Мальчик в больших башмаках
Шрифт:
Пожилая женщина ничего не ответила. Она переставила тарелку на плиту и ушла в другую комнату.
– Спросит у ксендза,- пояснила молодая.- Боится старуха брать на себя такой грех.
– А я думаю, что принуждать человека креститься грех не меньший,- сказал Чернобривец.
Полковник глянул на шофера, давая ему понять, что не положено вмешиваться во внутренние дела иностранного государства, тем более в дела религиозные. Чернобривец умолк, хотя видно было, что ему очень хотелось высказаться.
Вошла пожилая женщина.
– Ну что?
– спросила молодая.
– Не
– Ну, спасибо, что обогрели. Извините за беспокойство,- поблагодарил полковник, поднимаясь со стула.
Надевая в сенях фуражки, полковник и шофер услышали назойливый голос пожилой служанки:
– Перекрестись - получишь клецки…
И упрямый ответ мальчугана:
– Не буду!
ПИСЬМО ИЗ БЕЛОРУССИИ
– Читать еще?
– спросила Галя, взглянув на бледное лицо Вани.
– Ты не устал?
– Нет, читай, Галя.
– Читай, читай,- стали просить и раненые.
– И вам интересно слушать, что пишет «Пионерская правда»?
– обернувшись, спросила Галя.- Вы же взрослые…
– А чего же, «Пионерская правда» - очень серьезная газета,- сказал солдат с окладистой бородой. Ему нравился звонкий голос девочки, и он готов был слушать все, что бы ни читала Галя, которая напоминала ему младшую дочь.
– А тут про смешное напечатано.
– Давай про сметное.
– Ну, хорошо,- сказала Галя и начала читать про мальчуганов - чистильщиков сапог, которые ловко подвели немецкого офицера. Они к сапожной мази подмешали серную кислоту и сожгли сапоги заносчивого фон-барона, который обижал их.
– Вот молодцы, ловко они его,- раздавались возгласы одобрения.
– За какое это число газетка?
– спросил бородач.
– Старая очень, почти двухмесячной давности. За шестнадцатое января 1945 года.
– Надо своей дочурке написать. Пусть почитает. Она у меня тоже любит книжечки и газеты.
Бородачу было приятно говорить о своей дочери, которую он не видел четыре года.
В комнату вошла сестра.
– Ваня, тебе письмо.
– Откуда?
– Из Белоруссии. От Миши Артошки.
– Уже ответ пришел на наше письмо!
– вспыхнула Галя.
– Давай, сестрица, его скорее.
– Э, нет. А потанцевать?
– На загипсованной ноге?
– Пусть за тебя потанцует Галя.
– Правильно, правильно. Эй там, баян сюда!
– крикнул бородач.
– Галя, выручай,- попросил Ваня.
Галя кивнула, отложила в сторону газету и, подбоченясь, стала ожидать.
Вошел гармонист па костыле. Сел на стул. Сестра подала ему гармонь.
– Ну, попрыгунья, давай!
У дверей столпились ходячие раненые из других палат. Они улыбались, глядя на танцующую Галю.
– Ай да молодец…
– Веселей, чернобривая!
– крикнул кто-то из раненых, хотя брови у Гали были светлые, как пшеничные колоски.
Галя обошла в танце круг и, притопнув ногой, остановилась.
– Хватит.
Баянист умолк. Раненые аплодировали.
– Хорошего понемножку. Заслужила, молодец.
Сестра передала письмо Гале.
– Читай, Галя,- кивнул Ванюша.
Девочка распечатала конверт и стала читать:
«Дорогой
Ванюша!Мы получили письмо, которое под твою диктовку писала Галя. А еще раньше мы видели снимок в газете, где ты сфотографирован с отцом. Все очень рады, что ты нашел его. Поправляйся, Ванюша, и вместе с Галей приезжай к нам.
Жизнь у нас налаживается. Школу открыли. Все мы учимся и работаем в колхозе - подвозим корма скоту. Ты ведь знаешь, что все мужчины па фронте. Остались дети, старики и женщины. Я рисую: выпускаю школьную и колхозную стенгазеты.
Председателем нашего колхоза - дядя Стена. Он очень хороший. Говорит, надо все сделать, чтобы всякого продукта больше дать фронту, тогда скорее Советская Армия разобьет гитлеровцев и наши отцы вернутся домой.
А мой папа уже не вернется, потому что мама получила похоронную.
Директором школы - Нина Степановна Скачок. Тоже после занятий в школе работает с нами в колхозе.
У пас па выгоне теперь братская могила. Похоронили в этой могиле убитых партизан и воинов, которые погибли, освобождая нашу деревню. И твоя мама, Зинаида Сергеевна, в ней похоронена. Она с автоматом, который ты забрал тогда у Фрица, ходила в атаку и погибла. Она мстила фашистам за тебя, думала, что ты погиб, а ты жив…»
По бледному лицу Вани покатились слезы. Галя тоже пе могла дальше читать. Все молчали.
В это время в комнату вошли раскрасневшийся от мороза полковник Светлович и начальник госпиталя.
– Ну, гвардии рядовой Светлович, здравия желаем!
– весело поздоровался полковник, а начальник госпиталя добавил: - Готовься, Ваня, и ты, Галя, медали будем вручать.
Ваня уткнулся лицом в подушку. Полковник недоуменно оглядел раненых. Бородач потянул его за рукав.
– Осиротел наш Ванюша. Мать его в бою погибла.
Галя подала письмо полковнику.
Иван Григорьевич опустился на кровать. В палате снова стало тихо-тихо.
Так ходят на войне рядом, как сестры, радость и печаль.
ВОТ ТЕБЕ И КЛЮКВА!
По дороге шли трое: Янек за веревку тащил тележку, дед Анджей палкой подталкивал его сзади, а рядом со стариком… Кто вы думаете? Не догадаетесь. Бабушка Вани - Юлия Адамовна. После долгих поисков она, наконец, отыскала любимого внука.
Все трое держали путь в госпиталь, который находился верстах в пятнадцати от Подлипок. Всем им хотелось увидеть Ваню. О том, что Ваня лежит в госпитале, в Подлипках узнали из его письма. Дед Анджей с Янеком насобирали па болоте клюквы, наловили щук в реке и все это везли сейчас в госпиталь, в подарок Ване и славным воинам.
– Далеко еще?
– спрашивала нетерпеливо бабушка.
– Да уже скоро,- сочувственно отвечал дед Анджей. Ему самому не терпелось увидеть Ваню, а что уже говорить о бабушке.
– Ох, прямо не верится, что снова свидимся,- вздыхала Юлия Адамовна.
– Увидите н внука и сына. Радостное время наступает,- подбадривал ее старик.
Светило весеннее солнышко. Журчали ручьи. Время от времени, когда размытая дорога становилась особенно трудной, бабушка подходила к Янеку и, ухватившись за веревку, пыталась помогать ему.