Магнолия Паркс

— Правильно, — киваю еще раз.

— Это ненормально.

Я отступаю, обиженная.

— Прошу прощения?

Он смеется.

— Это... чертовски ненормально.

— А вот и нет.

Мои щеки раскраснелись, но я рада, что он смеется. Мне не хочется, чтобы Том был грустным в моём присутствии.

Он смотрит на меня с выражением, в котором смешаны удивление и недоумение.

— Это странно, — говорит он, качая головой. — Ты странная. Вообще странно делать такое.

— Ну все, ладно, — закатываю глаза. — Будто ты такой идеальный, ты такой... у тебя есть то... ты просто такой... со своими... — чёрт. — У тебя странный пробор на голове.

Он поправляет его рукой, самодовольно посмеиваясь. Но при этом очень сексуально выглядя. Том падает спиной на мою кровать и смотрит на потолок.

Я ложусь рядом, лицом к нему. Он смотрит на меня и снова становится серьёзным.

— Я не хочу быть посмешищем, — говорит он мне. — Не заставляй меня выглядеть глупо, хорошо?

— Мы в фиктивных отношениях, чтобы завуалировать мои чувства к бывшему. Это уже по-дурацки.

Его щеки снова становятся красными от ревности.

— Просто убедись, что никто не увидит, как ты глупо ведёшь себя с ним, — говорит мне.

Он поворачивается ко мне, целует в щеку, растрепывает мне волосы и уходит.

Растрепывает мне волосы!

Как будто я чертов Лабрадудель!

Я смотрю ему вслед — возмущённая и при этом слегка возбудённая.

Предложу маме такое название для ее следующего аромата.

23. БИ ДЖЕЙ

RHS Chelsea Flower Show Gala — пожалуй, самое ненужное событие в мире флористики. Это мероприятие посещают королевская семья, знаменитости, а также рядовые люди, как я. Билет стоит примерно восемьсот фунтов стерлингов — не так много в масштабе Вселенной, но немного кусается, если учесть, что я заплатил восемь фунтов стерлингов, чтобы посмотреть, как любовь всей моей жизни порхает по этому чертовому саду с другим долбаным мужчиной.

Таура предложила пойти вместе, но я отказался. Я и так уже на плохом счету у Паркс, это было бы слишком. К тому же это её любимое светское мероприятие сезона, и я не хочу его портить для неё.

Моё присутствие с Таурой не должно испортить ей вечер, потому что это не с Таурой я изменил Паркс, хотя Магнолия в это не верит. Между мной и Сакс ничего нет, и не было уже несколько месяцев.

Она определённо трахается с Джоной, а ещё мне показалось, что между ней и Генри недавно проскочила искра? Не уверен точно.

Я приехал поздно. Паркс пришла ещё позже. Том под руку с ней, и он с каждой минутой всё увереннее держит её, и я начинаю паниковать на мгновение — может быть, они уже переспали.

Тот факт, что Магнолия ещё не переспала ни с кем другим, для меня одновременно облегчение и личный кошмар. Облегчение, потому что так она до сих пор моя. По крайней мере она принадлежит мне больше, чем кому-то другому. А кошмар из-за вида, который она имеет. В вечернем платье или в пижаме — неважно. Для меня она всегда выглядит одинаково. Её глаза я вижу каждый раз, когда закрываю свои.

На ней платье, которое похоже на акварельную картину – зелёное, розовое и, чёрт возьми, лиловое — она специально так оделась. Паркс кажется чертовски совершенной, и у меня возникает странное ощущение, что этим вечером в этом платье она может разбить мое сердце.

Она ловит мой взгляд с другого угла комнаты и держит его так, как нашим рукам запрещено.

— Привет, — говорит она одними губами.

Я слегка улыбаюсь, и она отводит взгляд, её щёки немного розовеют. Это успокаивает меня на мгновение, ведь я всё ещё могу заставить её тело делать то, что я хочу, лишь одним взглядом.

Я остаюсь на месте, потому что знаю, что она сама подойдёт ко мне. Магниты.

Так ребята называют нас. Иногда мы как одноимённые полюса, иногда — как противоположные, но в любом случае двигаем друг друга. Отталкиваем или притягиваем. Видели бы вы лицо Джоны, когда он придумал эту метафору, — словно выиграл чёртову Пулитцеровскую премию.

Она не спеша идёт в мою сторону, делая вид, что это инициатива Тома, но это не так. Никто не умеет производить впечатление на присутствующих в комнате так, как Магнолия Паркс. Это одновременно смешно и раздражает, потому что я даже не думаю, что она осознаёт, что делает это. Когда мы были вместе, мне было всё равно, что все смотрят на неё, потому что она смотрела только на меня. Но с тех пор как мы расстались, меня съедает изнутри, наблюдая за ней в комнате, потому что она этого не видит. Она начинает нервничать из-за меня, пожилых дам, официанток и случайных девушек в барах, но я не слепой и знаю, что всё это происходит. А вот Паркс, с другой стороны, вообще ничего не понимает.

Помню, как несколько месяцев назад во время одной из наших поездок сидел напротив нее в маленькой кофейне в крошечном городке где-то очень далеко, и все смотрели на нее. Повально. Паркс просматривала меню, совершенно того не осознавая. Не замечала, пока не увидела выражение моего лица — между ужасом и утешением (не могу сказать, что я считал почти все население городка Рай настолько угрожающим).

— Что? — моргнула она.

Я слегка улыбнулся.

— Все уставились на тебя.

— Ну да, — она чуть выпрямилась. — На мне винтажное пальто Chanel 1977 года с меховой отделкой и узором «гусиная лапка».

— Ага, — фыркнул я, отпивая из пивной бутылки, — именно поэтому они и пялятся.

— Бидж, — улыбнулась мне, склонив голову набок, и заморгала.

— Паркс, — целую ее щеку, приближаясь к губам, чтобы не пересекать границы, а она закатывает глаза, делая вид, что безмолвно протестует.

— Баллентайн, — Том хватает меня за плечи, усмехаясь, — хорошо выглядишь, чувак.

Он сжимает мой подбородок рукой, игриво улыбается — но это ход конем, выводящий меня на шестой уровень гнева. Если бы это был кто-то другой, я бы сразу начал драться, но Том Ингленд? Не знаю. Не понимаю, как этот глупый грёбаный чувак, похожий на пирата и греческого бога одновременно, может заставить меня чувствовать себя на миллион баксов и пятилетним дурачком в одночасье. Засранец.

— Офигенный костюм, — говорит он, и я вижу, что он это искренне. Подсыпает соль на рану.

Паркс смотрит на меня какое-то время.

— Tom Ford. Приталенный смокинг из стрейчевой шерсти с атласной отделкой.

Том пялится на нее, а потом на меня, и снова на нее.

— Ты купила ему это?

Она берёт бокал шампанского с подноса мимо проходящего официанта и делает ленивый глоток.

— Нет.

Я изо всех сил стараюсь сдержать своё веселье.

— У нее к этому талант, — пожимаю плечами. — Уже давно.

Том озадаченно смотрит на нее.

— Ты... просто... знаешь... всё... об одежде, которую носят люди вокруг?

Она кивает раз.

— Да.

— Расскажи тогда о моем наряде, — просит ее.

Она смотрит на него несколько секунд.

— Светло-коричневый пиджак узкого кроя из хлопкового бархата с репсовой отделкой и... — прищуривается. Крутит его на месте. — Плиссированные чиносы из хлопкового твила от Prada, — затем указывает на его обувь. — John Lobb, кожаные оксфорды Prestige Becketts.