Манул
Шрифт:
— Вот и отлично, пошли! Поболеешь за меня! — радостно воскликнул Белобог, ослепив Солоху ярким светом своей улыбки. — Меня кстати Ольхом зовут.
— Приятно, очень. А я Солоха! — селянка дружелюбно усмехнулась, поспешив передислоцироваться поближе к новому знакомцу. Одновременно наслаждаясь тихим гулом явно недовольного оборотня. Впрочем, как она уяснила, в природе манула вообще не было такого слова как удовлетворенность.
========== Глава 18 Манул на гонках ==========
Предусмотрительные городские власти успели загодя подготовиться к предстоящему зрелищу, очистив дорогу для телег и установив некое подобие зрительских рядов.
Ольха милостиво предоставил манулу и его спутнице лучшие места. Оказалось, что его отец был одним из
И хотя до гонок было ещё далеко, трибуны уже были практически полностью наполнены. Пришедшие были в основном молодежью. Шумная, буквально брызжущая позитивом и весельем она вносила в атмосферу гонок то самое неповторимое ощущение чего-то необычайного, но при этом близкого всем.
Манул недовольно морщился. До его чуткого уха долетали сотни и тысячи шумов, сплетающихся в одну целостную невыносимую какофонию, которую ему приходилось терпеть на ярмарке. Та же судьба постигла и его чуткий нос. От многообразия запахов еды у порядком изголодавшегося оборотня разгорелся не слабый аппетит. Сдерживать обильное слюноотделение и выпирающие изо рта клыки становилось все труднее. А потому проблему пришлось решать кардинально: покупать у визгливой торговки пережаренный и пересоленный беляш. Впрочем, от него многострадального манула вконец сгубили обильные колики в животе. Довершало картину странное покалывание между лопатками, как раз там, где его ранил Болотник. Его манул улавливал и ранее, но сегодня оно становилось по-настоящему навязчивым, порою выливаясь в не контролируемые вспышки гнева.
И только непомерно раздутое чувство гордости не позволило сообщить об этом сидящей рядом и наслаждающейся жизнью спутнице. Впрочем, это не помешало оборотню окинуть фигурку девушки испепеляющим взглядом. Увы, его жест остался незамеченным. Все солохино внимание было обращено к полю.
Она-то и подумать не могла, что такую забаву можно проводить с таким размахом. Из участников она насчитала около сорока телег, и, судя по пустующим местам, это были явно не все участвующие. Дорога же была заботливо огорошена колышками, окрашенными ярко-красной краской. Перескочить через такое ограждение было невозможно даже близорукому.
В отличие от медленно мрачнеющего изнывающего от головной боли и мучающегося животом манула, девушку атмосфера торжества только радовала. Видя веселые, улыбчивые лица молодых парней и девушек ее и саму тянуло рассмеяться. И она не сдерживала своих душевных порывов, во всю окунувшись в весёлый водоворот празднества. Уже через пару минут она познакомилась с парой молодых девушек, и неловко извинившись, пересекла к ним, покинув Мая. Оборотень был ей за это только благодарен, прикрыв глаза и постаравшись хоть немного отстраниться от шума и гама.
— А ты откуда? — спрашивала Солоху одна из новых знакомых. Сидели они как раз за манулом, и оборотню не составляло труда слышать их разговор.
— Из Солнечного, а вы?
— Ого, далеко же ты доехала! Прям с самого края Приграничья! А я из Малых Шахт, это тут, недалеко. Знаешь знаменитые краснокаменские краски? Так вот это мы сырье добываем! — щебетала девушка. Судя по восторженному тону голоса, своей жизнью она гордилась. Май невольно фыркнул. Действительно, чего ещё для счастья надо этим деревенским клушам?
— А я из Капустянки, — вмешалась ещё одна девица. Голос у неё был тоненький, из чего оборотень заключил, что она совсем ещё дитя. — А ты, почему из дома уехала?
— Учится еду, в пансион, — гордо ответила Солоха. Манул, уже не скрывая, хохотнул. Действительно, где ещё деревенская клуша может получить образование? Жаль только, что клуша городская не многому сможет научить клушу деревенскую.
На счастье Мая, его организм быстро переработал все яды, и боль от коликов начала постепенно сходить на нет, позволив бессовестно подслушивать.
— А, тогда понятно! — говорила младшенькая. — Какая ты храбрая! Мои родители были бы против такого…
Судя по неловкому мычанию
Солохи, её родители тоже были явно не в восторге от девичьей затеи. И это вызвало очередной смешок оборотня. Уж он-то еще не скоро забудет эту битву века! Одновременно с этим Манул с удивлением подметил, что за подслушиванием у него прошла головная боль.— Смотрите, началось! А за кого ты болеешь? — говорила явно старшенькая. Май лениво приоткрыл левый глаз, мельком взглянув на выстраивающихся в ряд гонщиков, их телеги и грузных волов. Послушав от Солохи сбивчивое описание воловьих бегов, он про себя заметил, что не представляет, как эти неповоротливые животные будут бегать.
— Братцы, Сявва ногу сломал! — неожиданно воскликнул кто-то с задних рядов. Манулу имя загадочного Сяввы ничего не говорило, но публика была видимо, хорошо знакома с этим персонажем, разразившись горьким стоном разочарования. Кто-то забубнил себе под нос проклятия, исподлобья глядя на входящих по рядам дельцов. Видимо бедолага поставил на неизвестного Сявву крупную сумму.
— А кто такой, этот Сявва? — раздался голос Солохи, заинтригованной сложившимся переполохом.
— А, ты же не местная, — ответила ей одна из новых подружек. — Сявва Резвый — лучший погонщик всей области! Да на него половина города поставила! Десять лет подряд участия — и ни одного проигрыша. Как же так случилось?
— Да прокляли его видать! — вмешался в разговор девушек чей-то грубый возглас.
– Говорят, шел себе и на ровном месте упал, и ногу сломал. Разве же бывают такие совпадения?! Я на него пять золотых поставил, знаете ли!
— Все эта Химка проклятая виновата! — вторил незнакомцу еще один визгливый, явно старушечий голосок. — Ведьма она, вот что! Вот он как повадился к ней ходить, так его удача сразу и покинула! Охотника бы позвать, а то развелось нечисти всякой!
Манул не удержавшись, хрюкнул. Как же он любил таких вот бабулек, взваливающих все беды людские на плечи зловредных ведьм и оборотней, порою злостно забывая, что в большинстве случаев именно человек повинен в каком-либо своем горе. Люди же, увы, привыкли искать виноватых везде, но только не в самих себе. Вот за это-то Май людей и не любил. Впрочем, безосновательно оскорблять неведомую Химку долго не дали.
— Последи за языком старая карга! Пьяница этот ваш Сявва лютый! Небось, принял по случаю праздника и свалился в какую-то яму! Нечего на девушку порядочную наговаривать!
— Порядочную? Это Химка-то порядочная? — бабуська была из той распространенной категории людей, не привыкших сдаваться стоя на смерть за свое мнение. — Да весь Краснокаменск знает, где у нее та порядочность! Беспризорная девка, выросшая на улице по определению порядочной не может быть!
Манул зевнул, поспешив ментально отгородиться от собеседников, обсуждающих Химку. Ему-то уж точно не было дела до этих городских разборок. Оборотень поспешил сосредоточить свое внимание на арене, куда уже неспешно подъезжали пустые телеги. Волы шли нарочито медленно, будто бы и вовсе не осознавая, что такое гонки. Май в очередной раз поразился людской изобретательности. По его мнению, заставить такую тушу бежать не сможет даже свихнувшийся разбуженный посреди зимы берендей-шатун.
— Слыхали, владелец телеги срочно Сявве замену ищет? — тихонько перешептывались подле оборотня какие-то мужики. Судя по дорогой, чистой одежде и манере держаться на людях — кто-то из купцов или мелкой шляхты. — Он ведь вложился в этом году солидно. Телегу под процент купил дорогую, вола нового. Общиплют его барыги. Правильно говорила моя теща: гонки — дело ненадежное! Кто же сейчас пойдет ему править? Все наши возницы уже при делах. Кария спасет только чудо…
В тот момент манул искренне возненавидел свой абсолютный слух и веселые сборища. Ему сейчас больше улыбалось пойти, растянуться где-нибудь на соломке и понежиться в тишине под лучами ясного солнышка. Усугублял ситуацию не на шутку разболевшийся шрам. Оборотня так и подымало залезть туда своей когтистой лапой и всласть почесать больное место.