Лжец, лжец

Эванджелина.

Эванджелина.

Он знал мое имя.

Теплые пальцы коснулись моих плеч. Я открыла рот, чтобы закричать, но тень сжала мое лицо нежными ладонями — ладонями, соединенными с массивными, оливкового оттенка руками. Он наклонил мою голову вверх, заставляя мои широко раскрытые глаза встретиться с его.

— Ш-ш-ш… — повторил он. — Это я. Это я.

— Александр, — выдохнула я.

Облегчение наполнило мои легкие резкими глотками кислорода, и когда мой пульс замедлился, я поняла, что он вовсе не тень. Я отчетливо видела его. — Александр. Ты здесь.

— Я здесь.

Слезы защипали мне глаза, когда кузен заключил меня в объятия. Его золотое ожерелье прижалось к моему виску, холодное и успокаивающее. Он крепко обнял меня — так крепко, что дурацкие слезы не переставали литься.

В конце концов, я попыталась оттолкнуть его.

— Ладно. Прекрати. Ты собираешься убить меня.

Он хихикнул, и низкий звук отдался вибрацией от его груди до моего уха. Ублюдок не отпустил.

— В тебе течет моя колумбийская кровь. Ничто не может убить тебя.

— А если серьезно, — выдохнула я. — Не могу. Дышать.

Он отстранился, нахмурившись, и я ухмыльнулась.

— Вау. Это было легко, — пробормотала я. — Ты стал мягкотелым. Это немного смущает.

Он ухмыльнулся, выгибая брови.

— Мягкотелый? Ты давно не видела мои пистолеты?

Он поднял руки, согнул, и смех вырвался из моего горла. Он действительно под кайфом.

— Заткни мне рот кляпом.

— Я тоже по тебе скучал.

Выражение его лица стало мрачным. Темные, почти черные глаза остановились на мне с чем-то мрачным, и это напомнило мне, как редко проявлялась бестолковая, беззаботная сторона моего кузена.

Когда он серьезен, нет никаких сомнений в том, что он человек, окутанный тьмой. Его черные волосы коротко подстрижены по бокам, но на макушке они достаточно длинные, чтобы касаться ушей. У него всегда было волевое лицо с резкими углами и прямым, очерченным носом. Черные чернила выглядывали из-под воротника его футболки, намекая на татуировки, скрывающиеся под ними.

Моя улыбка исчезает, я вытерла влагу со щек и отвела взгляд.

— Ты получил мое письмо?

— Получил.

— Что тебе удалось выяснить?

— Во-первых… Хорошая работа — снова улучшить свои оценки, — он посмотрел на меня. — Ты начала подавать документы в какие-нибудь колледжи?

Я закатила глаза, но что-то в этом вопросе дало мне основания, которые, как я думала, мне не нужны.

— С моим блестящим резюме? Я так не думаю.

— Тогда, может быть, ты предпочла бы работать у меня?

Я понятия не имела, что он делал, но я наморщила нос при этой мысли, и его губы скривились.

— Ты должна отнестись к этому серьезнее, Эванджелина. Там есть что-то для тебя, более важная цель. Ты просто должна найти ее.

Беспокойство поселилось у меня в животе, заставляя отвести взгляд. Чего он не знал, так это того, что я уже решила, что поступила бы в колледж. Но это не потому, что я верила, что у меня было более важное предназначение. Не имело значения, сколько раз Александр повторял это, или сколько раз моя мама говорила, что меня ждало нечто большее. Я знала, кто я такая, и я не стала обманывать себя мыслями, которые никогда не сбылись бы. Нет, единственная причина, по которой я шла в колледж и получала какую-нибудь шикарную степень — это доказать, что я могла.

В любом случае, сейчас все это не имело значения. На самом деле он здесь не из-за моих оценок.

— Александр… — сказала я, возвращая к нему свое внимание.

Мое горло сжалось от следующих слов, слетающих с моих губ.

— Расскажи мне, что ты выяснил. Он… Он жив?

Мой кузен ответил не сразу, и от выражения его лица у меня скрутило живот в узел.

— Расскажи мне.

— Он жив, — тихо сказал он.

Глупый всхлип задушил меня, и я ненавидела себя за это. Я ненавидела его за это. Гнев пополз вверх по моему телу и вырвал пламенный крик из груди. Он жив. Как он мог выжить? Монстры вроде него не заслуживали и биения сердца. Я должна была остаться и вырвать его сердце, когда у меня был шанс.

Мои глаза горели от закипающего гнева. Кого я обманывала? Я застыла, когда ко мне пробрался мой собственный кузен.

Жалко.

— Эванджелина…

— А мой папа? Моя мама?

— Я думал, ты не хочешь о них знать.

— Теперь хочу, — огрызнулась я, но тут же жалею об этом. — Черт. Прости, — прошептала я. — Я знаю… Я знаю, что говорила это в прошлом, но это было тогда. Мне нужно знать сейчас. Теперь я готова.

Александр сделал глубокий вдох и поменял позу, чтобы сесть рядом со мной, прислонившись спиной к изголовью кровати. Его ответ звучал беспечно.

— Твой отец мертв. Его нашли повешенным на потолочном вентиляторе в его спальне.

— Думаю, некоторые монстры все-таки умирают, — мой голос звучал отстраненно, как будто он мне не принадлежал. — Как давно это было?

— Ровно через год после того, как ты сбежала.

У меня вырвался глухой смешок.

— С годовщиной меня.

Он хмыкнул.

Через мгновение я повернула голову, чтобы посмотреть кузену в глаза.

— А моя мама? Она… Она…?

Наступила долгая пауза, прежде чем он пробормотал:

— Я не знаю.

Страх и надежда липкой паутиной опутали мою грудь.

— Ты не знаешь?

Он покачал головой.

— Я не смог ее найти.

У меня за глазами появилась новая резь. Я закрыла их и легла на спину, зарываясь в подушку.

— Все в порядке. С ней все в порядке, — уверяла я его про себя.

— Эванджелина, — мягко сказал мой брат. — Ты же знаешь, я могу заставить его исчезнуть навсегда.

Я не открывала глаза.

— Просто скажи это слово.

При этой мысли пробудилось темное, жадное искушение, но я быстро погасила пламя.

— Как будто ты еще недостаточно сделал для моей семьи, — прошептала я, и предательская слеза скатилась по моим ресницам. — Однажды из-за нас тебя отправили в тюрьму. Я никогда больше не смогу так поступить с тобой.

— Эй, — пальцы коснулись моего подбородка, приподняли его.

Он терпеливо ждал, пока я посмотрю на него.

— Твоя мать была для меня больше, чем тетя. Она и меня растила какое-то время. Я бы убил ее брата снова, если бы мог вернуться, только сделал бы это раньше, пока он не выставил ее сутенеру, — его губы сжались в тонкую линию, голос понизился до мягкого рычания. — Я бы тоже сам убил твоего отца, если бы она не умоляла меня не делать этого.