Маленький журавль из мертвой деревни

Теплые объятия спасали их от сырого осеннего холода. Окрыленный долгожданной встречей, он вдруг выпалил: «Я тебя люблю!» (раньше, услышав такое, ругнулся бы: «Что за херня!») — сказал и раз за разом повторял, пока она не поверила. Тацуру никто еще не признавался в любви, она не знала, до чего избитые эти слова, и едва не лишилась чувств от счастья.

Он крепко ее обнял. Эта встреча была такой полной, полной до краев. В конце он соскользнул в сторону, уткнувшись подбородком в ямку у нее на шее.

Вдруг по ним ударил луч электрического фонарика.

— Кто здесь?

В голове у Чжан Цзяня громко стукнуло. Он понял, что уже подставил фонарику спину, и стиснул Дохэ в руках, спрятал ее под собой.

— Пошел вон! — низким, злобным голосом ответил Чжан Цзянь.

— Это вы пошли вон… А не то людей позову!

Чжан Цзянь быстро соображал: судя по звукам со сцены, кино не остановили: клуб не будет прерывать фильм из-за каждой мелочи — собьется расписание следующих сеансов. Едва ли они пойдут на такую глупость себе в убыток. Хотя публика не откажется вместо кино поглазеть на застуканных любовников. Дохэ холодными дрожащими пальцами сжимала плечо Чжан Цзяня, свернувшись в тугой клубочек у его груди.

— Погаси фонарь, не то изрублю тебя на куски! — низкий голос Чжан Цзяня звучал куда как уверенно. Он тянул время и думал: с чего вдруг я пообещал изрубить его на куски? Должно быть, вспомнил про бутафорские клинки и ружья, что стоят рядом.

Голос снаружи чуть дрогнул:

— Я зову людей!

Пряча под собой Дохэ, Чжан Цзянь скатился с кровати на пол:

— Позови, попробуй!

— А ну выходите!

— Фонарь погаси!

Они с Дохэ приникли к полу, и мишень для фонарика сразу уменьшилась. Чжан Цзянь пододвинулся к стойке с реквизитом. Теперь протянет ногу и в самый раз достанет до чугунной болванки, прижавшей к полу экранный занавес. Фонарик скользнул следом, но поздно — Чжан Цзянь уже держал болванку в руках.

— Фонарь погаси! Мать твою, погасишь ты его или нет?!

— А не погашу, что ты мне сделаешь?

— Ну попробуй, узнаешь, — и Чжан Цзянь запустил болванкой туда, откуда шел свет.

Фонарь тут же погас. Видно, противник решил не испытывать, бросится ли на стену загнанная в угол собака, укусит ли затравленный кролик, — своя жизнь дороже. Ведь на сталеплавильном было полно дружинников, которые хорошо стреляли и владели холодным оружием, они часто устраивали состязания по штыковому бою и стрельбе с дружинниками других заводов.

— Выходите! А то правда подмогу позову!

Чжан Цзянь сунул Дохэ ее одежду, легонько толкнул. Она не поняла, со всей силы вцепилась в его плечо. Наклонился к ее уху, велел потихоньку выбежать в заднюю дверь, ту, что в северо-западном углу, а он мигом догонит.

Поверила. В кино заиграла красивая лирическая мелодия, и Дохэ побежала под музыку, по ее волнам. Чжан Цзянь догадался, что человек с фонарем позвал кого-то на помощь. Но не думал, что его встретят все сотрудники клуба, не было только киномеханика, который показывал фильм. А на экране люди по-прежнему жили свою счастливую жизнь.

Спецовка на груди у Чжан Цзяня была застегнута косо, кепка надвинута на самые брови, за ботинками из вывернутой кожи волочились длинные шнурки. Лица встретивших его людей пылали негодованием, они видели перед собой образцового злодея. Чжан Цзянь и сам это знал. Но странно, он-то казался себе вовсе не злодеем, а трагическим героем. Пошел на жертву, чтобы спасти любимую женщину, кто он, если не герой?

— А эта где? — спросил человек с фонарем. Чжан Цзяня он больше не боялся, даже если здоровяк-дунбэец и правда вздумает порубить кого-нибудь на куски, кругом люди, они разделят опасность.

Чжан Цзянь подумал, что Дохэ сметливая, уже добежала до рощицы с опадающими вязами, привела в порядок одежду и ждет его. Без смекалки с такой судьбой она бы давно погибла.

— Кто — эта? — казалось, Чжан Цзяню даже отвечать неохота. Надменное выражение удавалось его прикрытым верблюжьим глазам лучше всего. Такое высокомерие не на шутку разозлило сотрудников клуба. Если этот детина сам не сдастся, придется с ним повозиться.

— Не прикидывайся! Полюбовница твоя где? — спросил какой-то северянин, остальные обращались к нему «директор Се».

— Какая полюбовница?!

— Я все видел! Еще отпираешься! — Фонарик держал южанин лет сорока-пятидесяти.

— А раз видел, зачем спрашиваешь? Позовите ее, пусть выходит, — отрезал Чжан Цзянь.

— Так ты признаешь, что она твоя полюбовница?

Чжан Цзянь замолчал. Не надо было влезать в этот спор. Он с самого детства не любил разговоров, давно разглядел: толковать с такими — много чести. Стоит только ввязаться в разговор, раз ответить, другой, третий, и вот уже их гнусные слова льются прямиком тебе в уши. Его любовь к Дохэ превратилась в «интрижку» а Дохэ, его Дохэ стала «полюбовницей»! Да они своими разговорами уже ее запачкали! Чжан Цзянь стерпит страдания, усталость, боль, но запачкать себя не позволит.

Часть сотрудников клуба скрылась в лабиринте декораций, остальные стерегли Чжан Цзяня. Женщину не нашли. Кто-то отчитался: задняя дверь не заперта, наверное, туда она и сбежала. А этот тип дал ей уйти. Видно, старый разложенец, на таких делах собаку съел. Если бы не объявили, что великий вождь приезжает на завод с инспекцией, разве кто стал бы проверять этот закуток? Мы-то думали, это агенты США и Чан Кайши бомбу заложили или еще что в этом роде, а оказалось — парочка, как говорится, бомбы в сахарной глазури!

Участок Чжан Цзяня тоже каждый день чистили, украшали цветами из красной бумаги и цветными шарами, чтобы встретить инспекцию во главе с великим вождем председателем Мао. Правда, раньше на заводе тоже объявляли, что скоро пожалует губернатор провинции или мэр, а никто не приезжал, и печи так и стояли без инспекции. Поэтому теперь рабочие не больно-то верили новостям. Но услышав про инспекцию от сотрудников клуба. Чжан Цзянь понял, что великий вождь и правда скоро приедет, ведь клуб напрямую подчиняется заводской администрации, у них новости самые свежие и проверенные.

Сотрудники, уходившие за сцену с обыском, по очереди вернулись. Они попробовали догнать эту потаскуху, побежали за ней через заднюю дверь в северо-западном углу, но вернулись ни с чем.

— Похоже, быстроногая эта потаскуха. Но не беда, раз этого схватили, далеко она не утащится, — тонко заметил директор Се.

Чжан Цзяня привели в управление завода. В коридоре процессия столкнулась с Сяо Пэном, он во все глаза уставился на то. как семеро человек конвоируют мастера Чжана — одни расчищают дорогу, другие шагают замыкающими. Спросил у кого-то из хвоста процессии: