Магистериум морум

– Я искал тебя сознанием несколько часов, тщательно обследуя каждый никчёмный трактир в этом, проклятом Сатаной, городе! Ты обещал мне работать сообща!

– И я готов был сейчас же послать за тобой, – вздохнул Фабиус.

– Тогда убери деревяшки, я сам осмотрю твою руку!

Глава 23. Торг

«Покупайте землю, она уже не производится».

Марк Твен

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора,

Месяц Урожая, день 13-й

Темнело, и на Ярмарочной площади запылали костры. Несколько сотен бунтовщиков решили не штурмовать Ратушу, а взять засевших в ней измором.

Магистр Фабиус прикинул, что внутри не более четырех десятков стражи, двенадцать членов торгового совета и трое магов, а из них – ни одного магистра. Борн, прислушавшись, уточнил, что маг в Ратуше всего один, двое же дерзнули утром выйти, чтобы успокоить толпу.

Фабиус вспомнил растерзанные трупы на церковной площади и кивнул. Демон не ответил. Он вглядывался в лица бандитов. У него был особенный интерес – инкуб подчитывал «своих».

Демон и маг сидели на крыше дома префекта и с комфортом смотрели вниз. Пили молодое вино, ели сыр со свежим хлебом. Рука у Фабиуса не болела, конь его жевал, наконец, сено в стойле, вот только... Алисса, встретив их во дворе, прикрикнула на инкуба совершено по-свойски. Мол, рубашка на нём снова побурела от жара, нельзя ли умерить? И тот тоже ответил что-то весёлое и дружелюбное, поразив этим Фабиуса в самое сердце.

О чём он думал, оставив женщину с инкубом? Демон настолько же прекрасен, насколько желанен его внутренний флюид. Совокупление с инкубом даёт человеку силу и долголетие. Могла ли Алисса?..

– Тридцать четыре адские тушки, не считая твоего малолетнего помощника! – констатировал, наконец, Борн.

– Хела?

– У него есть имя? – удивился демон. – Сомнительно. Имя дают при оглашении, когда юный сущий приближается к своему первому столетию, что, по сути, и есть его настоящее рождение. У нас рождение – это не грязь под ногами, а вхождение в свет. Твой же знакомец слишком мелок, даже на глоток не хватит.

– То-то он так боится тебя, – невесело усмехнулся Фабиус. – Неужто демоны пожирают своих детей?

– Что за чушь? – нахмурился Борн. – Я сказал всего лишь расхожую колкость.

Он вдруг дёрнулся, словно заметил внизу что-то странное, и на лбу его выступили мелкие красноватые капли.

– У тебя – кровь? – удивился Фабиус, тоже глядевший вниз и рассеянно дожевывающий горбушку, сыр с которой он съел в самом начале их позднего ужина.

Сыр был привозной, из горных поместий, где чудесно варят его. Маг давно не ел хорошего сыра, сиднем сидя на своём острове.

– Это не кровь, а выпот, – поморщился Борн, озираясь, чем же вытереть лицо. – У нас нет крови, хотя иногда, для удобства, мы употребляем ваше слово.

Не найдя ничего подходящего, инкуб вытер лоб рукавом рубашки. Белоснежная ткань тут же побурела и даже слегка задымилась.

– Хлопок тонковат, надо бы крапиву или лён… – покачал головой маг. – А от чего этот выпот? Ты потеешь? Или это результат напряжения мыслей? Я видел раньше, что у инкубов выступают на коже розоватые капли, всё-таки больше похожие на воду. Ты же потеешь по виду совершенной кровью. Ты так напряжён или это особенность жизни в более глубоком Аду?

– Напряжёшься тут… – казалось, Борн с сожалением разглядывает испорченный манжет, но на самом деле взгляд его уходил из-под руки вниз, в толпу на Ярмарочной. – Их уже тридцать пять! Тридцать пять, маг… Тридцать пять моих сородичей долгие годы живут здесь, в Ангистерне, нарушая Договор, подписанный самим Сатаной. И о чём они думают сейчас? О том, как вымолить себе прощение? Нет! Они хотят штурмовать Ратушу, чтобы захватить в городе власть. Гнев Сатаны может быть страшен, если они вернутся в Ад, но собираются ли они возвращаться? И я чую, как в Первом круге Ада столпились сейчас вокруг магического зеркала демоны, бесы и черти. И они тоже не знают, что из всего этого выйдет.

Фабиус задумчиво посмотрел вниз, делая лёгкое усилие, чтобы приблизить фигурки людей и нечисти:

– Что-нибудь да придумаем. По крайней мере, силы, противостоящие нам, ясны теперь. Бунтовщики и их главарь, некто Барбр, представляют интересы Ада на земле. Крещёные – являются собственной силой, и оружие их – опасная ересь. Также есть простые горожане, те, кто был обманут бунтовщиками, но таких осталось совсем мало.

– Противостоящие нам? – изобразил недоумение инкуб. – А кого представляем «мы»?

– Я представляю магистерскую власть. Ты – мой союзник. Запертые в Ратуше – представляют власть гражданскую, которую мы не дадим уничтожить.

– Как просто… – хмыкнул инкуб. – А после?

– А после мы решим с тобой наши внутренние проблемы. Разве ты претендуешь на власть в мире людей?

Борн покачал головой.

Фабиус кивнул:

– Я так и полагал. Думаю, у тебя есть вопросы лично ко мне.

– Пожалуй, – согласился демон.

– Может, ты ищешь сатисфакции? Всё-таки я не безгрешен перед Сатаной…

Борн не ответил, но зрачки его вспыхнули, а потом и вся радужка налилась алым.

Фабиус, не желая реагировать на выплеск непонятных ему эмоций, перевёл взгляд на яркие цветы костров на площади. Раскаиваться он был не готов.

Да, ему исполнилось сорок, когда он убил своего первого инкуба. Всего же их было четверо. Инкубы казались магистру лёгкой добычей, он научился похищать их, не оставляя следов, как он думал. Но сколько верёвочке не виться… Тем более – теперь ему и не нужно бессмертие. Ему не для кого жить вечно.

Борн беззвучно окликнул Фабиуса, заставив того поднять голову, и заглянул в глаза:

– Но зачем ты убивал их? Это же бессмысленно? Даже будь ты ведьмой, смерть инкуба оборвала бы энергию вашей связи. В чём польза, маг?

Фабиус криво усмехнулся:

– Это если убивать быстро. Но можно поступить умнее. Похищенный инкуб запирается в пентаграмме, его средоточие, медленно угасая, питает и обновляет твоё тело несколько дней. А потом…

Фабиус словно наяву увидел, как схлопывается тело инкуба, распятое в пентаграмме, выдавленное в небытие его собственным, разрушающимся естеством. Как молния поражает фигурку из соломы и тряпок, которую маг нарекал именем «похитителя» демона и обрекал на его адскую месть…