Мадонна без младенца

Василий налил себе в четвертый раз пятьдесят. От коньяка в голове приятно шумело, и ни капли ему было не одиноко в пустой квартире. Устал он – давно устал! – от вечно укоряющего взгляда жены. От постоянных вопросов, что у него с работой. Кто-то может, когда кругом виноват, волчком вертеться, чтобы стать лучше. Но его этот груз просто придавил.

И спасибо Алке, что не стала выяснять отношений, просто ушла. Если бы ему сейчас пришлось оправдываться в ряду прочих прегрешений еще и за интрижку с Верой, он бы не выдержал.

«Какая, интересно, сволочь, – задумался Василий, – нас заложила?»

С Веркой-то они совсем даже не любовники, так – переспали мимолетно единственный раз. Что же ему отказываться было, когда роскошная, успешная, богатая женщина сама звонит, уговаривает, соблазняет?

Место, где проходило действо, Василий узнал: мини-отель возле станции метро «Рижская». И даже догадался, где была установлена камера – под картиной напротив кровати. Но кому понадобилось снимать это кино? И зачем его передали Алке? Кто за этим стоит? Уж явно не Вера, ей ссориться с подругой (и одновременно суррогатной матерью) смысла нет.

Может, бывшие работодатели постарались? Но откуда они могли узнать про его любовницу и тем более про место их встреч? И, главное, в чем их-то интерес ссорить его с женой?! Нет, не сходится.

Веркин муж подкузьмил? Алла, когда он навещал ее в больнице, рассказала: Бородулины разругались, расходятся. Но Игорь бы, в первую руку, компромат своей беспутной женушке предъявил. А если совсем уж приревновал бы – тогда ему, герою-любовнику. Но какой смысл Алкино-то сердце бередить?!

Василий пару секунд поколебался, но все же налил себе еще одну рюмку. Закусить, жаль, нечем, холодильник, пока жена отлеживалась в больнице, совсем опустел. (С дочкой они – по обоюдному согласию! – дома не питались. Утром обходились хлопьями, вечером шли в общепит.)

Триста граммов коньяку для крепкого мужчины – ничто, но, когда он встал, его качнуло. И снова Василий порадовался, что никто его сейчас не укорит и не надо вешать костюм в шкаф, а носки – дисциплинированно относить в бак с грязным бельем. Он швырнул пиджак на диван, начал расстегивать брюки… и тут в дверь затрезвонили. Кого еще нелегкая принесла?

Прежде чем отпирать, посмотрел в глазок – объясняться в нынешнем беспечно-нетрезвом состоянии с кредиторами совсем не хотелось.

Но это оказались не братки.

На пороге стояла Верка, и Василий поймал себя на мысли, что рад. Распахнул дверь, широко улыбнулся, потянулся поцеловать – но она отодвинула его, повела носом, поморщилась. Укорять за то, что он выпивши, впрочем, не стала. Деловито вошла в квартиру, хмуро потребовала:

– Где Алла?

– А зачем тебе она? – лукаво поинтересовался Василий.

– Не паясничай, а? – Вера возвысила голос: – Алла, ты дома?

Василий внимательно оглядел гостью. Выглядит Верунчик совсем неплохо. Свеженькая, аппетитная. И даже когда она сердится, ему нравится. Это куда приятнее, чем укоряющая покорность супруги.

Вера наградила его неласковым взором:

– Где твоя жена, черт возьми?

– Понятия не имею! – широко улыбнулся Вася.

– Слушай, что происходит? – подступила к нему Вера. – Я сейчас ездила в больницу, Аллы там нет. Соседка по палате уверяет, что она просто вышла прогуляться – при том, что уже поздний вечер и на улице непогода. Ты можешь мне объяснить, что случилось?

– Могу. – Василий потянулся обнять гостью.

Вера отпрянула, прошипела:

– С ума сошел?

– А теперь уже можно, – пожал плечами Вася. И с удовольствием добавил: – Алла про нас все знает. Ей какой-то доброжелатель сегодня диск прислал. О наших с тобой подвигах. Снято в той гостиничке, куда ты меня водила. «Плес», кажется.

– Что?! – Вера отпрянула, побледнела.

– Хочешь, посмотри. Вон айпад с киношкой, Алка оставила. На память. А сама забрала дочку и ушла.

– О, господи! – простонала Вера.

Неловко, будто сомнамбула, прошла в гостиную. Рухнула на диван. Закрыла лицо руками.

– Коньячку? – услужливо предложил Василий.

Она покачала головой. Глухо спросила:

– Куда она ушла?

– Понятия не имею, – отозвался Василий. – Может, к матери. Или к подружкам.

Из-за чертова коньяка он никак не мог принять подобающий покинутому мужу скорбный вид. Поинтересовался у Веры:

– Кто нас сдал, как считаешь?

Она не колебалась ни минуты. Злобно выдохнула:

– Игорь. – Глухо добавила: – Вот, значит, что он имел в виду… когда говорил, что у него есть козырь…

– Ох, Верунчик, – фамильярно сказал Василий, – как же мне утешить тебя!

Потянулся обнять, но она отпрянула. Досадливо произнесла:

– Вася, не до того сейчас. Нужно Аллу искать.

– Зачем? – философски молвил он. – Пусть погуляет. Позлится. Уходить ей навсегда все равно некуда. Вернется, куда денется.

– Ты понимаешь, что она должна постоянно находиться под наблюдением врачей?! – возвысила голос Вера.

– Не случится ничего за пару дней, – отмахнулся Василий. – Я общался в больнице с ее лечащим. Тот заверил: моему малышу и любимой жене ничто не угрожает.

– Почему у нее телефон выключен? – продолжала напирать Вера.

– Наверно, чтоб я ее своими извинениями не доставал, – усмехнулся он.

И – глаза боятся, а руки делают – положил ладонь гостье на коленку.

И вновь ни малейшей приязни на лице, гневно стряхнула его руку. Сердито произнесла:

– Вася, оставь меня в покое! И дай мне телефоны Алиной мамы, ее подруг, коллег.

«Ага, чтобы ты их всех доставать начала. А я снова буду виноват! – мелькнуло у него. – Держать язык за зубами ты, конечно, не станешь. А если теща узнает про эту беременность – Алка вообще меня никогда не простит».

Он вкрадчиво произнес:

– Веруш, ну подожди ты пару дней! Не дергай Аллу, дай ей все переварить, отозлиться!

Но она лишь холодно улыбнулась:

– Извини. У нас с Аллой есть договор, и она его нарушает. Напомнить, какие в этом случае санкции?

– Ох, Верка! – Все же удивительно коньяк настраивает на благодушный лад! – Ну, прямо не можешь ты, чтоб не приказывать, не командовать! Пользовалась бы лучше, что Альки дома нет!

Он игриво ущипнул ее за щеку.

– Вася, – устало сказала она, – сколько тебе еще раз повторить? То, что между нами было… это минутная слабость. И она в прошлом.