Льются слова, утекая в песок...

– Неужели никто не учил вас мыть руки?
– удивилась она.
– И умываться? Разве ж это приятно - всегда бродить вокруг такими грязными, испачканными?

– Но это Неверленд!
– возмутился один из них - юноша в очках, какой-то высокий и нескладный.
– Разве в Неверленде есть где мыть руки?

– Ну ведь вы пьёте откуда-то воду, - возмутилась она.
– Вот разве ты, - она посмотрела на светловолосого, синеглазого мальчишку, - не желаешь быть чистым?

Но Глеб только рассмеялся за её спиной, будто бы она сказала что-то неимоверно смешное, и протянул руку, сжал её запястье, осторожно и почти нежно - словно умел. В отличие от них всех, он не был грязен - не испачкался, не изгваздался в чём-то, стоял всё такой же ровный и красивый, как и тогда. И она почему-то краснела, пусть и понимала, что платье у неё и длинное, и закрытое - ей было неловко перед его взглядом.

– Они всё ещё потерянные мальчики, которые любят потерянную девочку, - пожал плечами он.
– Они ждут, пока она будет их умывать, кормить их из ложечки, а не когда будет целовать их и обнимать за шеи.

– Но ведь они ищут маму, а не любовь себе!

– А кто сказал, что у них была мама больше, чем потерянная девочка? Думаешь, с нею им было так плохо? Они б с радостью повстречали её, если б им кто разрешил, и пустились в пляс вокруг неё.

Светловолосый улыбнулся - его изорванная жёлтая майка, казалось, вот-вот осыпется нитками и упадёт с него, и он был бы привлекательным парнем, наверное, но в нём ничего не осталось от нормального будущего мужчины, только сплошная пустота и мальчишеский потерянный взгляд.

Она мотнула головой. Где могла его видеть? Где в Неверленде повстречала когда-то?

***

Они всё плясали вокруг неё и водили хороводы. Она стирала, умывала их и каждый раз накрывала на волшебный стол, но никто из них не сказал им спасибо. Дети, заключённые во взрослых телах, они метали друг в друга едой и грязью и никогда не мыли руки перед едой.

Она устало опускалась на свой стул и опускала голову, когда они прыгали вокруг неё, она отмахивалась и стыдливо отворачивалась, когда они хотели, чтобы она их искупала - эти взрослые дети.

И она каждый раз падала с ног и ждала полнолуния - но полнолуние наступало, а она не могла открыть глаз, чтобы покинуть Неверленд раз и навсегда.

Она могла ходить по лунному свету, как и он, но ни разу не проделала этот фокус сама. Он ступал на лучик и шагал куда-то вперёд, а она оставалась тут в этой огромной клетке под открытым небом.

А когда лили дожди с небес, он приходил к ней и так ласково - будто бы взрослый мужчина, - целовал в затылок, что она почти верила в то, что что-то может исправиться.

Но они не взрослели. Он смотрел на неё мудрыми глазами молодого - или не совсем молодого, - человека, как и она на него, а они прыгали вокруг, пытаясь овладеть капелькой её внимания. Но она не могла - она ненавидела их уже, будто бы каждый сделал ей столько всего плохого, что человек и не может уместить в одну короткую жизнь.

Она смотрела на него так устало-устало, будто бы это потерянные мальчики повзрослели именно из-за него - обвиняюще, холодно и страшно.

– Ты их ненавидишь, - тихо выдохнул он.
– За что ты их так ненавидишь? Ведь они всего лишь дети.

– Они уже давно не дети, - она повернула голову набок.
– Они даже не могут своё имя назвать, а ведь каждый из них должен давно стать взрослым мужчиной. И им нужна не потерянная девочка, им нужна мама, а я не умею ею быть.

Он осторожно коснулся её руки - и растянулся на мягкой траве, глядя на полную луну.

– Я не знаю, как их зовут, - прошептал он, сжимая её тонкие пальцы.

– Я не знаю, по какому принципу искал тебя, но уж точно не думал, что ты станешь уставшей нянькой для моих…

Он запнулся. Кем они были для него?

– Скажи мне, когда ты будешь готова уйти отсюда, и я тебя уведу, - проронил наконец-то он.
– Скажи мне, и я помогу тебе дойти туда, куда нужно.

***

– Как тебя зовут?
– она всматривалась в его синие, ясные глаза - но он был таким пустым, таким глупым - на полях Неверленда он плясал и пачкался в болоте, а рядом не было мамы, которая бы умыла его лицо, отёрла руки, заставила бы почистить зубы.

Он рассмеялся и потянул какого-то зайца за уши - предложил ей такую вот расплату за собственную глупость. Это просто его отдельная цена - он платит за то, что она ещё один раз просидела с ним до самого вечера.

– Как тебя зовут?

Но потерянный мальчик только покачал головой. Она так не хотела бросать их - но они бесновались и прыгали вокруг, и каждый её вопрос таял в жуткой игре. Они не понимали, что они творят, а она запуталась и так устала от постоянного мельтешения перед глазами, что уже и дышать почти не могла - всё надеялась, что они куда-то уйдут, скроются с её глаз и больше никогда-никогда не посмеют коснуться её руки.

– Как тебя зовут?
– спросила она и загадала на результат, но он только рассмеялся, будто бы дикое животное.

***

В ту ночь было полнолуние. Она пришла к нему - совсем тихо ступала по траве, понимая, что он единственный, кто уже давно перестал быть мальчиком в маленьком мирке, который сам же и создал. И он протянул руку и сжал её запястье, а после они двинулись по лунному лучику к её дому.

Потерянные мальчики плясали там, внизу, и она не знала, как их зовут. Она шла вперёд, потому что это было единственным шансом спастись от этого безумия бесконечного детства. Она шагала так уверенно, потому что не могла свернуть в сторону и остановиться. Она устала от всего - а там, впереди, было что-то тёплое и знакомое.

Она наконец-то почувствовала свободу. Она дышала полной грудью и ступала по тонким лучикам - прежде чем оказалась в собственной кровати, почувствовала, как мягки его чёрные, густые волосы - и потерянные мальчики растворились волной за её спиной.

Она открыла глаза от жуткого хохота - женского, знакомого весёлого смеха, что пронзал её, будто бы ножом, насквозь.

Склепова сидела в кресле - и смеялась, словно сейчас она узрела что-то дико смешное и странное. Бейбарсов - полностью одетый и какой-то грустновато-странный. Он сжимал книгу в руке, да так крепко, что аж побелели пальцы - и смотрел на неё пристально, словно ждал того мгновения, когда Гроттер наконец-то очнётся.

И она поняла - наконец-то поняла!
– кто был тем голубоглазым пареньком, имя которого она так страстно желала узнать.

– Где Ванька?

Склепова даже не отреагировала на это восклицание, а Глеб коротко хмыкнул, словно выражая своё презрение даже к одному только упоминанию этого человека.

– Где Ванька?!

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и будто бы пыталась одним только коротким взглядом убить некромага. Но это было нереально - в конце концов, даже профессиональные маги целыми огромными отрядами не могут уничтожить мага Смерти. Нынче она бы схватилась и за раздиратель - да только его под руками, увы, как обычно не оказалось.