Манул

Трибуны загудели. Судя по обрывкам фраз, которые Май услышал, Икара в гладиаторских ямах знали хорошо. Впрочем, он и сам уже понял, что перед ним стоит очень непростой противник.

— Икар? Вот шельма, таки появился, — прошептал зло господин Ульс, скривившись.

— Вы его знаете? — Добрик удивленно приподнял брови.

— А то, это он отправил Маркуса на покой! — хмыкнул начальник городской стражи. — Любимец Пузыря, чтоб его!

— Самого Маркуса?! — охнул, схватившись картинно за сердце, выдал купец. — Это же…

— Да, это истинное чудовище. Наемник из небезызвестного клана крадущихся. Впрочем, это только прибавляет интереса в предстоящую бойню…

Солоха внимательно слушала за диалогом, холодея. Про легендарный клан крадущихся ходила дурная слава. Безжалостные убийцы, наемники, не знающие пощады к своим врагам. Они знали тысячу способов убить человека, порою даже не касаясь его. В тот момент обнадеживало лишь то, что Мая было очень трудно отнести к людям. Впрочем, это отнюдь не значило, что манул бессмертен.

Май тем временем пытливо изучал противника. Необычный даже для столицы оттенок кожи в сочетании с седыми, безумно торчащими в разные стороны волосами наталкивала на мысль о кочевом племени скафов, что обитали далеко за Пресным морем. А одного взгляда на идиотское выражение лица противника только утвердили оборотня в своих выводах. Со скафами манулу сталкиваться, хвала Белобогу, не приходилось. Однако оборотень был хорошо наслышан о необычайной жестокости и силе этого племени, а так же о легенде, согласно которой проклятый народ произошел от союза смертной женщины и демона пустыни. Именно из-за примеси демонической крови этот народ прославился своим безумием, а так же удивительной верностью своему ремеслу.

Отдельное внимание Май так же обратил и на экзотическое оружие Икара. На руках наёмника уже красовались надетые металлические когти — теккокаги*.

Невольно, Май перевёл взгляд на собственное оружие. Сражаться шашкой он все ещё не желал, забрав отброшенные грабли. К своему разочарованию оборотню пришлось признать, что даже железное древо не может служить вечно. После встречи с кожей Каркаданна и лезвия и само древко заметно попортилось.

— Что, боишься? — Май вздрогнул, под испытывающим взглядом ярких охристых глаз. Икар улыбался, обнажая белоснежные крупные зубы. — Брось, тебе не идёт такое выражение лица!

Манул судорожно сглотнул, поспешив отойти подальше. О начале боя еще не было объявлено, но само нахождение подле скафа вызывало у него отвращение. Удивительно, но за своими раздумьями он даже не заметил, когда подпустил противника так близко. А ведь если бы Икар хотел, уже бы пустил ему кишки.

— Что такое? Тебя что-то испугало, Май Грабленосец? — Икар вновь подобрался до не приличия близко к лицу Мая, заставив оборотня отшатнуться. — Странно, а я-то всегда думал, что обладаю весьма недурной внешностью…

Наёмник показательно всхлипнул. Май же почувствовал лёгкое раздражение, плавно перераставшее в ярость. Манул в душе бесновался. Один вид смешливого наемника выводил звериную суть оборотня из себя. Май с содроганием почувствовал, что теряет контроль над своей второй сущностью. Обычно тихая и неприметная, сейчас она решила пустить когти, во всей красе продемонстрировав Маю как в нем все-таки мало от человека. Что стоит человеческая оболочка, если в душе дремлет зверь?

Где-то на заднем плане ведущий наконец закончил предоставление противников, объявив начало боя, сам тем временем удалившись с арены.

— Ну, все… — прошипел Май, не обращая внимания на побаливающий бок, ринувшись в атаку. Сейчас интуиция подсказывала ему, что с манулом не совладать. Взбесившаяся суть зверя может угомонить лишь клинок ирриилов, или же устранение раздражителя. Не желая страдать от раздвоения личности и уподобляться низкоуровневому вовкулаке Май выбрал второй вариант, позволив в рамках разумного действовать своей звериной сути.

— Вот это уже совсем другое дело, парень! — восторженно ответил ему Икар. Наемник безумно расхохотался, ловко уйдя от стремительного выпада Мая. — Я с первого взгляда влюбился в твой взгляд, Грабленосец! Не разочаруй же меня!

С этими словами Икар резко подскочил к Маю, махнув когтями. Оборотень с приглашённым шипением отбил первую атаку, чуть было, не свалившись на спину. Сил безумному наемнику было не занимать. Древко граблей отчаянно вибрировало в руках манула, словно бы крича о боли.

— Ты действительно хочешь сражаться этим? — Икар возник за спиной по обыкновению внезапно.

— Да! Это мой лучший памятный трофей! — воскликнул оборотень, отпрянув. И опять он чувствовал себя обманутым. Икар не держал его за реального противника, за угрозу позволяя себе играть с ним. От этого чернобожья кровь Мая забурлила с новой силой. Манулу стоило огромных усилий не поддаться её голосу и окончательно не пустить все на самотек, сохранив трезвость рассудка. Не здесь, не на арене он мог позволить себе сражаться в полную силу.

— Воспоминания делают воина слабым! — Икар заговорил необычно серьезно, резко оказавшись прямо перед носом Мая. Его теккокаги столкнулось с граблями манула. — А я не желаю боя с заведомо слабым противником!

Словно бы в подтверждение слов Икара непробиваемое древко из железного дерева хрустнуло, не выдержав яростного напора теккокаги. В одно мгновение оно покрылось тоненькой сетью трещинок, которые в тот же миг посыпались бесполезной щепой у ног Мая. Оборотень пошатнулся, получив смачного пинка от Икара. Удар пришёл точно по больному боку, заставив Мая рухнуть на песок. В месте его приземления он начал стремительно темнеть, впитывая проступившую кровь.

— И это все? Это все, что может выдать могучий Май Грабленосец? — Икар презрительно скривился, наступившей ногой на спину поверженного. — Интересно, с этим мечом тебя тоже связывают воспоминания? — он ткнул носком сапога в висящую на поясе шашку.

— Отнюдь нет, — прошипел Май, схватив здоровой рукой клинок из ножен и резко развернувшись. В тот момент он окончательно позволил звериной сути заклекотать, забурлить в венах. Он надеялся, что не покажет своих умений, и не даст повода Самаэлю узнать о себе раньше положенного. Но так же он обещал Матрене защитить её преемницу. И почему-то сейчас наиболее важным показалось именно второе обязательство.

Лезвие клинка просвистело, выбив искры из теккокаги в момент лёгкого касания к поверхности одного из зубцов, оставив небольшой росчерк на шее не успевшего увернуться наемника.

Икар моментально отступил, радостно скалясь. Мая поднялся, взмахнув легкой шашкой. Приятной и соблазнительной показалась ему легкость послушного, компактного и универсального клинка. И навевающей воспоминания, не самые радушные, но ставшие частью его истории.

— Интересно, чего это он меч ранее не вытаскивал? — господин Ульс тут же посерьезнел, повнимательнее приглядевшись к Маю. Он старательно прижмурился. От затраченных умственных усилий кожа на его лбу встала гармошкой, еще больше изуродовав неприятное, толстоватое лицо начальника городской стражи. — Странно, где-то я уже это видел. Но вот только где?