Мама знает лучше
Шрифт:
— Вы про свадьбу? — горько усмехаюсь я, — И про его «невесту»?
— Именно о ней. Попробуешь сорвать мероприятие — ты очень горько пожалеешь.
Она обходит кресло и направляется к выходу, но у двери замирает и поворачивается.
— Кстати, насчет твоего нагулянного ублюдка тоже не переживай. Деньги на аборт я тебе организую. Видишь? Разве так поступают монстры?
— Я...
— Довольно! Собирай шмотки и проваливай! Не заставляй меня идти на крайние меры… Я не хочу этого, но если ты меня вынудишь — сделаю что угодно, лишь бы оградить Лешу от дурного влияния.
Я ничего не отвечаю,
Все становится только хуже.
На меня вдруг наваливается осознание всего того, что со мной случилось. Горечь несправедливости, разрушительная сила правды...И что Леша уже, наверно, изменил мне несколько раз. Снова и снова разрушая нашу связь.
Так какой смысл бороться? За что? Он меня предал.
«Бабуля»
Аури
У меня не остается сил спорить, поэтому я собираю свой чемодан, куда кладу совсем немного вещей. В основном это те, что я либо покупала сама, либо мне мама дарила, либо я привезла их с собой.
Мне не хочется брать ничего чужого.
Я оставляю дизайнерские сумки — его подарки, все свои платья, украшения, даже кольцо, которое он мне надел когда-то на том светофоре. Через пару часов в квартиру приезжает курьер с белой папкой, а внутри — документы на развод, которые я тоже подписываю и кладу рядом с ключами от машины. Я ее очень любила, ведь мне ее подарил Леша на первую годовщину нашей свадьбы. Белый Мерседес премиум-класса. Наверно, я могла бы его продать в перспективе, но чувствую, что если так поступлю, то буду себя ненавидеть.
Его гулящая шлюха-жена, как он хотел, уходит с голой задницей, и «оно» в своем животе уносит с собой.
Это гордость, да? Возможно. А возможно, я просто понимаю, что возьми я что-то лишнее, мне бы непременно пришлось бы с ним общаться, а я этого не выдержу.
Точно, не выдержу, но что делать? Даже в крупном мегаполисе судьба сталкивает людей, а у нас? В нашей песочнице?
Такие мысли меня пугают. Но я не могу думать сейчас об этом.
Водитель такси помогает мне вытащить чемоданы из багажника, и вот…в глубокой ночи я тащу их по бабушкиному участку.
Каждый шаг приближает меня к неизбежности.
Представляю, что она начнет меня обо всем спрашивать. А потом так сильно расстроится… Слезы появляются на глазах, но я упорно пру вперед и не позволяю себе развалиться на части.
Только не здесь.
Потом — да, обязательно. Увы и ах, из программы не выкинешь очевидного, но я надеюсь, что мне удастся продержаться до своей комнаты, где я смогу закрыться, забраться под одеяло и поплакать.
Обо всем…
Бабушка еще не спит. Когда я захожу в дом, то слышу, как из зала доносится шум телевизора, а через мгновение и ее шаги.
Она у меня еще живенькая. Таких называют «моложавыми». И не скажешь, увидев ее, что она почти переступила порог семидесяти лет, а когда познакомишься — тем более. Бабушка ведет активный образ жизни: со всеми общается, устраивает светские посиделки с подружками, много гуляет. Вообще, она постоянно что-то делает и дома
вообще не сидит! Огородом, вон, вовсю занимается, и очень звонко, громко смеется.Только сегодня не будет в ее доме смеха.
Когда она выходит в прихожую, то сначала не понимает, что происходит.
— Аури? Что ты…здесь делаешь? Господи! Что случилось?! Что-то с Лешей?
Да, бабуль. Что-то с Лешей…
Я боюсь сказать правду, потому что знаю, что эта правда разобьет не только мое сердце, но и ее, так что стою у двери, вся сжалась и смотрю в пол.
Будто это моя вина. И мне снова стыдно, ведь по факту: моя. Это я принесла в ее дом разочарование, обиду и боль, и это из-за меня она станет расстраиваться. Ведь это именно я когда-то сказала ему "да"...
А потом это происходит…
Плотина, которую я так старательно укрепляла, рушится на глазах. Подбородок начинает трястись, горло давит, в носу колет, и я не могу сдержаться. Закрываю ручками лицо, как будто снова попала в детство и пришла домой, после того как кто-то меня обидел. Начинаю плакать…
— Аури, милая…ох, девочка моя, что случилось?
Бабуля сразу подходит ко мне, обнимает, снова и снова спрашивает, но я не могу сказать ни одного слова. Обычно я не сильно поддаюсь на слезы. С возрастом мне удалось обуздать эмоции и стать более спокойной и рассудительной, только тут совершенно другой случай.
Я знаю, что должна, но просто не могу…я не могу.
Прости, бабуль. Мне очень стыдно, что я тебя расстроила…
***
Всю ночь я провела с бабушкой, которая обнимала меня и шептала, что все будет хорошо, а наутро мне удалось рассказать ей о случившемся…
— …Ох, милая… — бабуля мотает головой, а сама двигает мне ближе тарелку с баранками, — Как же так? Как так? Нет, не верю…
— Прости, бабуль. Но это правда. Леша выгнал меня из дома, потому что поверил во…всякий бред. Его убедила мама.
— Она его обманула! Аури, ты должна объясниться с ним! Понимаешь?!
— Какой в этом смысл, ба? — устало вздыхаю и отвожу взгляд в сторону, — Он женится.
— Что за бред!
— Сама не могу поверить, но…так бывает? Думаю, ему удобно было поверить своей матери, чтобы наконец-то быть с той, с кем он всегда хотел быть.
Бабушка молчит, тоже переводит взгляд, но в окно, и хмурится. Конечно, в парадигме ее мира, такая ситуация невозможна. Она человек простой: любишь — люби, нет — уходи. И никакие деньги, никакие интриги, никакие подковырки она никогда не воспринимала всерьез. Поэтому всегда, когда я рассказывала, что со свекровью у меня отношения, мягко говоря, натянутые, она отмахивалась и говорила:
"Мать с невесткой частенько ссорятся...она просто ревнует Лешу, так бывает, но все пройдет..."
Сейчас же все, конечно, так уже не скажешь…
— Да-а-а… Всегда знала, что Антонина — женщина сумасбродная и жестокая, но чтобы дойти до такого?
— Она считает, что защищает своего сына.
— От тебя что ль? — бабуля хмыкает и мотает головой, — От кого его нужно защищать, так это от нее самой.
— Ну да…
Бабушка реагирует на мой сарказм тяжелым взглядом.
— Аури, правду в мешке не спрячешь. Рано или поздно, все вскроется, и что ты думаешь? Это закончится хорошо? Она еще поплатиться за свои интриги…