Мадонна без младенца

– А чем все закончилось? – заинтересовалась Аля.

– Да не так, чтобы хеппи-эндом, – вздохнула старуха. – Любимый вскоре умер, у него сердце слабое было. К мужу я, конечно, не вернулась – хотя он и звал, сделал милость. Тянула сына одна. Все точь-в-точь как в том фильме – «Москва слезам не верит». С единственной разницей: директором фабрики стала не я, а сын. Он у меня, – лицо погрустнело, – мальчиком был способным, трудолюбивым. И благодарным. Как только первые деньги появились, тут же исполнил мамину мечту: чтоб свой дом был и полная свобода. Спешил, будто чувствовал…

Старуха помрачнела еще больше, добавила:

– Сын – отец Кирилла – пятнадцать лет назад погиб. Вместе с женой. В автокатастрофе.

– Сожалею, – пробормотала Аля.

– Спасибо Богу, внучок со мной остался, моя отрада, – тепло улыбнулась старуха. Добавила лукаво: – Мы с ним, кстати, тоже против всех канонов живем. Кирюшка поначалу рос настоящим тепличным созданием. Он же поздний ребенок у сына. А у меня поздний внук, соответственно. Пухлощекий был, неловкий. Зато умненький. Научился читать лет с четырех, над книжками круглые сутки сидел. Ласковый был, как девочка. Постоянно цветы мне дарил, по хозяйству помогал, научился вязать. Попросился в музыкальную школу. Во дворе его поколачивали, смеялись. А мне, конечно, в радость такой домашний внучок, но умом я понимала: жизнь парню калечу. И решила ситуацию переломить. Сначала на карате Кирюшку привела – не получилось у него. И с хоккеем не вышло, и с гимнастикой. В конце концов притащила его на теннис. В восемь лет – хотя начинать надо с пяти самое позднее – умолила тренера дать парню шанс. Представляешь картину? Группа новичков, сопливые дошкольники, а вместе с ними тренируется дылда, второклассник! Я почти уверена была: не выдержит Кирюша. Однако у него тоже характер. Да и понравился ему теннис. Единственный, сказал, спорт, где нужно не тупо прыгать-бегать-по лицу бить, а думать. Через год уже в соревнованиях участвовал – по возрасту на пределе прошел, там ограничения от шести до восьми. И дальше понеслось. А теперь он звезда! Обещал мне салатницу с Уимблдона добыть. И добудет! Дожить бы только…

Аля, разумеется, не стала расстраивать старуху, что перспектив на турниры «Большого шлема» у Кирилла пока никаких, да парень и вообще собирается бросать большой спорт. Но сама после жаркой речи Виктории Арнольдовны приободрилась. Может, все у нее не так уж и плохо?

А пожилая женщина продолжала:

– Пусть Кирилл сегодня в Москву возвращается. У него тренировки, пропускать нельзя. А мы с тобой – уверяю! – душа в душу заживем. Я ни тебя, ни дочку напрягать, как говорит молодежь, не буду. Школу, подработки – все устрою, даже в голову не бери. Опять современный сленг! – Она улыбнулась. – Меня в Калядине уважают. И вообще, – ее глаза блеснули, – предлагаю тебе заговор! Не отталкивай ты Кирюшку совсем уж. Держи его в тонусе. Пусть он – как рыцарь! – своей прекрасной даме служит. Из Москвы, прекрасного далека. Тебе не сложно, а мальчишка землю носом рыть будет. Ему полезно.

* * *

Пока Кирилл был юниором, тренировала его женщина. Громогласная, острая на язык, а если ее довести, могла и ракеткой по попе приложить. Но подопечные ее обожали. Потому что тренерша, хотя и крыла их нещадно, была с пониманием. И даже – единственная во всем теннисном клубе! – ввела правило: что каждый спортсмен может без объяснения причин раз в месяц пропустить тренировку. Или – если игра совсем не идет – с занятия уйти. Тоже не оправдываясь.

А другим коньком женщины-тренера был индивидуальный подход. «Фабрис Санторо, например, роста крошечного, а в туре сколько продержался! – приводила пример она. – За счет чего? Что использовал фирменный козырь, у сетки играл неподражаемо!»

И каждому из их группы помогла свой «козырь» найти. Кириллу внушала: «Ты счастливчик! В теннис играешь, как в покер. Умеешь притворяться!»

Он и правда умел измотать противника ударами из угла в угол. И замахнуться – будто бьет туда же. А в последний момент неуловимым движением укорачивал, и мяч падал сразу за сеткой.

Но когда Кириллу исполнилось пятнадцать, его убедили перейти к тренеру рангом повыше. «А то так и застрянешь в талантливых юниорах!»

Он послушался. С тех пор – не обманули советчики! – существенно поднялся в рейтинге, взял первые места на нескольких не слишком крупных турнирах, а финалов сыграл вообще без счета. Единственная беда: раньше теннис был его любовью. Искренней, настоящей. А теперь стал работой. Работой тяжкой, неблагодарной, чертовски ответственной.

Новый тренер приговаривал: «Вы, теннисисты, как балетные. Вкалываете только до тридцати, потом пенсия. Значит, и пахать вам надо втрое интенсивнее, чем обычным людям».

Козырь, которым Кирилл очень гордился, тренер поднял на смех: «Какая, к дьяволу, хитрая игра?! В современном теннисе главное – физика. В первую очередь ты должен быть вынослив и силен. А всякие секреты оставь для девчонок».

Кто спорит, иметь пушечную подачу – классно, и парень, конечно, был благодарен тренеру, что с его помощью стал подавать со скоростью за двести. Но давалось ему увеличение силы удара очень не просто. Проведешь на корте шесть часов в день (против трех-четырех, как прежде) – и впору сдохнуть. Мышечная боль, казалось Кириллу, будет теперь с ним всегда, даже в коротких отпусках. А что самое обидное: сколько он ни тренировался, на турнирах всегда находились те, кто и «быстрее, и выше, и сильнее». Или – просто удачливее.

…Турнир, который начинался завтра, как назло, собрал всех, кому Кирилл уже проигрывал. Да еще и тренер устроил жесточайший разнос за пропуск целых двух тренировок:

– Нашел время шляться в самые ответственные дни!

Хотя сам Кирилл считал, что поездка в Калядин его, наоборот, вдохновила. Да благодарная улыбка Али стоит ста, тысячи тренировочных часов на корте! А одобрительное бабушкино: «Эта женщина – с твоей стороны, отличный выбор»! А робкая благодарность Алиной дочери, Настеньки: «Спасибо вам, Кирилл Игоревич, что мою маму спасаете!»

Кирилл слушал вполуха ругательства тренера, а про себя улыбался, думал: «Размету, к черту, всех. Тебе назло. А кубок отвезу в Калядин».

Да и призовые за первое место (пять тысяч долларов) Алле сейчас очень не помешают.

В итоге расхрабрился окончательно и на последнюю тренировку – накануне турнира – просто забил. Отключил телефон (какой смысл выслушивать очередные претензии тренера?) и завалился перед телевизором. Даже кое-что себе позволил – не пива, конечно, но упаковочку «начос» с любимым (но чертовски вредным) холодным чаем. Ничего не случится с его спортивной кондицией.

Посмотрел пару неплохих фильмов, разгрузил мозг. Ближе к полуночи на городской позвонила бабушка. Отчиталась:

– Аля твоя мечется, конечно, страдает, но потихоньку начала привыкать. Сегодня вечером все вместе – Настенька помогала! – пельмени лепили.

– Как она себя чувствует? – обеспокоенно поинтересовался Кирилл.

– Физически прекрасно, – заверила бабушка. – Второй триместр вообще самое спокойное время беременности. А морально… тяжело ей, конечно. Очень она обижена на своего мужа.

– Я думаю! – горячо воскликнул Кирилл. – Сволочь такая! Я б его своими руками убил! Ну, или в глаз дал бы.

– Он тогда сразу догадается, – мгновенно отреагировала бабушка.

– Понимаю, – уныло вздохнул Кирилл.

– Аля, кстати, – сменила тему Виктория Арнольдовна, – завтра утром в церковь собирается. Хочет у Николая Угодника для тебя удачи на турнире просить.

– Правда? – недоверчиво спросил Кирилл.

– Честное благородное. И еще сказала, что у меня очень мудрый внук. И вообще замечательный.

Тут уж Кирилл совсем окрылился. Может, получится, как в самых его дерзких мечтах? Пройдет время, Алла привыкнет к мысли, что он может быть не только учеником, но и возлюбленным? Он станет выигрывать престижнейшие турниры, Аля – ездить с ним, болеть за него на трибуне и горячо поддерживать ночами, на кровати кинг-сайз пятизвездочного отеля…

Надо бы уже спать, чтоб завтра, в день первого круга соревнований, с утра быть свеженьким, но разве уснешь, когда одолевает тебя предвкушение успеха? До часу ночи по квартире бродил, а в пять минут второго в дверь позвонили.