Мама для малышки, или Надежда в подарок

— Он такой красивый! — делится впечатлениями маленькая ценительница. — И столько мишек! — Ее восторгу нет предела, а для меня это лучшая похвала, даже финансово не выразишь то, что она лишь одним своим воодушевленным видом.

Кажется, даже большую ель ей уже не надо, да и об остальных развлечениях малышка будто забывает напрочь. Прижимая к себе огромную и довольно тяжелую коробку, она аккуратно ступает по дорожке в сторону выхода.

— Мы же еще елку не выбрали, — напоминает Игнат малышке, тормозя ее и присаживаясь перед ней на корточки.

— Так у меня же вот! — Она чуть приподнимает букет.

— Мишки будут в твоей комнате, но елочка с ними маленькая, — терпеливо объясняет он дочери. — Под нее Дедушка Мороз не сможет положить большие подарки.

— Да? — недоверчиво спрашивает девочка и поднимает на меня доверчивый взгляд.

Киваю в поддержку отцовских доводов. Фани хмурит брови раздумывая.

— Ну и ладно! — машет она рукой, — не надо нам большую елку, пусть она в лесу растет. В ней же белочки живут, — произносит малышка так, будто мы, взрослые, вообще не понимаем простейших истин. — А я, просто не стану просить у Дедушки больши-и-и-и-их подарков, — добивает она нас своей непостижимой логикой, пытается развести руки в стороны, но коробка мешает. — А попрошу ма-а-а-аленькие, — лукаво улыбаясь, делится выходом из сложившейся ситуации. — Поехали домой? — склонив голову набок, скромно так предлагает.

— А как же домик Дедушки Мороза? — в один голос интересуемся мы с Игнатом.

— Точно! — восклицает Фани и начинает вертеть головой по сторонам с активностью флюгера в самый ветреный день.

Перехватываю инициативу, беря малышку за руку. Предлагаю Игнату все же прогуляться до авто, чтобы сгрузить покупки, а после продолжить прогулку.

— Вы меня тогда здесь подождите, — соглашается он, покупая нам горячие пончики и чай. — Не теряйтесь, — наказывает с наигранной строгостью и вскоре удаляется, нагруженный пакетами.

Фани забирается на высокую лавочку и чинно так жует сладкую сдобу, пачкая щеки в сахарной пудре. Я лишь потягиваю душистый напиток, согревая ладони и смачивая пересохшее горло. В голове, как на повторе, слова Игната, и я никак не могу утихомирить сердце, скачущее в груди, словно мячик для пинг-понга.

Смотрю на чумазую мордашку, в ее большие зеленые глазищи, где столько счастья, тепла и искренности, что душа выворачивается наизнанку, как только представлю наше расставание. Не смогу, точно не смогу. И пусть это «неправильно» с точки зрения принятых норм морали, вот в данный момент мне на них плевать! Я не делаю ничего предосудительного, я просто хочу чуточку счастья: для малышки, для себя и, наверное, для того мужчины, который так внезапно заполонил собою всю мою душу, все мысли и чувства.

— Ну что, идем?

Сильные руки вновь оплетают мою талию. Игнат стоит за моей спиной, крепко прижимая меня к себе и утыкаясь подбородком в мою макушку — так естественно, так привычно. А я прислушиваюсь к тем ощущениям, что вдруг всколыхнулись во мне.

Надежно, спокойно и уверенно я чувствую себя в его руках. С мужем даже в дни влюбленности такого никогда не было, даже в браке я не испытывала ничего подобного, не чувствовала мужа так остро и чутко, как чувствую этого пока еще постороннего мужчину… или уже не постороннего?

Да, Игнат прав: нам надо поговорить. Решить все тонкости нашего нестандартного трио. Но точно не под пристальным взглядом малышки, смотрящей на нас с восхищением и даже каким-то… предчувствием, что ли?

— Да. — хрипло слетает с моих уст.

— Да! — с восторгом вторит мне Фани, и я, умиляясь ее непосредственности, чуть отстранившись от Игната, вытираю румяные щечки салфеткой, смахивая с них пудру.

— Сейчас к Деду Морозу, потом на карусель, потом… — тараторит малышка, беря нас за руки.

— Фани, — с наигранной строгостью охлаждает ее пыл отец, — давай пока с двумя пунктами разберемся, а там видно будет.

— Ну ладно, — немного расстроенно надувает губки девчушка, но тут же меняет свое настроение на возбужденно-мечтательное, завидев впереди тот самый красный домик.

Небольшая очередь из таких же нетерпеливых карапузов распаляет Фани. И тому моменту, как подходит ее черед общения с бородатым исполнителем детских желаний, девчушка настолько заведена, что влетает в обитель Деда Мороза со скоростью межгалактической ракеты. Взрослых не впускают, и нам остается лишь ждать за дверью. Правда, справляется Фани со своими просьбами довольно быстро и со словами «Теперь на карусель!» тянет нас к очередному развлечению.

Время пролетает в веселье и праздной кутерьме, и когда от всей этой суматохи устает не только девчушка, но и мы, взрослые, то, не сговариваясь заваливаемся в ближайшее кафе и заказываем какой-то безумно простецкий обед.

— Ты подкинешь меня до моего дома? — решаюсь прояснить хотя бы чуть-чуть дальнейшие наши планы.

Фани, съев суп с фрикадельками и запив его компотом, убегает в небольшую игровую комнату, и мы за столом остаемся вдвоем. Самое время для разговора.

— Поговорим? — предлагает он так вкрадчиво, словно обдумывает ситуацию и подбирает правильные слова.

— Поговорим, — соглашаюсь, отпивая молочный коктейль из высокого бокала.

— Я не хочу, чтобы ты уходила от нас! — вот так, прямо в лоб, без намека и без утайки, выдает Игнат свои намерения.

Он не давит, не требует. Он дает мне право выбора, всем своим видом давая понять: решение только за мной.

— Ты же понимаешь, что это, по крайней мере, странно и как-то… неправильно, что ли? Но…

— А у нас свои правила, — пожимает он плечами. — И кому какая разница, какие они, если нас все устраивает? Ведь так? — В его голосе звучит затаенная надежда, да и взгляд такой проникновенный, что у меня перехватывает дыхание. — Да, мы знакомы только сутки, — продолжает Игнат, протягивает руки и накрывает мои ладони, все так же обхватывающие бокал с молочным коктейлем, своими ладонями.

Тепло и нежность его прикосновений разгоняют по телу предательскую дрожь. Дыхание сбивается, и я теряюсь в этом буйстве чувственных эмоций. Смотрю на сплетение наших рук и не могу утихомирить колотящееся в груди сердце. Мне страшно. Мне безумно страшно вновь получить надежду на маленькое женское счастье. А если я не удержу его за хвост, а если оно опять…

Боже, нет! Нет! Нет!

Я не буду об этом думать. Нельзя!

— Ма-ри-ша… — медленно выдыхает он по слогам, будто пробует мое имя на вкус. Он произносит его так ласково, так чувственно и осторожно, подается вперед и нависает над столом. Наши лица так близко, что я могу разглядеть вкрапления золотых искорок в карей радужке его глаз. Я чувствую, как его чуть сбившееся дыхание касается моих губ, машинально провожу по ним языком, точно слизываю невесомое дуновение желания. Голова идет кругом, а я хватаю большими глотками ставший таким недоступным воздух. Зависаю в моментально окутывающем нас коконе тишины и слышу только биение встрепенувшихся сердец. Наших сердец.

— Не бросай нас, Мариша, — еле слышно, почти одними губами словно умоляет меня этот уверенный в себе мужчина. — Не бросай Фани. — Контрольный выстрел, и во мне просто взрывается петарда, разнося в клочья бетонную стену цитадели одиночества и страха.

— Хорошо. — Я не понимаю, произношу ли это вслух или просто кричу мысленно, поэтому повторяю еще раз. — Хорошо. — И даже киваю, чтобы он уже наверняка понял мой ответ.

— Тогда, — выдыхает он, — поехали домой.

Сглатываю ком смятения, царапающий горло, и лишь киваю в ответ. Так и сижу на стуле, не двигаясь с места. Я даже не в силах отвести взгляд от его завораживающих глаз, от того чувственного урагана, бушующего в их глубине и затягивающего меня в неизведанные глубины.