Маньякой

***

Южное кладбище. Заброшенное ещё до войны, но потом – как часто это бывает – снова заполненное до краёв. Раньше здесь хоронили по обычаям старого мира: таблички, кресты, плиты. А теперь – в спешке, под давлением. Ряды одинаковых вертикальных блоков с QR-табличками. Даже не имя, а номер, и символ – если повезло. Зато копать не надо будет.

Насмелившись, сейчас шёл между рядами, как в лабиринте. Фонарик в кармане, но не доставал. Слишком яркий. Не хотелось палиться попусту.

Пыль под ногами была серой, как залитый бетон, но с хрустом. Где-то дальше, на краю территории, слышался лай – не собаки, нет. Что-то синтезированное, как будто охранный дрон вышел из строя и теперь мечется в петле. Ускорил шаг.

Секция V-17.

Блок 6321.

Гравитационный аномалист. Мужской. Рост – сто восемьдесят два. Волосы – чёрные. Погиб при столкновении с СКМУ.

Сканет QR-кодов мне в помощь. Правда, по сети сначала поковыряться пришлось. Ну, чтобы выяснить, куда вообще переться.

Он самый, как говорится.

Могила была свежей. Не в смысле – земля, нет, здесь всё уже залито композитом. Но было видно: пыль осела недавно. Кто-то приходил? Или просто ветер – слишком ровный слой. Опустился на корточки, провёл ладонью по краю верхней плиты из искусственного камня. Здесь всё искусственное. Мёртвым всё равно. Ладонь задрожала. Не от холода.

Просто не знал, как это работает. В прошлый раз был контакт. Телесный. Паника. Шок. И что-то щёлкнуло в глубине.

Сейчас – была лишь тишина. Камень. Запах остывшего металла. Мертвецы ведь не разговаривают. Даже сверхмертвецы.

– И как эту крышку снимать?

Да, про такие проблемы в кино не показывают. У них там всегда гробы. Чик-чик и уже выкопанные и их куда-то тащат. А здесь мало того, что ничего такого, ещё и захоронение вертикальное, чтобы места меньше занимало. Ладно, сила есть ума не надо. А вот хрен мне. Никто не предусмотрел удобств для захвата крышки. Более того, это и не крышка вовсе, а как бы пробка. Попробуй её выколупай. А сил сверха у меня для это…. Ну, да не хватает, но это не значит, что сам себе помочь не смогу. Именно помочь. Надеяться полностью на третью руку глупо.

– Ну давай, – натужно прошептал матерясь. – Покажи, что там у тебя...

Наконец она поддалась. А тут главное, начать, а там почти на автомате сдвинул. Едрить колотить, какой духан…. Что-то не уверен, что не поблевать сюда пришёл, а что-то найти для себя.

…Запах ударил, как под дых. Сначала будто просто сырость и железо, но потом – как если бы открыли мешок, в котором лежала слишком долгая тайна. Микс формалина, распада и какой-то синтетической примеси, которой обычно не бывает в людях. Может, это добавка для утилизации сверхов. Может, просто осталась от того, кем он был.

Естественно, чуть отшатнулся, прикрыв рот рукавом. Не то, чтобы прям вот стошнило, но мысли о еде улетучились надолго. Дышать пришлось рвано, через нос и убеждая себя: "Это нужно". И да, никто не говорил, что путь к пониманию – это чистые ботинки и стерильные перчатки.

Плита съехала, поддаваясь со скрежетом, и под ней — капсула. Полупрозрачная, мутная, с накопившимся конденсатом внутри. И явно негерметичная. Через неё угадывался силуэт. Он и впрямь был высоким. Лицо – частично стёрто стеклом и временем, но черты угадывались. Невольно представил, как он стоял надо мной в тот день – с вытянутыми в стороны руками, с гравитацией, рвущей улицу. А теперь… теперь всё это улетучилось. Осталась только тишина.

– И что это мы здесь делаем? – голос прозвучал сзади неожиданно тихо, почти шепотом, но в нём уже читалась насмешка, стальной лоск, который не спутаешь ни с чем.

Конечно, это была она. Лайя. Даже если бы голос прозвучал из подземелья, узнал бы его. Он застревал где-то между позвонками, как заноза из бархата и яда.

Выпрямился не спеша, вытирая руки о колени – руки дрожали, и, кажется, не только от усилия.

– Думаю, глядя на меня, несложно догадаться, – пробормотал, стараясь звучать уставшим, а не пойманным. Пойманным и был, но признавать это – последнее дело. – А вот что ты забыла в эту безлунную ночь на кладбище, вот это действительно загадка. Или ты скажешь, что просто любишь прогуляться перед сном среди могил?

Ответа не последовало. Я обернулся. Лайя стояла на границе света и тени, словно сама тень, вылепленная по канонам глянцевого постера. Кожа чуть светилась в мраке – биолюминесценция, может быть, может, просто отражение холодных фонарей с той стороны кладбища. Волосы собраны в косу, на плече – массивный диск, висящий будто бы в воздухе, лишь удерживаемый волей. Взгляд – насмешливый, внимательный, изучающий меня, как музейный экспонат.

– Ладно, – сказал, отворачиваясь, – раз ты не определилась с тем, что ты здесь делаешь этой ночью, то, может, хотя бы поможешь вытащить мешок? – предложил её, с интонацией "можно отказаться", но совсем без надежды, что она правда уйдёт.

Капсула, в которую скинули тело, и правда больше напоминала пластиковый мешок, чем какой-то уважаемый футуристичный саркофаг. Мутно-серый, чуть просвечивающий материал, с термопломбами по краям, что уже начали трескаться от времени. А ведт прошлото всего ничего. Экономят на всём! Этот вертикальный склеп был чем-то вроде пробитой канализационной трубы, в которую воткнули тело, запечатали и забыли. Утилизированный сверх. Упакован. Списан. Как старая батарейка с потенциально опасным зарядом. Удивительно, что его вообще сохранили, а не кремировали.

– Ты псих?! – её голос взвился на полтона, впервые в нём прозвучало настоящее удивление. Или, может, даже беспокойство. Хотя могла и просто дразниться.

Пожал плечами и, не глядя, ответил:

– Так даже в моём досье записано. Думаю, с формулировкой "нестабилен, социально опасен, требует наблюдения". Так что мне можно. У меня абонемент.

Она чуть качнула головой, прищурилась. Подошла ближе, сапоги едва шуршали.

– Что, вот прямо так предлагаешь мне податься в гробокопатели? – в её голосе сквозила смесь веселья и искреннего недоумения.

– Не перегибай. В гробах у нас хоронят только очень богатых. Или очень важных. Или тех, за кого платит корпорация. Этот был не из их числа. В памяти что-то не сохранилось что оно тот ещё лось, только без рогов. Хотя последнее утверждение может быть и не верным.

– И зачем тебе он? Или ты... – её бровь вопросительно приподнялась, – некрофил?

– Скажешь тоже. Мне по делу, – фыркнул и вновь сел на корточки, глядя на полузапечатанный мешок. Он всё ещё отдавал холодом, как старый холодильник, вытащенный на солнце. Внутри – тело. Когда-то живое. Когда-то – гроза улиц. Теперь – инструмент. Возможно.