темноте.

– - Следующий! Давай!

Мы опускаем вниз рыдающих Сашу и Лилит. Следом идут Ваня, Михась и Витос.

Настает очередь Арта. Тот упирается руками в края люка и его ноги повисают над черным проемом...

Смерть с шипением пикирует на нас сверху. Я скорее чувствую ее приближение, нежели слышу. Волосы на затылке встают дыбом, по спине бегут мурашки. Все это происходит в одно мгновение, а уже в следующее....

На нас обрушивается удар сокрушительной силы. Несколько долей секунд мои барабанные перепонки разрывает звук в сотни децибел, глаза режет свет в тысячи кандел. Затем я разом лишаюсь и слуха и зрения. Меня подбрасывает, переворачивает, а потом я зависаю в воздухе, как в космической невесомости, такой же черной и беззвучной.

Дальше все как в тумане. Слух возвращается первым -- если только непереносимый звон в ушах можно назвать слухом. Зрение то приходит, то уходит.

Я навзничь на полу. Вверху надо мной кусок неба... Переднюю часть ангара словно отрезало ножом циклопических размеров.

Звон. Темнота.

Я на боку. Кто-то тащит меня к люку. В середине ангара огромная дымящаяся воронка.

Звон. Темнота.

Моего лица касаются пальцы руки. Но это не моя рука. И ни чья... Это кисть. Оторванная кисть лежит на полу в луже крови.

Звон. Темнота.

Я у края люка. Кто-то тянет меня вниз. Последнее, что вижу -- край воронки, напоминающей огромную тарелку с расплескавшимся томатным супом. Там, за этим краем, в клубах черного дыма...

Звон. Темнота.

19:30

Я в каменном мешке боли. Внутри темно, тесно, душно, воняет гарью, просачивающейся сквозь крышку люка. Отовсюду слышатся стоны. Кто-то светит на меня фонариком...

– - Ты живой?

Звон в ушах немного стих, хотя до полного исчезновения пройдет еще немало дней. Но теперь я, по крайней мере, могу слышать.

– - Ты живой?

Я пытаюсь что-то ответить, но получается лишь слабо шевелить губами.

– - Его контузило?
– - спрашивает кто-то.

– - Не думаю. Просто оглушило...

– - У тебя осколок в плече и в ноге. Но не очень глубоко. Мы их вытащим и перевяжем раны. Жить будешь.

Я пытаюсь спросить, что с моим братом. Видимо, по несвязному бормотанию и движению губ меня удается понять.

– - Я нормально, -- слышу рядом голос Жени.
– - Даже не задело.

– - Это он тебя сюда затащил, -- говорит кто-то.

Наверху все рушится. Беспрерывно гремят взрывы, кричат люди. Стены подземного убежища вибрируют. Крышка люка отбивает дробь.

Мне помогают сесть и дают глоток воды. Глаза, ослепленные вспышкой, постепенно привыкают к темноте. Теперь я различаю своих собеседников -- это Женя, Михась и Ева.

В дальнем углу подземелья кто-то непрерывно стонет.

– - С Артом дело худо, -- поясняет Женя.

Я пытаюсь вспомнить. Последний раз я видел его висящим на руках над зевом люка. Это было перед самым взрывом.

– - Он упал, -- говорит Михась.
– - Сломал ногу. Слава богу, перелом закрытый. Но лодыжка опухла будь здоров.

– - Дальше ваш друг пойдет только в качестве багажа, -- замечает Ева.

Это ничего. Учитывая комплекцию Арта, нести его будет не тяжелее, чем походный рюкзак.

Я осматриваюсь. Мы внутри тесного подвального помещения, большую часть которого занимает разнообразный инвентарь: диски для пил, инструменты в ящиках, коробки с перчатками, касками и рабочей одеждой. На полках вдоль стен запасные лампочки, мотки провода и много чего еще. В одном из углов ведра и швабры.

– - Кладовка, -- говорит Ева.
– - Отсюда нет выхода.

Ясно. Если люк завалит, нас похоронит заживо. И все же это лучше, чем оказаться сейчас там, наверху. Я вспоминаю воронку в полу, обрамленную кровавыми ошметками. Снаряд угодил в самую гущу беженцев, столпившихся у ворот. Минуту назад там были и мы...

Артем кричит от боли. Виталик и Ваня колдуют над его ногой, но я не представляю, что можно сделать в такой обстановке. Вверху рвутся бомбы, все дрожит и рассыпается.

Меня охватывает паника.

– - Надо выбираться отсюда!

Михась укладывает меня обратно на пол:

– - Не спеши. Сначала вытащим из тебя эти железки.

20:00

В начале девятого бомбежка нашего сектора города прекращается. Мы все еще слышим ее в отдаленье, но земля уже не дрожит под ногами, стены не гудят, а пыль не сыплется нам на голову. Снаружи все тоже как будто бы стихло. Не слышно ни людей, ни "прокаженных"; вертолеты -- и те улетели.

Наконец, Ваня предпринимает попытку открыть люк. Залезает на лестницу, упирается руками в крышку.

Мы следим за ним, затаив дыхание. Момент истины. Если вход завален, нас ожидает долгая и мучительная смерть.

Ваня налегает на крышку, кряхтя от натуги.

– - Бля... не поддается.

У меня обрывается сердце.

– - Сильнее, Вано!
– - говорит Михась.

Ваня бьет по крышке ладонями, но та приподнимается над полом лишь на пару миллиметров. Сверху слышится железный звон, как если бы кто-то тряс над нами мешком с кастрюлями. Люк однозначно завален, но, кажется, это мусор, а не элементы конструкции.