Мальтийское Эхо
Шрифт:
– Ты чего так... "метнулся кабанчиком"?
– спросила Вера, тоже вглядываясь в горизонт набережной.
– Песня такая...
Вот прошли десять минут, прошли и двадцать, но ни причала, ни людского оживления не обнаруживалось. Ни людей, ни машин, ни пароходов. На душе "заскребли кошки". Случайный прохожий в ответ на вопрос "Где пассажирский терминал?" указал обратное направление! Человек без багажа и, судя по раннему утру, наверняка работающий где-то рядом. Как он может ошибаться? Да что же опять за "непонятки"! Нет, нужно двигаться дальше, в прежнем направлении. До отхода парома всего сорок минут. Билеты есть, но нужно пройти таможню, сдать багаж.
И
– Да, да, конечно!
– вскричали уставшие и издерганные путники.
И ровно через 20 секунд езды, за ближайшим поворотом, оказался небольшой причал. И люди есть, и большой паром.
Вере, естественно, не жалко было этих евро, но "накипело", и повод высказаться "убедительно" в русской традиции и на русском разговорном наречии был "железным".
– Андрей, закрой уши! Сейчас из моих уст польется настоящая "матросская брань". Платоныч научил когда-то. Как филолог филолога. Метафоры ярчайшие и крепчайшие!
Оба мужчины, тоже небритые, арабской внешности, секунду назад имевшие довольные лица от нечаянного барыша, вдруг "спали с лица". По мимике лица и жестам Верочки они поняли, что дамочка "таки против" и сильно.
Андрей, дабы смягчить международную обстановку, достаточно напряженную уже, быстро по-английски объяснил мужчинам, что эта русская взволнована видом моря и декламирует с выражением "Белеет парус одинокий" - стихотворение великого русского поэта о мятежном духе русского народа. Для убедительности и наглядности он показал рукой на парусник, действительно одиноко маячивший в дали моря.
Паром, по сути, морское судно средних размеров, назывался " Жан Паризо де ля Валетт". На двух палубах размещались пассажиры, их было сейчас не много, в "брюхо" парома заползали автомобили и багаж.
Наши туристы спешно прошли пункты контроля, сдали багаж и поднялись на верхнюю палубу. Выбрали удобные места в мягких креслах на корме. Множество кресел рядом были пусты. Они молчали, успокаиваясь от недавних тревог. "Снежная Королева" после вспышки ярости никак не могла прийти в себя.
И только, когда судно отошло от береговой линии на пару километров, Вера взяла Андрея за руку и сказала тихо, как будто примиряясь с чем-то:
– Как жаль, как жаль, Андрей...
– О чем ты, Вера?
Она не ответила сразу. Смотрела на исчезающие в утреннем тумане очертания крепостей и соборов. Затем тихо проговорила:
– Мы как вон те уже еле видимые прибрежные камни, обнажающиеся изредка из-под воды... Как мы порой бываем обнажены, если с нас снять наряды успешности и благовоспитанности... Подвержены ударам волн судьбы и случая. А те валуны, что сейчас под нами, на глубине в сотню метров, находятся в покое, под защитой... Надо защищаться, все время надо защищаться...
– Ты хочешь сообщить мне что-то новое и важное? Или просто поискать во мне защиты и утешения?
– мужчина положил свою руку на руку женщины.
Она молчала.
Тогда он решил отвлечь ее от раздумий и пошутить:
– Я с месяц назад наблюдал по телеку за диалогом двух известных режиссеров. Они горячо спорили. Один спрашивает: "Вот зачем вы в "Трех сестрах" раздели догола сестер и даже Вершинина?". "Вы что, не понимаете?" - кипятился второй, - "Я хочу показать этим зрителю, что они не защищены! Это новая, концептуальная режиссура!"
Вера Яновна лишь улыбнулась, но начала говорить о своей проблеме:
– Мне вчера
поздно вечером позвонил мой директор института. Я очень удивилась. Я ведь, ты знаешь, в телефон вставила другую "симку", о которой знают лишь Иришка, бабуля и зам. директора по научной работе. В сдержанной форме, но в достаточно повелительной манере, он сказал, что ему позвонили из МИДа и попросили передать мне их просьбу быть более, как там выразились, "цивилизованной" в общении с Ричардом Старки. Все! Без комментариев! А вот уже директор засуетился: если этот Старки важное официальное лицо или исследователь, то контакты с ним могут быть полезны институту. Мой директор - старый хитрый лис: "Осторожненько так, говорит, понять: кто он и что, выведать его намерения, но не выдавая полностью своих... Все как обычно в нашей работе с иностранцами".– Он что, этот англичанин, поплывет за нами на Сицилию?
– Андрей Петрович невольно оглянулся.
– Не знаю, но вполне вероятно. Ах, Андрей, я так не хочу, чтобы этот скользкий тип угрем полз за моими пятками, вынюхивая, выглядывая.
– Мне думается, дорогая Верочка, наедине-то с этим Ричардом мы еще можем "валять дурака". По-нашему, по-русски, на русском. Хотя... у него может быть спрятан диктофон... Но из МИДа лишь просьба, ничего документального...
– В этой организации привыкли, чтобы понимали даже намеки...
– Если хочешь, я могу вступить "в игру". Обо мне в твоем МИДе не знают. Например, я буду играть сильно выпивающего, ревнивого и буйного мужа-нефтяника, можно намекнуть, что я по совместительству еще и агент... Да просто неадекватный тип! Ты, кстати, как любая женщина, вообще имеешь природное право быть капризной без меры, даже истеричной. Может голова заболеть в любой момент, обиделась вдруг. Или...
Верочка рассмеялась:
– Какой ты, право, наивный! Хотя опыт у тебя, видимо, есть. Но это другой случай!
– И ты не сгущай краски! Могут твои начальники допустить, что ты увлеклась таким вот типом. Я могу привести те случаи из истории...
– Могут. Не нужно историй. Какое-то время можно беспардонно блефовать, потому что британец пока не будет особо "лезть на рожон", ему нельзя никому выдать свои личные интересы... А они у него есть! Нутром чую! И у нас есть, и он это понимает!
– А почему тебе не обратиться к Дееву?
– Зачем? И что я скажу толком. Высокое начальство любит победителей... К нему либо с победой нужно идти, либо в очень острой ситуации. К тому же он знает о наших поисках... далеко не все. Я не хочу, чтобы он, а тем паче мое начальство, знало хоть что-то о записках дяди, об Укладке! Нужен тактический и оперативный баланс между... Между всеми! Конечно, А.В. Дееву я доложу о результатах поездки. Деньги-то он выделил. И знает, что я поехала на Мальту, чтобы согласовать и уточнить связи архивов Ордена и наших семейных архивов. О Пергаменте он знает лишь то, что этот документ ценнейший.
– Ты прямо "товарищ Штирлиц"!
– пошутил Андрей.
– И то, что ты "в засаде" держишь Ирину и она даже звонит на мой телефон, хотя ты поменяла "симку", очень предусмотрительно.
– Ну вот зачем ты напомнил мне сейчас о сестренке! Я и так переживаю, что плыву сейчас в Сиракузы, она уже два дня там, а я не могу с ней встретиться! Противно!
– Можно под покровом ночи... переодевшись...
– Прекрати! Ты все-таки не понимаешь опасности... от этого англичанина. Он наверняка следит, имеет и агентов, и аппаратуру.