Магическое агентство "Призрачный свет"

– Пейте, - повторил Арбенин и взглядом указал на бутылочку в руке лекаря.

– Оно на вкус не такое уж и противное. А затем мы немного поговорим, - сказал Трифон Петрович.

– Вы не имеете права! – тут же взревел ректор. – Я родственник царя! Что за дрянь вы мне даете? Отравить вздумали? В палатах? Да с вас шкуру спустят! Да я… – он отступил от Кулика, затем замахнулся и что было силы ударил старика по протянутой руке, выбивая бутылочку. Зелье шлепнулось на мраморный пол, зазвенело стекло, но не разбилось. Бутылочка прокатилась дальше, почти до самой стены, где и остановилась.

– Это не яд, просто зелье, которое поможет нам с вами поговорить по душам, - спокойно произнес Арбенин. Он протянул руку в сторону бутылочки, и она поднялась в воздух, пролетела над полом и зависла перед лицом ректора.

– Пейте, - сказал Николай. – Не вынуждайте меня действовать силой.

– Оказание давления на царского родича – сродни преступлению против его величества, - Арсеньев сдаваться не собирался.

– Вы можете рассказать нам о Вирне и ее планах сами, но боюсь, я просто не поверю вашим словам, - настаивал князь Арбенин. – Не будем усложнять друг другу жизнь. Выпейте. Мы поговорим, а затем вы сможете идти туда, куда пожелаете.

Андрей Алексеевич бросил на меня быстрый взгляд. Затем проговорил:

– Это все из-за вас, княжна, - и до того, как я успела испугаться, или хоть как-то отреагировать, нанес удар.

***

Бой длился недолго. Не понимаю, о чем думал господин ректор. Он даже один на один не смог бы противостоять Арбенину и тем более у Андрея Алексеевича не было ни единого шанса против остальных агентов. Полагаю, он надеялся на эффект неожиданности. Решил, что ударит в Николая и сразу сразит его наповал? Не тут-то было. После опыта сражений с темными душами и мелкими демонами, Арсеньев для моего нанимателя был, что кот против тигра.

Когда поверженный ректор упал на пол, а Николай встал над ним, простирая руку, наполненную магией, и готовый нанести решающий удар, Арсеньев вдруг на миг закрыл глаза и быстро-быстро заговорил:

– Вы не имеете права! Я родственник его величества Алексея Федоровича! Вы даже не представляете себе, что он сделает со всеми вами, когда узнает...

– Господин Кулик, - позвал лекаря Николай, - дайте зелье.

– Вы пожалеете… - закричал Андрей, но Арбенину хватило лишь вытянуть руку и описать круг пальцами, когда Арсеньев умолк и застыл, запрокинув голову вверх.

По знаку Николая, Кулик подошел к царскому родичу и раскрыв ему рот, влил в него свое чудо-средство для развязывания языка. Затем лекарь отошел, закрыв саквояж, а Николай отпустил князя, повторив пас рукой, но уже в другую сторону.

– Вот и все. У нас будет пять минут, зато этот сиятельный господин расскажет вам все, о чем только ни спросите, - заявил Трифон Петрович.

– Вот и хорошо. Не хотелось применять силу к такому важному человеку, - произнес насмешливо Арбенин и опустил руку, но магию, впрочем, не убрал. Он зажал ее в кулаке и подождал, пока Арсеньев поднимется на ноги. Несколько секунд ректор молчал. Его ломала незримая сила. Плечи мужчины то сжимались, то поднимались, то резко опускались. Он схватился за голову, но почти сразу уронил руки и устремил взгляд в пол, словно узрев там что-то важное. Прошла почти минута драгоценного времени, прежде чем царский родич поднял взгляд. Его глаза были широко распахнуты. На губах блуждала странная улыбка, так что я даже поежилась. Всего на миг стало жаль Арсеньева. Но это быстро прошло, когда он начал говорить.

– Она обещала мне помочь, - проговорил Андрей Алексеевич и выразительно посмотрел на меня. Ощутив негодование, замешенное на неловкости, я подошла к Арбенину и встала рядом, чувствуя защиту лишь от него.

– Полина Ивановна, - обратился ко мне ректор, - почему вы оказались настолько упрямы? Я до сих пор не могу понять! Разве я не хорош собой? Разве вот эта жизнь, в которой вы постоянно рискуете собой, лучше союза со мной? А ведь я мог и могу дать вам многое. Еще могу. Даже сейчас, если вы одумаетесь…

– Говорите конкретно и оставьте в покое княжну Головину, - перебил Арсеньева Николай Дмитриевич. – Ваши больные желания не имеют ничего общего с Полиной Ивановной.

Арсеньев воззрился на Арбенина почти с ненавистью. Его красивые черты исказила гримаса злобы, и я вдруг поняла, что на самом деле он уродлив в своей похоти, в своем непонимании чувств и желаний других людей. В своей привычке потакать исключительно своему «я», не прислушиваясь к мнению других.

– А если бы не вы, князь-бастард, она давно стала бы моей. У нее просто не было бы выбора. Я почти добился своего и сделал бы ее счастливой…

– Расскажите нам о Вирне, - Арбенин снова перебил пылкое признание Андрея.

Арсеньев неприятно усмехнулся.

– Я подписал с ней договор, - сказал он. – В обмен за мою помощь, Вирна обещала мне Полину.

Услышав такое, я чуть не бросилась на ректора с кулаками, позабыв о том, что у меня воспитание и вообще, что девушкам неприлично драться.

Мой порыв остановил Николай. Он просто поднял руку, преградив мне путь.

– И как вы должны были помочь Вирне? Что пообещали взамен?

– Я пообещал устроить ее на работу во дворец, что и выполнил. Но увы, кажется, зелье, которое сделала эта ведьма, не помогло. Или меня предали? – взгляд ректора переметнулся к Вронцеву.

– Я вам ничего не обещал, - тут же произнес некромант. – Я не торгую женщинами.

– А мне казалось, мы нашли общий язык, - прищурился ректор.

– Вам казалось.

Арсеньев неприятно оскалился. Сейчас, когда над ним получило власть зелье Кулика, он сам на себя был непохож. Я даже подумала о том, сколько дурочек студенток страдали по этому человеку. А ведь он не стоит любви. Злобный, себялюбивый, подлый. Впрочем, уже тогда, когда он начал мне вредить, стоило понять, насколько мелочен князь Арсеньев. И вовсе не любовь ко мне заставила его пойти на сделку с Вирной. Нет. Такие, как Андрей Алексеевич любят исключительно себя и более никого. Я ущемила его гордость. Зацепила за живое. А ведь поддайся на ласковые слова, сейчас была бы одной из многих, кого он одарил своим временным интересом.

До чего же противно!

– Мы уже знаем, что за смертью графа и князя стоит Вирна, - произнес Арбенин, меняя тему разговора. И он был прав. Сколько времени нам дал Кулик? Пять минут? Да. А вопросов множество, и все они намного важнее причин, толкнувших ректора академии на подлость.

– Скажите, вы знаете, что ей надо во дворце? Зачем она собирает силы? Ее цель – его величество? – продолжил расспросы Николай.

Арсеньев рассмеялся.

– Царь? Да зачем он ей? Я не знаю точно, чего она добивается, знаю лишь, что Вирна собрала какие-то договора, чьи-то души в обмен на свои услуги.

– Кто? – быстро спросил Арбенин, а у меня неприятно засосало под ложечкой. Я вдруг собрала недостающие части картины. И все же, когда прозвучал ответ ректора, невольно вздрогнула.

– Какие-то глупцы. Я помню несколько фамилий. Кажется, - тут брови Арсеньева сошлись на переносице, - некто Фадеев, и еще, кажется, Маевский. – Андрей Алексеевич развел руками. – Что вы хотите, я видел документы мельком и то Вирна тогда разозлилась на меня.

Николай оглянулся на Шуйского.

– Она собирает души, - проговорил он. Слова прозвучали как приговор. Я мало что поняла, кроме того, что ситуация слишком серьезная и опасная.