Маньякой 2

– Мику, ещё вопрос. Насчёт их оборудования. Что там по профилю?

– Подтверждён томограф "NeuroCore Z-9S". Высокая точность, разрешение до молекулярных срезов. Работает в сочетании с нейросканером "Mindshell R3". Линия передачи – закрытая. Но… – она запнулась.

– Но?

– Расшифровщик визуальных образов – модуль нелегального происхождения. Часть разработок корпорации "Kureyo Genetics". Имеет известные уязвимости. Один из побочных эффектов – хранение копий всей визуальной информации, включая кратковременную память, в резервной области.

Тихо выругался.

Вот это как раз и был главный подвох. Данные. Мои данные. Мои образы, воспоминания, чертежи, случайные мысли – всё, что промелькнёт в голове в момент сканирования, может остаться у них. А потом всплыть где угодно. Пусть даже не специально. Даже если они не захотят – их взломают. Или продадут. Или кто-нибудь изнутри сольёт.

– Уровень риска?

– Тридцать семь процентов при стандартной процедуре. При использовании защитного протокола "теневого контура" – семь процентов.

– И что для этого надо?

– Потеря одного из внешних носителей. Пожертвовать старым накопителем с допуском к моему ядру.

Молчание слегка затянулось. Обдумывал ситуацию. Это была не слишком высокая цена. По сравнению с возможной утечкой – вообще мелочь. Но…

– А что получим взамен?

– Почти полную слепоту для внешних наблюдателей. Никто не узнает, что ты проходил сканирование. Даже если они будут копать в логах.

– Ладно, – кивнул, – согласен.

Внутри, где-то под кожей, тихо щёлкнуло. Небольшой, почти незаметный разряд. Это Мику отрезала один из старых, давно неиспользуемых блоков памяти.

До того, как начал вспоминать звёзды

***

Судя по данным навигации, до посадки оставалось меньше пятнадцати минут. Скорость снижалась, аппарат переходил в режим торможения, гасил остатки импульса.

Закрыл глаза, откинулся в кресле.

Где-то там, впереди, среди песков, бетона и сухих гор, меня ждал томограф. Меня ждала правда. Или ложь. Может быть, чтобы вспомнил звёзды по-настоящему. А может, мне просто что-то показали.

Вопрос не в том, был ли это сон. А в том – чей он был.

И если они решат, что моё видение стоит дороже, чем его цена на входе, тогда, возможно, мне и правда придётся не просто отбиваться. А отрубать шаловливые ручонки по самые плечи. И у меня есть чем….

Над старой бетонной полосой, раньше такие делали для принятия самолетов, сейчас не нужная, но оставшаяся, как реликт – грубой, потрескавшейся полосой в серо-коричневом море пустоши – повис ровный, почти вибрационный гул. Пронёсся по заброшенным ангарам, отразился от растрескавшихся стен бункеров и вымерших антенн. Шум не резкий, не угрожающий – скорее тяжёлый, сдержанный, как дыхание чего-то большого и уверенного в себе.

Старший инженер центра – мужчина лет пятидесяти, в поношенной ветровке и очках с толстыми линзами – поднял голову. Его глаза скользнули по небу, отражаясь в полированной кромке визора. Он щурился сквозь слабый песчаный туман, не отпуская из рук планшет с отметками.

– Идёт, – сказал он, не поворачиваясь. – На автопилоте. Без сопровождающих.

Рядом стояла женщина в чёрной форме с эмблемой проектной группы на рукаве. Волосы убраны в узел, планшет прижат к груди. Её губы плотно сжаты, в голосе чувствовалась скука:

– Подтверждение личности?

– Есть. Маркировка соответствует, маршрут идентифицирован. Допуск D, но сопровождается меткой подконтрольного ИИ. Предположительно – внутреннего класса.

– Хм. Всё это через портал, – кивнула она. – Слишком чисто. Такие не летают просто так.

Из-за горизонта, пересекая закатную дымку, появился силуэт: серебристо-серый, с гладкими линиями и слегка выдающимися вентиляторами в крыльях. "Селер 2570". Частный, быстрый, крайне дорогой. Один из тех аппаратов, которые не арендуют – их покупают. Или получают от тех, кто покупает. И уж точно не прилетают в Зону 51 просто за экскурсиями.

Летательный аппарат завис на пятнадцати метрах, плавно сбрасывая высоту. Над бетонной площадкой закрутилась пыль, поднялись вихри. Старые листья и обрывки синтетических лент заметались у опор. Машина опустилась точно по центру площадки, мягко, без единой вибрации.

– Посадка завершена, – донёсся голос из динамика. – Запрос на приём и проверку сопровождающего объекта.

– Принято, – сказала женщина. – Сканеры на минимуме. Проверка без дубликатов.

Трап опустился почти бесшумно, как язык хорошо смазанного зверя. Внутри виднелась тень. Сначала – едва уловимая, затем – шаг. И ещё один. Обувь – чёрная, мягкая, подошва с графеновой вставкой. Потом – фигура. Высокий, худощавый, одежда без опознавательных знаков, но дорогая. Лицо закрыто затемнённым визором – одним из тех, что работают в паре с ИИ.

– Ну, посмотрим, зачем ты сюда приполз, мистер без имени, – пробормотал старший инженер.

***

Ступаю на бетон.

Поверхность под ногами – шершавая, с трещинами и пылью. В воздухе чувствуется запах сухого металла, старой краски и времени. Где-то вдалеке, за зданиями, мерцает остаток света – осколок заходящего солнца, окрашивая старую базу в ржавые оттенки.

Пара фигур стоит у приёмного терминала. Не военные, не охрана – скорее, учёные или специалисты. Уставшие, осторожные. Они делают вид, что не интересуются мной, но наблюдают. Не открыто, не по-глупому, но слишком выверенно, чтобы это было случайностью.

Никуда не тороплюсь. Иду спокойно, с той самой поступью, которой учишься, когда носишь с собой силу, пусть и не до конца понятную. Когда понимаешь, что показать слабость – это не просто упасть. Это значит позволить другим вписать тебя в свои графики.

Останавливаюсь в зоне приёма. Под ногами – метка, полоска с остатками люминесцентной краски. Прямо под ногами моргнул сенсор. Данных не видно, но Мику уже подключилась.

– Приветствие получено, – сообщила она. – Идентификация пройдена. Кодовая фраза не требуется. Запрашивают цель визита.

– Ответь: «корреляция личных воспоминаний с реальной астрономической топографией».

Чтобы наверняка уши в трубочку свернулись, а мозги вскипели в попытке понять: "А что это такое вообще было?"

– Передано.

Женщина в чёрной форме – кажется, старшая здесь – сделала полшага вперёд. В её взгляде нет враждебности, но и ничего похожего на доброжелательность тоже. Лишь оценка.

– У вас ограниченный допуск. Работать будете через оператора. Все процедуры фиксируются, удаление данных запрещено условиями договора. Вы подтверждаете согласие?