Мальтийское Эхо
Шрифт:
– Мне кажется, Вера, ты согласишься со мной, с моей точкой зрения, что Великим назначением Павла было объединение христианских церквей, католической, православной, протестантской. В таком объединении он видел возможность покончить с европейской смутой.
– Пожалуй.
– Но истинных, преданных друзей рядом нет. Только вот с женщинами, - Андрей улыбнулся, - ему повезло: любящая жена, чудесная Мария Федоровна. И фаворитки Лопухина и Нелидова... успокаивали и удерживали от необдуманных поступков. Не только в православных, но и в католических пророчествах говорилось,
Андрей очень уже увлекся историей и женщина решила, что настало время спросить его о том, что он обнаружил или почувствовал в катакомбах. Документ должен был дополнительно "разогреть" воображение мужчины. И действительно, руки, держащие документ, задрожали, а глаза Андрея выдавали его особую сосредоточенность и погруженность.
– Что ты, Андрей Петрович, обнаружил в катакомбах?
– женщина с надеждой вглядывалась в лицо мужчины.
Но тот не торопился с ответом:
– Я сегодня вечером поразмышляю над твоей книгой. У меня там есть пяток закладок и несколько вопросов к автору, - Андрей мило улыбнулся, - задам несколько трудных и интересных.
Затем он резким движением буквально "воткнул" трость в асфальт и заговорил тихим голосом, неспешно, пытаясь поточнее подобрать слова:
– Сигналы биолокации и вполне отчетливые мои ощущения проявились только в крипте. И фрески апостолов были только в крипте. Но особенно явный сигнал был не от ниш, где может быть "клад", а от фрески Св. Павла. Может, просто пергамент и фрески объединены его Духом. Два Павла...
– он сделал долгую паузу, - а может... тут подсказка, ключевые ассоциации. Я должен настроиться особым образом. Там, один в крипте. Там психоэнергетический сгусток двух Павлов. Большего пока не могу и не хочу объяснить.
Вере Яновне было больно видеть, как на лице мужчины проявилась необычайная усталость, и руки его уже еле-еле удерживали трость.
– 19 -
Они подъехали к мосту Умбертино и, переехав через него, оказались на Ортиджиа, в сердце Сиракуз, у развалин храма Аполлона.
Площадь перед храмом была полна местных жителей и туристов. Оба путешественника вышли из машины, подошли к развалинам храма и почувствовали некоторое волнение. Они созерцали перед собой один из самых древних дорических храмов. Это VI век до нашей эры!
Затем мужчина и женщина присели за столик уличной кафешки на площади. Приятно было наблюдать за неспешным стилем итальянской жизни: благородное медленное передвижение стариков и голубей по площади. Даже от этих голубей исходило жизнелюбие итальянского характера.
Андрей листал путеводитель. Названия улочек и площадей пленяли образованный ум: Архимеда, Диогена, Виргилия, Минервы, Савой и, конечно же, Витторио Эмануэле и Гарибальди.
Выпив по чашке кофе и прихватив с собой бутылку воды, они направились вдоль правой от них стороны храма. Сворачивать на шумную, широкую и, видимо, главную улицу Андрею не захотелось.
– Милая Верочка, давай сегодня не пойдем к Дуомской площади. Я немного устал и хочу побродить просто, без плана и без многолюдья, - предложил мужчина.
– Я согласна. Будем вальяжны, как пара итальянцев.
– Вот именно. Я не согласен со стереотипами сицилийцев: шумные, жестикулирующие.
– Это правда. Италия - родина титанов:
они "нажестикулировали" и "Мону Лизу", и "Давида"...– А как "жестикулировали" Данте и Вергилий, - смеясь, поддержал Андрей.
– А как "жестикулировали" в Питере Росси, Растрелли и прочие...
– продолжала Верочка.
– А Вивальди и Россини, а ...
– мужчина запнулся, уткнувшись глазами в название церкви, у дверей которой они оказались: Сан-Паоло.
Но дело было не в названии. Его удивил и огорчил огромный, старый, весь проржавевший замок на двери.
– Святой Павел не принимает. И давно, - очень грустно пошутил Андрей Петрович.
Они прошли дальше, свернули в узкую, тихую улочку и снова неожиданность! Небольшая каменная лестница поднимается в буквально метровом пролете между домами. И эта лестница заканчивается дверью! Но только рамой двери, без внутреннего полотна! Рама тихонько качается на петлях и скрипит! И эта рама словно обрамляет живую картину: небо и в нем одинокая птица снуёт туда-сюда и громко кричит. Будто зовёт на помощь.
– Дверь в никуда, - подавлено отметила женщина.
– Нас кто-то зовет. Ищет... подает знак, - тоже тихо промолвил мужчина.
Лицо Веры Яновны стало бледным. Щеки и ноздри задрожали. Андрей Петрович задумался, затем высказал следующее:
– Положим, замок на храм "повесил" Ричард... А птица - это кто-то из близких... чья-то душа... может Г.Н....
– Поднимемся по лестнице и заглянем туда? По ту сторону рамы?
– спросила женщина.
Лицо мужчины, только что казавшееся отрешенным, приобрело тревожный, даже смятенный вид.
– Куда туда? В бездну?
– строго спросил Андрей, - неясные знаки, беспокойные предчувствия - не повод, чтобы...
Он не закончил мысли, а вместо этого добавил:
– Нить еще не соткалась... Нельзя... можем нечаянно порвать... Может, в эту дверь постучится удача... а может, неудача выбила полотно, а сейчас вообще сорвёт раму с петель...
Андрей Петрович опять не дал себе труда заключить свои метафорические образы в четкую, логическую форму.
Вера Яновна попросила андреев телефон и послала "эсэмэской" Иришке и бабуле, просто: как дела? И с просьбой быстро ответить. И ответы были быстро получены. Иришка написала "Bene", бабуля то же самое, но по-русски: "хорошо".
У молодой женщины сразу прояснилось лицо, появилась безмятежная улыбка.
– Что-то я заражаюсь от тебя нехорошей какой-то мистикой, - Верочка недовольно покачала головой, посматривая на Андрея.
– Да нет, у тебя распахнулась дверь... Магические наваждения! Отличное воображение!
– Вырази, наконец, свою мысль ясно!
– Солист группы "Doors", Джим Моррисон начинал концерты фразой, - мужчина тростью указал на "дверь" и процитировал внушительным и выразительным тоном, - "Если бы двери человеческого воображения были распахнуты, люди увидели бы мир таким, какой он есть - бесконечным!"
– Класс!
– восхитилась Вера Яновна.
– Нам налево, - Андрей Петрович слегка ударил тростью по углу небольшого и скромного с виду плаццо.
Они еще час бродили по средневековым волшебно-игрушечным улочкам.
– Как здесь спокойно и уютно! Какая настоящая, неприторная красота, какое обаяние старины! Хотя жаль, что стены кое-где обшарпаны, почернели от влажности. Нет, нет, это тоже придает особый шарм, - искренне говорила Верочка.
– Да, милая моя спутница, здесь дух, запах и гул даже не столетий, как на Мальте, а тысячилетий. Античность, тайна Алефа, - вторил ей Андрей.