Лжец, лжец

Раздался раскат грома, и я закрыла уши, но он не прекращался, не прекращался, не прекращался. Он не остановился.

Убирайся, убирайся.

Убирайся от меня!

Я проскользнула в спальню Истона и хлопнула дверью, как будто это действие могло отгородить меня от воспоминаний. Тяжело дыша, я отошла от его двери и обернулась.

Молния засветила в окно, время от времени освещая темную комнату. Истон провел рукой по лицу и сел в кровати. Темные волосы беспорядочно упали ему на лоб, его глаза прикрыты тяжелыми ото сна веками, когда он заметил меня.

— Ева? — он встретил мой пристальный взгляд, сел немного прямее. — Что случилось? Ты в порядке?

Я покачала головой, пытаясь спрятать дрожащие руки за спину. Какой бы нервной я ни была до сих пор, странное сочетание теплоты и смущения переполнило меня от его покровительства.

— Я в порядке.

Он внимательно наблюдал за мной.

— Могу я… — я прикусила губу, выдавливая слова. — Могу я переночевать здесь? С тобой?

Он долго не отвечал. В комнате воцарилась тишина, и мои нервы натянулись. Я не рассматривала возможность того, что он мог сказать "нет". Что, если он скажет "нет"?

Я отступила назад, коснулась пальцами ручки.

— Забудь об этом. Я веду себя глупо.

Возясь с дверной ручкой, я остановилась, когда он откинул одеяло и приказал:

— Останься.

Я пристально посмотрела на него.

— Пожалуйста, — это мягко и убедительно.

Мои пальцы соскользнули с ручки. Я подошла к нему и вытерла ладони о пижамные шорты.

Я та, кто пришла сюда, кто попросила его. Но он сказал — пожалуйста… Как будто это он хотел, чтобы я осталась. Как будто это я делала ему одолжение.

Я забралась к нему в постель, его взгляд прикован к моей коже. Я лежала на спине, мое сердце учащенно билось, пока я смотрела в потолок. Я укрыта одеялом. Оно согрето его телом и пахло им.

— Я не это имела в виду, — услышала я свой голос. — То, что я сказала прошлой ночью, перед твоим уходом.

— Я так и понял.

Я моргнула, повернула голову, чтобы посмотреть на него.

Он наблюдал за мной, его лицо так близко, что на нем нет ничего, кроме жестких линий, мягких губ и спокойного взгляда. Бабочки порхали у меня в животе, и я быстро снова отвела взгляд. Если молния так легко подчеркивала его уверенность, то моя неуверенность должна вспыхивать неоновыми огнями.

— Какую часть? — спросила я шепотом.

— Все, — его взгляд обжигал мою кожу, принося жар к щекам. — Каждое слово. Каждую секунду.

Мои губы приоткрылись, из меня вырвался поток воздуха. Мой пульс выбивал чечетку между бедер.

Его низкий голос скользнул по моей коже.

— Посмотри на меня, Ева.

— Зачем?

У меня перехватыватило дыхание. Очевидно, я не единственная, кто способен отвлекать.

— Потому что ты в моей постели.

Тук, тук, тук.

— Потому что я хочу быть уверен, что я единственный, кто присутствует в твоей голове, когда ты засыпаешь.

Мои глаза закрылись, когда до меня дошли его слова.

Ты единственный, — хотелось мне сказать ему. — Ты всегда был единственным.

Медленно разлепляя отяжелевшие веки, я перевернулась на бок, чтобы посмотреть ему в лицо, и Истон внимательно наблюдал за мной, подложив одну руку под голову.

Он выдохнул, теплое дыхание коснулось моих губ.

Наше ровное дыхание наполнило комнату, глубокое и медленное. Звуки гипнотизировали. Они утешали и успокаивали меня, потому что принадлежали Истону. Они мои. Наши.

В конце концов, его веки начали опускаться. Его дыхание стало глубже. Мое последовало его примеру, и мои глаза закрылись. Я начала отдаляться, мое тело таяло в уюте его кровати. Прежде чем позволить темноте поглотить меня, я прошептала:

— Спасибо.

Прошел удар, затем другой.

Его голос звучал хрипло, когда он пробормотал:

— Спокойной ночи, Ева.

Истон

Сначала я почувствовал ее запах.

Аромат лаванды на моей подушке, в моих простынях, в моих легких.

Мой пульс участился, и я медленно открыл глаза. После того, как Ева уснула, я лежал и просто смотрел на нее. Прошло несколько часов, прежде чем моя кровь остыла настолько, что я смог заснуть вместе с ней. Должно быть, в какой-то момент ночи мы сократили расстояние между друг другом в моей огромной кровати. Наши лбы соприкасались. Наши губы так близко, что я мог бы коснуться ее губ своими, если бы сдвинулся на полдюйма.

Жар разгорелся под моей кожей при этой мысли, напоминая мне о нежной коже, приоткрытых губах и прерывистом звуке моего имени на ее языке, когда она кончала.

С тех пор, как я вышел из ее комнаты после юбилейной вечеринки, я ничего не мог разглядеть. Даже сейчас слова моего отца — слова Винсента — запечатлелись в моем мозгу так глубоко, что я до сих пор не мог избавиться от ожога.

Но когда Ева передо мной, я видел просто отлично.

Мое дыхание стало тяжелым, давление в груди нарастало. Большим пальцем я гладил ее руку под одеялом. Ее губы приоткрылись, и с них сорвался тихий вздох. Я не мог удержаться от того, чтобы не коснуться своими губами ее губ, улавливая звук и проглатывая его.

В груди сильно стучало. Кровь прилила к ушам.

Черт, что бы я сделал, чтобы по-настоящему поцеловать эту девушку.

Визг шин, выезжающих с нашей подъездной дорожки, ударил мне по ушам. К сожалению, после слишком многих ночей ожидания я знал, что ревущий двигатель принадлежал Aston Martin моего отца. Я слушал этот звук, пока он не затих, забирая с собой тепло в моих венах.

Тяжело вздыхая, я заставил себя сесть, осторожно, чтобы не потревожить Еву. Я провел ладонями по волосам и лицу, крепко зажмуривая глаза. Каждая клеточка во мне сдавливала от необходимости остаться в этой постели с Евой. Это необузданная, непрекращающаяся потребность, но облупленные шины моего отца напомнили мне, почему мне нужно, черт возьми, вставать и учиться. Я снова перевел взгляд на нее.

Ева.

В ней было все, чего не было в этой семье. Мой отец работал юристом только ради власти и манипуляций. Моя мама жила только ради статуса. Ева отличалась от несносных гостей, которые присутствовали на вечеринке по случаю годовщины свадьбы моих родителей. Она отличалась от всех в этом районе, от людей, которые понятия не имели, на что на самом деле похожа реальная жизнь тех, кому, по их утверждению, они хотели помочь.

И я один из них.

Может быть, я и не Резерфорд по крови — что-то грубое и болезненное подступило к моему горлу при этой мысли, — но я вполне мог им быть. Я мог иметь все, что захотел бы, благодаря деньгам Винсента. Я посещал престижную школу, в которую он меня отправил. Я даже воспользовался своим статусом, своим именем, чтобы заставить мистера Доу оставить Еву в покое. Но я не собирался вечно быть таким, как они.