Маг моего сердца

Ангелика ни капли не пострадала. Но почему же этого не заметил Даймонд? Он ведь с ней общался… Или нет?

— Учиться, наверное, трудно? — посочувствовала я. — Свободного времени мало?

— Вообще никакого! — заявила девушка. — Один выходной. Только и было радости — с Даймондо встретиться, но теперь он все время говорит, что в выходной занят. Уж месяц не виделись. Но на тебя-то время нашел!

Она взглянула уже не грозно, а с обидой.

Оттавио, предотвращая ссору, тотчас же предложил нам перекусить. С благодарностью посмотрев на него, я немедленно занялась поглощением холодной курятины. Ангелика тоже не заставила себя упрашивать.

Мне как раз надо было обдумать услышанное. Итак, что мы имеем. С девушкой Даймонд в последнее время не встречался — иначе обратил бы внимание, что она не изменилась. Как не изменились Оттавио и Паола.

А еще — портье в гостинице. Я не заметила ни малейших признаков «нечисти» в его ауре.

Гостиница недалеко от замка. Семья Ангелики живет в долине. Дворецкий с горничной почти не отлучаются из дома креадора. Скорее всего, ближайшее окружение Даймонда защищено его личными оберегами — на всякий случай, потому что вообще-то в своем мире креадор сам себе хозяин, и ничего пришлого быть не должно. Но защитить и местность вокруг невозможно — ни от болезней, ни от артефактов, если вдруг чужой маг вторгнется на территорию и захочет их применить, ни, тем более, от последствий утечки маны. Место обитания мага возможно защитить только от…

Я чуть не поперхнулась. Как же это не пришло в голову сразу — ни мне, не Даймонду? Да понятно как, тут же поправилась я. Во-первых, Даймонд (как и я, впрочем) — искал классические причины.

То, что искали бы все. А тут другое.

И во-вторых…

А во-вторых было и вовсе нехорошо. И если только я найду в этой деревне хоть один признак того, о чем сейчас думаю…

Тогда… Но тогда…

Меня до того поразила внезапно пришедшая мысль, что я перестала жевать.

Теперь я просто обязана найти! Надеюсь, Ангелика мне поможет.

Остаток пути прошел в разговорах ни о чем. Оттавио больше помалкивал, лишь изредка вставляя вежливые фразы. От Ангелики я узнала, что мир Даймонда раз от разу претерпевает изменения.

То вдруг появляются новые профессии — как, например, логопед, о которых раньше никто не слышал, а ведь детям он очень нужен. То на кого-то из инженеров внезапно нападает озарение — ведь закрытые кабины к дирижаблям стали делать совсем недавно, раньше были все-таки плетеные корзины.

Все это просто замечательно — но совершенно очевидно, что Даймонд привозит информацию из других миров — закрытое творение не может так быстро прогрессировать. Может, мы зря придерживаемся старой схемы: изолироваться от всех и не контактировать? Может, это неправильно?

Ведь сказал же Верховный творец: мир Даймонда — образцовый…

«Не считая того, что это Мир-на-краю», — встрял внутренний голос, и я не нашлась, что возразить.

Наше путешествие, наконец, закончилось, и мы причалили.

— Здесь прохладно, сеньорита, — подал голос Оттавио. — Прошу вас, возьмите мою куртку.

— А как же ты, Оттавио? — покачала головой я.

Тут дирижабль пришвартовался, моторы затихли, из рубки выглянул пилот.

— Я с удовольствием предложу сеньорите свою куртку — мне все равно сидеть здесь весь день, -

улыбнулся он.

Ангелика улыбнулась, показав белоснежные зубы. Проблема была решена.

Мы выбрались из дирижабля — и я ахнула. Горы, куда ни глянь.

— Сюда приезжают туристы — пояснил Оттавио. — Очень красивое место. К тому же — недалеко есть расщелина, где, как говорят, живут злые духи.

Это уже интересно…

Мы спустились с причальной мачты и прямиком отправились в деревню.

В первом же доме Оттавио договорился с проводником, который за умеренную плату согласился повести нас к месту обитания «злых духов». У этого человека, внешне обычного, четко улавливалась аура оборотня.

Наша компания гуськом зашагала по узкой горной тропке.

Идти оказалось не так уж и далеко. Когда мы поднялись на такую высоту, что деревенские домики выглядели сверху, словно игрушечные кубики, проводник показал рукой на дымок, вьющийся из-за валунов. Оттавио кивнул и отпустил крестьянина домой. Дальше мы шли одни.

— Это здесь, — прошептала Ангелика. — Это они. Я их чувствую.

Я взглянула на нее, пытаясь понять: зачем Даймонд наводнил свой мир суевериями? Но ответа не находила.

Наконец, камни впереди нас расступились, обнажая широкую щель. Из нее валил густой пар. Уже с десяти шагов мне было совершенно ясно: на дне впадины — гейзер. Больше ничего. У края расщелины росло дерево — вернее, оно не росло, а совершенно высохло. И не вызывало сомнений, что Даймонд с самого начала сделал его таким. Что за бред здесь происходит?

Ангелика, издав возглас, кинулась к щели, упала подле нее на колени и, воздев руки к небу, принялась что-то шептать. Я взглянула на Оттавио.

— Она молит духов смилостивиться и отпустить хозяина, — пояснил он. — Некоторые верят, что тяжелая болезнь приносится потусторонними силами.

— И часто у вас случаются тяжелые болезни? — поинтересовалась я.

— Нет, очень редко.

Тем страшнее они кажутся — что ж логично. Но мы пришли сюда не поклоняться вымышленным духам.

— Оттавио, когда ты был здесь с хозяином, что он искал?

— Каку-то брешь, сеньора Бренна. Он тут все что-то замерял, ползал с жезлами вдоль этой впадины.

— И все?

— Он расспрашивал местных жителей, не болел ли кто в последнее время, — припомнил Оттавио. — Ну и осмотрел всех в деревне, кто изменился.

— И много их?

— Так вся деревня, сеньора… Я потому в дальние дома и не пошел — там вампиры, кто их знает…

Этот хоть днем безобидный.

— Почему здесь совсем нет ни травы, ни деревьев? Кроме этого, — я кивнула на засохший ствол.

— Не растет ничего на этих камнях, сеньора Бренна. Одно деревце хозяин посадил — зачахло. Вот и воткнул в честь него эту сухую деревяшку — вроде как памятник. Место тут голое.

— А звери, птицы здесь какие-нибудь есть? Я чувствую выше по склону… орлы, кажется?

— О, сеньора, какое у вас чутье, — поклонился Оттавио. — Есть орлы, но на самых вершинах.

— Чем же они здесь питаются?

— А и ничем. Они на равнине промышляют. Там степь, да еще река — рыбу хватают.

Все правильно. Все четко. Не придерешься. Голое место, где нет живности и даже растительности.

Не могу понять, зачем Даймонду оно понадобилось — но он сделал его именно таким, как мы видим сейчас. А главное: оно понадобилось кому-то еще. Именно это место, теперь я не сомневалась.