Магические узы

– Конечно, так и будет, - собеседник вежливым намеком выпроваживал моего отчаяв-шегося родственника из кабинета.

– А жаль, - пробормотала я себе под нос и, запрокинув голову, уставилась в белый по-толок с крошечными призмами для морока световых шаров.

Богдан вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь, чтобы не беспокоить хозяина дома. Брат присел рядом со мной на корточки и осторожно погладил спутанные волосы. В его родном лице отражалось беспокойство, в глазах светилась жалость.

– Ты как?
– тихо спросил он.

Ответить 'нормально' у меня не поворачивался язык. Я умерла, взорвалась с утра в за-брошенной обветшалой мануфактуре, и сейчас от меня осталась лишь телесная оболочка. Если это 'нормально', то тогда вопросов быть не может.

– Стриж уже знает о взрыве?
– спросила я невпопад.

Богдан нахмурился. Однозначно вопрос ему пришелся не по вкусу.

– Конечно.

– Хочу поговорить с ним, - попросила я, разглядывая замысловатый узор на эльфийском ковре, застилавшим пол коридора. Мне отчаянно желалось услышать того, кто наверняка поймет меня. Наверное, Стриж сейчас в отчаянье - Ратмир являлся для него отправной точкой, непоколебимой твердью. Теперь его не стало.

– Извини, Веда, - Богдан нахмурился, - ему, наверняка, сейчас не до твоих разговоров. Поговоришь с ним позже.

– Хорошо, - прошептала я через глубокий вздох, даже почувствовав облегчение из-за отказа, и позволила поднять себя на ноги.

В огромном особняке с десятком спален для гостей, мне выделили небольшую, но очень светлую комнату с тяжелой старинной мебелью, словно бы вывезенной из экспозиции музея. Из распахнутого окна струилась лесная свежесть, и открывался вид на лужайку с деревянными широкими качелями с высокой резной спинкой.

– Тебе сейчас поесть принесут, - Богдан чувствовал неловкость, оставляя меня одну в чужом доме.

Я безучастно кивнула, рассеянно разглядывая обстановку, и обняла себя за плечи, боясь от слабости развалиться на куски. Мне очень хотелось превратиться в камень, чтобы в душе не рождалось никаких чувств, особенно пустоты.

Как легко злиться на того, кто просто ушел, и существовать, чтобы в один прекрасный момент заявить: 'Видишь? Я могу выжить без тебя!' Как же горько, что мне ничего не нужно доказывать. Просто, некому. Наши отношения с Ратмиром походили на перетянутые струны, готовые разорваться от любого неосторожного касания. Именно сейчас, когда его не стало, меня перестала волновать его родословная. Какая, в сущности, разница, если смерть, в конце концов, приравнивает всех - и людей, и аггелов, и даже доморощенных эльфов?

– Может, поспишь?
– предложил брат, и снова увидел лишь безмолвный кивок.
– Вы-глядишь измученной.

– Почему ты мне не дал вернуться в цех?
– резко высказала я тот самый вопрос, который единственный крутился в пустой голове.

– Мы приехали туда, чтобы увезти тебя, - скупо отозвался Богдан и сжал челюсти.
– Я должен уйти, - он поспешно засобирался на выход, не желая продолжения тяжелого разговора.
– Приеду вечером, ладно? Возьми коммуникатор, - он протянул мне приборчик с черным сле-пым зеркалом, - если что звони.

– Хорошо, - растерянно пробормотала я, принимая подарок.

Брат уже открывал дверь, когда я остановила его:

– Извини меня.

Он немедленно оглянулся, в глазах прочитался вопрос.

– Я думала, что все это время ты охотился на меня из-за браслета, - пустилась я про-странные объяснения, чувствуя муки совести, и нервно крутила в руках коммуникатор.
– По-нимаю, что ошибалась и не знаю, как теперь… Боже, я так виновата перед тобой…

– Стоп, Ведка, - категорично перебил меня Богдан, выставив ладонь.
– Ты же моя сест-ра, которая названивала мне по двадцать раз на дню и рассказывала о каждой мелочи. Родители тебя не знают так, как я! Не изводи себя глупостями, я не злюсь, - не найдя, что еще добавить он замолчал.

– Вы вычислили предателя?
– без особого любопытства уточнила я.

– Ищем, - поправил тот.
– Этим занимается Свечка.

Все-таки сжав на прощание в медвежьих объятиях, Богдан уехал и оставил меня один на один с опустошенностью. День потянулся, похожий на густой золотой мед, сладкий до горечи. Потом его сменили сумерки, окрашенные розоватыми отблесками умирающего солнца. Лес медленно погружался в дрему и настороженно шумел кронами вековых деревьев, а на ухожен-ные папоротники и травы заструилась темнота. Мгла, не спеша, опускалась из густых ветвей, стелилась по земле и заползала клубами на полянку перед домом, пока окончательно не напол-нила густой свежий воздух.

Не в силах заснуть, я вышла на улицу, прихватив плед, и устроилась на качелях. Над го-ловой чернело небо, а луна, похожая на блин, таращилась сверху на неспокойный лесной океан. С ночным светилом перемигивались крошечные фонарики у самой земли и, отбрасывая в воздух желтоватое сияние, рисовали круги на траве. Темнота наполнила эльфийский заповедник перешептыванием листьев, стрекотом сверчков и потусторонним совиным уханьем. Из черной густоты леса светились далекие огни соседских особняков. По дороге за сплошной полосой высоченных дубов изредка шуршали по брусчатке припозднившиеся автокары. Их фары вспыхивали во мгле и мерились силой света с понурившими головы фонарями.

Где-то на другой планете продолжалась жизнь, но на моей Земле не осталось даже комаров. Обычно в лесу от них не спасали и растирки, а тут ни одного пищащего гада, способного составить мне компанию. Наверное, их специально распугивали заклинаниями, чтобы не мешали богатеньким жителям наслаждаться спокойными томными вечерами.

Завернувшись в покрывало, я коснулась зеркальца коммуникатора, и оно послушно ото-звалось, высветив на экране крупные зеленые цифры. Пальчик привычно набрал персональный номер старшего брата, и автоответчик насмешливым голосом Богдана прочитал мне выученную наизусть тираду: 'Сейчас я ответить не могу, поэтому оставьте свое сообщение. Но если тебя зовут Веда Истомина, и ты моя младшая сестра…' Не дослушав, я отключила вызов, а потом, раздумывая всего мгновение, быстро, пока не покинула решимость, позвонила Стрижу.

Наверное, от волнения я перепутала набираемые цифры. Зеркало вспыхнуло надписью: 'Ветров старший', и мои внутренности скрутило болезненной судорогой. Через секунды ти-шины раздался далекий и в то же время невероятно близкий голос: 'Вале, это Ратмир. Ответить не могу, - поприветствовал он, и как-то сразу стало понятно, что в действительности ему совершенно нет никакого дела до проблемы, с какой его беспокоили.
– Оставьте сообщение, и я перезвоню. Салве', - попрощался он на языке аггелов.

От неожиданности у меня сжался желудок. В испуге я моментально отключила вызов, и со страхом уставилась на коммуникатор в дрожащей руке. Бьющееся, как у мышки, сердце за-ныло, и закололо глаза. Ратмира больше не было, но он оставался в незримом пространстве, где никто никогда не помешает мне слышать его.

– Ветров старший, - сдавленно прошептала я, по-настоящему страшась муки различить знакомый баритон еще раз, но страстно желая этого.

И снова голос забормотал мне в ухо: '…Это Ратмир. Оставьте сообщение, и я перезво-ню'.