Мама для малышки, или Надежда в подарок

Вдох — выдох…

Переживу…

Главное — малышка будет сегодня в желанном костюме, а ее довольная улыбка стоит того, чтобы перетерпеть плохо скрываемое непонимание и даже в чем-то негативное недоумение, казалось бы, близкого мне человека. Удивляюсь, как сестра сдержалась и не предложила мне сходить к мозгоправу?

Иронично улыбаюсь, завожу двигатель и выруливаю на трассу.

У меня на сегодня запланировано слишком много дел, и надо бы с большинством из них расквитаться до обеда, так что времени рассиживаться и анализировать чьи-то поступки нет, от слова «абсолютно».

Пока по загруженным дорогам добираюсь до цветочного салона, мысленно успеваю накидать эскизы нескольких букетов для «оптового» заказа от «делового» клиента. Задуманные композиции мне чертовски нравятся, и я решаю сделать еще парочку по аналогичной схеме, так, чтобы каждый был с «изюминкой», но при этом все они будут выполнены в одной концепции.

Идеально!

В предвкушении приятной суеты я захожу в салон. В нем, как всегда, пахнет свежей зеленью. Привычная праздничная суматоха, с которой двое девочек-флористок справляются на «отлично», и я, лишь приветливо кивнув им, удаляюсь в свой кабинет — небольшое помещение с рабочим столом, парой стульев, полками на одной из стен и сейфом.

— Маруся, — окликаю одну из сотрудниц, ту самую, что вчера была на ярмарке, а сегодня взяла смену в салоне, — зайди чуть позже, надо вопросы с доставкой обсудить.

— Хорошо, Марина Евгеньевна, — кивает она и возвращается к оформлению милого букета для пожилой парочки.

Скинув шубку и шапку, усаживаюсь за рабочий стол и тут же хватаю цветные карандаши. Переношу в альбом для набросков все то, что нарисовала моя творческая фантазия. Выныриваю их художественной визуализации, успев «испортить» с десяток листов, когда в дверь стучится, а затем и просовывает голову Маруся.

— Марина Евгеньевна… — напоминает она о себе.

— Да, Марусь, проходи, — машу ей рукой, нанося последние штрихи на очередной рисунок.

Девушка заходит в кабинет, привычно опускается на стул, и я, оторвавшись от творческой части своей любимой работы, перехожу к ее насущным и более материальным вопросам. А к двум, я, как мне и было велено, уверенно подъезжаю к Дому творчества. Набираю телефонный номер сестры и скрещиваю пальцы на левой руке наудачу.

Василиса отвечает быстро и даже вызывается сама вынести мне наряд.

— Жди, — говорит она, — я сейчас к тебе выйду.

Она, и правда, довольно быстро появляется на крыльце безликого здания постройки конца прошлого столетия. В руках, словно победное знамя, Лиска несет кофр, и я выдыхаю с облегчением, осознавая, что до последнего не была уверена в сестре. И как, оказывается, больно понимать, что мы никогда и не были по-настоящему близкими!

— Держи. — Она протягивает мне чехол. — Верни до среды, в четверг спектакль, и оно понадобится.

— Завезу сегодня к вечеру, — обещаю ей, аккуратно расстегивая молнию.

— Да там оно, там! — В голосе сестры звучит обида, видимо, из-за моего недоверия. — И помни: ты обещала Барона забрать.

— Угу, — киваю, рассматривая шикарный наряд: платье с пышной юбкой из тафты и невесомые крылышки с тонкими золотистыми прожилками, так похожие на крылышки стрекозы. — Спасибо, — бережно убираю наряд на заднее сидение своего автомобиля, — вечером верну и на днях заберу пса.

— В среду, — уточняет Лиска.

— Окей. Тогда в среду днем заеду за псом и верну платье, чтобы мне не мотаться туда-сюда.

Что еще она хочет мне сказать, да и хочет ли вообще, мне уже неинтересно. Демонстративно хлопаю дверцей, завожу мотор и мимолетным взмахом руки прощаюсь с ней.

До детского праздника не так много времени, а еще надо превратить малышку в очаровательную феечку. Я даже не забываю прихватить свою косметичку. Девочки, они такие девочки даже в очень юном возрасте.

До детского сада добираюсь без приключений в виде заторов на дороге и постоянно красного сигнала светофора. Оставляю машину в соседнем дворе и, закинув рюкзак на плечо, почти не дыша вынимаю из салона кофр с невесомой красотой.

— Ты его все-таки нашла? Где?

Вздрагиваю от неожиданности, разворачиваюсь и на миг теряю дар речи.

Игнат… В который раз любуюсь его красотой — нет, не той картинной, идеальной, модельной, а настоящей мужской: с чуть сбитым носом, словно он в детстве был еще тем хулиганистым мальчишкой, с четко очерченными, немного крупноватыми губами и притягательной ямочкой на квадратном подбородке. А глаза… В их темных глубинах хочется затеряться, они манят, завораживают и не отпускают.

— Да, — откашливаюсь, возвращая себе возможность произносить хоть что-то.

— Ты фея? — Он чуть подается вперед, и его теплое дыхание опаляет мою щеку. — Фея! — уже не спрашивает, а констатирует факт. — Пойдем? — выпрямляется и подставляет мне локоть, забирая из моих рук чехол с костюмом.

ГЛАВА 18

МАРИНА

Фаничка в костюме феи кружится в хороводе, а у меня щеки болят от умиленной улыбки, не сходящей с лица. Еще и невесть откуда взявшаяся влага в уголках глаз чуть туманит взгляд. Незаметно смахиваю ее, чтобы девчушка не замечала, когда всякий раз отыскивает меня взглядом, ловит мой взгляд и еще шире улыбается, будто вновь убеждаясь, что все это не сон.

Нет, детка, не сон. Мы здесь. Машу ей рукой и шепчу лишь одними губами:

— Ты умница.

Малышка кивает в ответ и, чуть запинаясь, рассказывает стишок. Так мило рычит при произношении слов с буквой «р», словно она ее совсем недавно выучила и сейчас с гордостью показывает всем, как умеет рычать.

— Ты мне так и не сказала, где раздобыла такой шикарный наряд, — раздается над самым ухом голос Игната.

Замираю, вслушиваясь в каждое произносимое им слово, в тихое звучание завораживающего бархатного голоса. Ловлю еле заметное наслаждение от того, как теплое дыхание опаляет кожу, вызывая мурашки по телу.

— Не важно, — отмахиваюсь я, старательно следя за девчушкой, получающей в этот момент подарок из рук Снегурочки.

— Но…

— Я его не покупала, если ты об этом, так что не тревожься за мои финансы.

Игнат хочет еще, что-то возразить, но в этот момент к нам со всех ног мчится Фани. Прорубает, словно ледокол во льдах Антарктики, проход среди суетящейся толпы детворы и нетерпеливых взрослых.

— Мамочка! — кричит она так звонко, что, кажется, взгляды всех «неравнодушных» мамочек моментально устремляются на нас.