Малиновка поёт лишь о любви...

Дьюлла смотрела на него, не отрываясь, и он, будто почувствовав ее взгляд, нашел ее в толпе и поднял руку, показывая, что заметил.

«Мог бы пригласить меня на танец», - подумала Дьюлла с досадой, удостоверившись, что Рик не торопится к ней подойти.

Зато рядом оказался лорд Клодвин, и чтобы избавиться от болтливых фрейлин, Дьюлла приняла его приглашение. Но лорд оказался еще хуже фрейлин и уста его не закрывались ни на секунду. Хотя это избавляло девушку от необходимости отвечать ему – лорд говорил за двоих.

Радовало только, что Рик следил за ней, не отрываясь, и даже не замечал, если к нему обращались.

«Жестокий, - сказала Дьюлла ему мысленно, - это ты мог бы держать меня за руку».

Но Рик так и не подошел к ней, и она едва не пропустила момент, когда он вместе с секретарем покинул зал. Извинившись перед молодым человеком, которому только что дала согласие на танец, Дьюлла бросилась следом за кузеном, расталкивая придворных. Впрочем, они вежливо расступались перед леди Шер и оглядывались ей вслед.

Дьюлла догнала Рика на лестнице. Секретарь шел за ним и с необычайно важным видом зачитывал наизусть какие-то счета – то ли расходы, то ли доходы, Дьюлла не поняла.

– Ты уйдешь, не поговорив со мной? – крикнула она, перегнувшись через перила.

Рик вскинул голову, а секретарь недовольно замолчал.

– Почему не пригласил меня танцевать? – Дьюлла сбежала по ступеням и не обращая внимания на секретаря бросилась Рику на шею. – Мы так долго не виделись!

– Адалмер, можешь идти, - сказал Рик, осторожно разжимая руки Дьюллы. – Я побуду с сестрой, встретимся дома.

– Милорд… - секретарь насупился, но Рик мотнул головой, и он поплелся прочь.

– Не верю, что ты мог вот так уйти, - упрекнула кузена Дьюлла. – Ты хоть вспоминал обо мне?

– Разве о тебе можно забыть?

– Пойдем ко мне в комнату? – она уже тянула его за руку. – Мне столько надо тебе рассказать!

– Нет, в комнату к тебе не пойдем, - остановил ее прыть Рик. – Поговорим там, где раньше.

Они устроились в портике, в коридоре за комнатой Дьюллы. Девушка села на каменную скамеечку, а Рик встал напротив, опершись спиной о стену.

– Где ты пропадал?! – надула губы Дьюлла.
– Если бы пришел вместе со всеми, то услышал бы, как его величество назвал меня красивой!

– Даже не сомневался, что так и будет, - сказал Рик.
– Но вернувшись, я услышал кое-что другое…

– Что же?

– Про шахматную партию. Между тобой и принцессой.

– Мне должно быть стыдно? – спросила Дьюлла с вызовом, и так как Рик промолчал, она сказала: - Я не хочу, чтобы она издевалась над тобой.

– Это не издевки, - промолвил Рик спокойно.
– Это забавы жестокого сердца. Скорее всего, ее высочество и не догадывается, что может ранить чье-то самолюбие.

Дьюлла пристально вглядывалась ему в лицо. Что он сейчас сказал? Осудил принцессу или попытался оправдать?

– Я не хотел беспокоить тебя сегодня, - продолжал кузен. – Ты танцевала, казалась такой счастливой

– Ты знаешь, чего мне не хватает для счастья, - сказала она со значением.

Рик тут же опустил глаза.

– Зачем надо так мучиться, - вздохнула Дьюлла. – Я ужасно зла на тебя… Ты ведешь себя глупо.

– Тогда у меня есть подарок, чтобы ты хоть немного подобрела к своему глупому брату, - Рик с удовольствием сменил тему и достал деревянную шкатулочку, размером в половину ладони.

– Решил подкупить конфетами? – пошутила Дьюлла, но подарок приняла с удовольствием. – Хорошо. Если их будет четное количество – прощу. Нечетное – будешь должен… - она развязала ленточку, открыла шкатулку – и замерла..

– Ну как? – спросил Рик, посмеиваясь. – Я прощен? Число-то четное.

Он ждал бурных восторгов, но Дьюлла – такая пылкая, такая охотница до красивых вещей – почему-то молчала.

На черной бархатной подушке лежала пара серег-подвесок – в виде лебедей. По золотым тельцам и изящно изогнутым шеям бежали крохотные перламутровые жемчужины, а центральные камни, к которым крепились подвески, и глаза у птиц были изумрудные.

– Сначала заказал изумруды, - пояснил Рик, потому что молчание очень уж затягивалось, - но ты заговорила про жемчуг, поэтому я попросил, чтобы сделали жемчужные подвески. Тебе нравится?

– Они… они великолепны, - сказала Дьюлла и улыбнулась, постаравшись, чтобы улыбка получилась искренней.

Подарок огорошил ее. Лебеди. Не фамильные, он их заказал. Пусть для нее, но это не кольцо матери. Зачем же он сделал злой принцессе такой драгоценный подарок? А может, принцесса солгала, чтобы уязвить ее, Дьюллу? Заговорить об этом?. Или лучше промолчать, как будто ничего не знаешь?..

– Лебедь – он же на гербе твоей матери? – спросила она, не отрывая глаз от украшений.

– Да, она урожденная Свон, - подтвердил Рик.

– Сначала я подумала, что ты подарил мне что-то из ее драгоценностей, - Дьюлла сказала это небрежно, но внутренне сжалась, ожидая ответа.

– Ничего из материных вещей не осталось, - сказал Рик. – Драгоценности продали во время войны, а наш дом сгорел, когда король Эдвард отступил из столицы. Но эти лебеди – они красивее старинных украшений, можешь мне поверить.

– Я верю, - с души Дьюллы словно свалился камень. Принцесса солгала! Врунья! Бесстыжая врунья!

Было очень некрасиво думать о дочери короля в таких выражениях, но других мыслей о ней у Дьюллы не было. Словно пташка, которая просыпается с восходом солнца, она встрепенулась и пригладила волосы.

– Я немедленно должна их надеть, - объявила она. – Помоги, Рик. На моих сережках очень тугой замочек… Леди Кандида все время ругается, когда их застегивает…

Рик послушно подошел и помог кузине избавиться от прежних серег и надеть новые. Замочек, кстати, прекрасно расстегивался, но он не стал ничего говорить Дьюлле. Прикасаться к маленьким ушкам было настоящим наслаждением. Он провозился с серьгами гораздо дольше, чем требовалось, а потом задержал пальцы на бархатистой мочке, убеждая себя, что всего лишь хочет полюбоваться блеском изумрудов и изумрудным блеском в глазах кузины.

– Они мне идут?
– Дьюлла смотрела лукаво, прекрасно сознавая, какое впечатление производит.

– Нет, - покачал головой Рик, и кузина изумленно захлопала глазами. – Они меркнут перед тобой. Но вряд ли человеческая рука сможет создать что-то достойное твоей красоты.

– Не надо так шутить, - она довольно улыбнулась. – Все, обнимай меня, и простим друг другу все, что было прощать! – и, не дожидаясь, она сама приникла к брату, прижавшись щекой к его груди. – Ты ведь больше не сердишься на меня из-за шахматной партии?..