Магистериум морум

Магистр спешился, чтобы обождать, и тут демонёнок возник в двух шагах от него, словно в этом месте была дыра в иной мир.

Фабиус вздрогнул: он не успел ничего ощутить. Мерин же попятился, рванул повод. Хел прошептал что-то себе под нос, успокаивая коня, и магистр ощутил тепло, исходившее от демонёнка. Вспомнил, как Саймон пристраивался спать рядом с ним. Хел был необычайно тёплый, но не горячий, как Борн.

Магистр подумал об инкубе, и Хел посерел лицом, вроде как оглянулся, но смотрел не по сторонам, а куда-то внутрь себя.

– Он далеко, – сказал демонёнок. – Очень. Но может вернуться прежде, чем я сосчитаю до пяти.

Хел поёжился, словно от холода:

– Вы зря пустили его на остров, магистр. Он обманул вас. Не Дамиен установил над Гартином защиту. Это старые корни заклятий поднялись, когда фурия объявилась здесь. Остров не принял её. Башня была заложена здесь человеком.

– Но Борн не в состоянии меня обмануть, – удивился маг.

– Он хитрее, чем вы думаете. Обмануть не может – но и не говорит всей правды. А вы составляете из фрагментов то, что кажется вам понятным.

– Борн сказал мне, что Дамиен не желает никого пускать, – пробормотал маг.

– Наверное, это правда, – пожал плечами Хел. – Но ведь это не означает, что он же и поставил здесь магические преграды? Возможно – одну или две, боюсь, они такие же слабые, как слаб пока и он сам.

– Значит это я?..

– Вы сами впустили демона в свой дом. Его сила – неизмерима теперь. Я боюсь… – Хел опустил глаза.

– Потому ты и не пошёл на остров?

– Борн знает, что я понимаю его помыслы. Мне несдобровать там.

– Но куда ты пойдёшь? – маг задумался. – Я не могу тебя бросить, ты помогал мне в пути, и даже жизнь моя была в твоих руках. Но и другого дома у меня нет. Разве что…

Маг поскрёб бороду:

– Запоминай. Пойдёшь по этой дороге в Лимс, – он показал рукой влево, туда где… – Что же там темнеет, вдали? – Найдёшь лавку книжника Акрохема, он часто привозит для меня редкие колдовские книги. Скажешь, что Фабиус Ренгский просит приютить тебя и дать работу при лавке. Я знаю, демоны любознательны. В доме старика много редкостей. Он одинок, но добр и заботлив. Если останусь жив – я найду тебя. А чтобы Акрохем не заподозрил подвоха… Вот…

Маг отцепил от пояса амулет – крошечную книгу в золотом окладе – и протянул её Хелу.

– Эту книгу он сам подарил мне когда-то. Прочесть я её не сумел, но наложил на неё хорошие охранные заклятья. Она будет оберегом тебе и пропуском. Акрохем узнает тебя по ней. Он даст тебе пищу для тела, ума и кров.

Фабиус вгляделся в тонкие черты лица демонёнка.

– Или тебе нужно в нашем мире что-то ещё? Сколько тебе лет? Как ты выжил здесь?

Хел опустил глаза, вспоминая.

И маг увидел вместе с ним. Увидел патлатую, морщинистую, чёрную от солнца, скорченную болезнями женщину, что носила с собой по ярмаркам и базарам маленького уродца. Она просила милостыню под него и свои болезни. Но и заботилась, почитая живым то странное "нечто", что едва шевелилась в рваных пелёнках.

– Мы растём медленно. Амана носила меня на руках тридцать лет, пока я не научился хоть как-то принимать похожий на ребёнка облик. Она давала мне пищу и тепло. Она научила меня щадить тех, кого любишь. Я очень плакал, когда она умерла.

Хел отвернулся к реке, сделал несколько шагов к берегу и замер там.

«Тебя показывали на базарах, как неведомую зверушку, но научили любви, – подумал магистр. – Я же растил сына, давая ему всё, что умел. Чему научил его я?»

– Щадить тех, кого любишь, – только это и повторил он глухо.

Щадить… Магистр знал: к тем, кого мы любим, мы особенно жестоки.

Он обернулся, словно кто-то дотронулся до его плеча, и увидел, что тёмное пятно на лимском тракте приблизилось, и уже различимы люди, что движутся по нему.

– Что там? – спросил он вслух, не ожидая, что Хел откликнется.

Но тот повернулся, сморгнул розоватые слёзы и уставился вдаль.

– Группа людей. Четыре десятка и ещё восемь. Они ищут тебя. Они идут, движимые одной целью – найти своего бога. Они думают, что демон, которого они видели в Ангистерне на Ярморочной площади – их бог.

– Крещёные? – удивился Фабиус.

– Наверное, – согласился Хел. – Я вижу, что лица их перечёркнуты ножом палача или руками единоверцев.

– Как они нашли нас?

– Они идут медленно, расспрашивая о вас. Они думают, что это вы, магистр Фабиус, украли у них бога.

– Вот ещё напасть, – нахмурился магистр. – Я не могу сейчас закрыть дорогу на остров. Острову нужны мука, дрова, мёд!

– Можно напустить морок, – предложил Хел. – Создать рядом ещё один остров на реке, призрачный. Крещёные будут искать дорогу к нему и на время оставят вас в покое.

Магистр задумчиво смотрел на тёмное пятно на дороге.

– Как сказал бы Борн - это будет обман… А я больше не хочу обмана.

– Тогда убей их? – предложил демонёнок с тем же выражением светлого улыбчивого лица.

Магистр смотрел, как чужой свет исходит из глаз его и прозревал. Он решил почему-то, что демоны подобны людям, обмяк и потерял бдительность.

Хел был порождением Ада, а Борн и вовсе – коварным глубинным демоном. С чего это человек решил, что их жалость и любовь подобны жалости и любви человеческой? С чего понадеялся, что инкуб по любой своей прихоти не зальёт остров Гартин кровью?

Да где он, в конце концов?!

А Хел? Что если он первым делом пожрёт душу доверившегося ему книжника Акрохема? Ведь так ему проще всего будет обустроиться в людском мире?

Магистр Фабиус дотронулся до магистерского камня на груди. Хел глянул коротко, и тут же опустил глаза. И маг отдёрнул руку, словно камень ожёг его.

Демонёнок знал! Знал, что предупредив магистра, он рискует и своей светлой головой. Что маг первым делом подумает о возможном предательстве самой демонической сути, и карающая длань его опустится тут же.

Фабиус сжал кулаки. Решения не было. Не было подходящей всем правды, которая была бы жизнью, а не смертью!

– Иди же быстрее!
– сказал он, ощущая, как гнев на само бытие застилает ум. – Осенний день короток, а переместиться в незнакомое место ты не сможешь!

Он посмотрел на солнце, но легче ему не стало. Хел всё ещё стоял, замерев, словно ждал чего-то.

– Иди же! – крикнул магистр.

Он взлетел в седло и, не прощаясь, поскакал к мосту.

Борн же в это время был выше, чем само солнце.