Манул

Переглянувшись, мужики синхронно переключили свое внимание на вора. В конце концов, им наконец-то повезло изловить одного из самых нахальных воров Белграда — Лютика Наглого. Лютик был из той категории разбойников, которым был необходим размах. Он не мог работать тихо, зачастую действуя в открытую, буквально средь белого дня срывая у богатых аристократов сережки и колье, воруя мужские запонки, медали и ордена. Чем наглее действовал Лютик, тем сильнее злилась аристократия, и тем сильнее был выговор от «вашего благородия».

— Ну, все, добегался ты, Лютик, — вторил ему второй мужик, радостно скалясь.

— А что сразу я? — взорвался праведным гневом мужик, стоило только ему, с помощью стражей порядка, принять вертикальное положение. Украдкой потирая ушибленное мягкое место, он скорчил самую невинную и оскорблённую мину. — Ничего я не делал! Вы не имеете права!

— Да вся улица видела, как ты у благородной фифы кошель свистнул! — не выдержал кто-то из толпы. Названная фифой аристократка вспыхнула, обернувшись к собравшимся, но наглеца найти не смогла. Люди же синхронно поддакивали неведомому оратору. Лютик понял, что дело его действительно худо. Потому он решил пойти на крайние меры, вякнув:

— Да меня околдовали! Девка-то ведьма! Околдовали меня, невиновен я!

— Да как же! С чего бы ей тебя околдовывать, чтобы потом ловить по всему городу! — оратор продолжил гнуть свою линию. Стражи переглянулись, подхватив вора под руки. Лютик побелел.

— А как она, по-вашему, меня в такой толкучке выловила, а? А как удержала? Меня, взрослого мужика, а?

Лан кинул на селянку обеспокоенный взгляд, но девушка лишь загадочно улыбалась.

— Да тебя и Чернобог постеснялся бы околдовывать, — брякнула Солоха, размяв плечи и шею. — Зацепился он носком башмака за камень, а все на магию скидывает!

— И то верно, я видел, — тут уже подал голос Май. — Я как кинулся за спутницею своею, так и заметил тот камень. Вот он, кстати.

Оборотень тут же нагнулся, подняв с земли небольшой камешек, продемонстрировав его почтенной страже и толпе.

— Да чтобы я — лучший вор всего Белграда — Лютик Наглый, да за камень споткнулся! — мужик так разозлился, что в открытую признал свою причастность к ворам. — Да не было там никаких камней! Это все девка наколдовала!

Слушать далее бредни Лютика не захотела даже толпа, заулюлюкав гневно. Азарт от охоты у людей прошел, и настал момент вспомнить, про то, что рабочему человеку некогда слушать будущего висельника. Стражники, будучи тоже людьми служивыми моментально усмирив вора смачным ударом в челюсть. Обмякшее тело мешком упало на землю. Стражники же, переведя дух, обратились к потерпевшей фифе:

— Госпожа, рады сообщить вам, что виновный задержан и понесет соответствующее его преступлению наказание. Забирайте ваш кошель и впредь не носите его на виду. Сами должны понимать, люд тут всякий живет, ворья, жулья полно. Желаю хорошего дня, всего доброго.

Мужчина быстро согнулся в поклоне вместе со своим помощником, а затем, распрямившись, подхватил за ворот рубахи все еще бессознательного Лютика потащив вора прочь с дороги.

— Вот ведь, а еще городской стражей себя называют! — плаксиво пробормотала девушка, прижимая к груди спасенную безделушку.

Солоха же, поднявшись, отряхнула полы и без того драного сарафана. Ни ночные, ни дневные приключения ему не пошли на пользу. С сожалением девушке пришлось признать, что залатать свою последнюю одежку нечем, да и некогда.

Взгляд фифы тут же переместился на непосредственную спасительницу. Аристократка недовольно нахмурилась, но тут же переборов себя подошла ближе.

— Спасибо большое, что вернули мой кошель! Эти идиоты из городской стражи бы ни за что не подоспели вовремя! Просто удивительно, что этот воришка споткнулся так вовремя… Ирриилово провидение точно!

Солоха скромно потупилась, пряча ехидную усмешку. Уж чем-чем, а Иррииловым провидением ее маленькую шалость точно еще никто не называл. Внезапно вспыхнувшую радость тут же рассеял внушительный кулак, словно бы украдкой показанный манулом.

— Ох, что вы, что вы, — смущенно пролепетала девушка, не поднимая головы. — Что ж вы смущаете меня! Все под одним небом ходим, помогать надо…

Аристократка кивнула, приняв несвязанный лепет простолюдинки за ответ.

— Что ж, еще раз благодарю, — с этими словами фифа поспешила удалиться, на этот раз, запрятав кошель подальше под полы роскошной выходной мантии.

***

Утро для Адриана началось необычно рано, особенно как для человека, привыкшего вставать в то время, когда простые смертные уже собирались на обед. Причину ранней побудки своего господина никто из прислуги не ведал. Однако старая экономка была шокирована до глубины души, увидев посвежевшее лицо светского льва, появившееся внезапно в холле.

— Что, Клавушка, право сегодня отличное утро! — радостно выкрикнул Адриан, помахав старушке рукой, скрываясь в передней. — А я вот решил ради разнообразия встать пораньше, пойти по набережной прогуляться.

Экономке оставалось только промычать что-то уважительно-ласкательное вслед убегающему франту. Только стоило двери закрыться за его спиной, как к экономке подскочил не менее удивленный лакей.

— Что это на молодого барина напало? — старательно моргая, спросил он, почесывая лысую макушку.

— А кто ж их, баринов поймет, — дипломатично пожав плечами, ответила Клава. — Иди, Митрофанушка, мне работать надобно…

Старуха экономка не отличалась сильной образованностью, по старой памяти именуя любого аристократа барином. Однако сам Адриан де Клясси никогда боярином не был, унаследовав от своего приемного отца титул графа, а так же первого наследника цеха охотников на нечисть.

С детства привыкший к роскоши и расточительству, молодой человек присоединил к своим почетным титулам еще и роль первого дамского угодника всего Белграда. Сочетание денег и смазливой мордашки действовали на дам подобно красной тряпке для быка, делая их легко доступной добычей молодого графа. Конечно, способность управлять женскими сердцами была не единственной в его длинном списке достоинств (но почему-то припоминали его имя только когда описывали именно подвиги на любовном поприще). Де Клясси так же считали лучшим молодым фехтовальщиком, и одним из известнейших охотников на нечисть, конечно, после своего отца.

Уже к своим двадцати годам он мог похвастаться целой коллекцией чучел оборотней, среди которых можно было увидеть и берендея и даже редкого в Антском Царствии кицуне*. Для их хранения молодой граф не поскупился, выделив целый зал на втором этаже своего особняка.

Адриану повезло. Обладая громадным состоянием, он был практически лишен родительского контроля, который успешно заменили няньки и гувернеры. Приемный отец приезжал навещать сына редко, а по достижению совершеннолетия и вовсе перестал вспоминать отрока, доверив верному преемнику управление части их капитала. Стоило отдать Адриану должное: транжирить деньги он не спешил, за пару лет, только приумножив семейную казну. Хотя, от юношеской привычки вставать поздно молодой граф так и не избавился.