Маньякой
Шрифт:
Кстати, компаньёны продавца до сих пор ещё не поняли, с чего это вдруг он покрылся холодным потом. Да, уязвимость простого человека перед даже сверхом вроде меня, полная. Но мы явно имеем перед собой совсем не бездарного типа, но и он оказывается беззащитен против, пускай слабого дара, но чрезвычайно точного и отзывчивого, что и позволило мне его прихватить вот так удачно. Не ждут от меня такого, посмотрев характеристики из карты сверха, потому и подпустили вот так близко.
– А ты что хотел? Крики умерших в голове? Демона из уха? Это ж не игрушка. Он молчит, пока ты не заговоришь с
Вздохнул. Лупу отложил.
– Вы похоже не понимаете. Он уже мне всё о себе рассказал. Что был в силах, конечно. А ваш партнёр, уже о чём-то начинает догадываться…, – проговорил и немного поигрался с его сердцем.
У мужика аж глаза чуть не выпали из глаз от остроты впечатлений.
– Покажи настоящий, – прохрипел он женщине, словно уже помирает в конвульсиях.
– Вот, вот это уже правильный подход, – похвалит его, так сказать.
Но вместо этого она вытащила пистолет.
– А ну прекратил делать то, что делаешь! – заорала она на меня, вскидывая оружие так резко, что на мгновение даже кресло под ней скрипнуло.
– А что я делаю? – спросил спокойно, чуть склонив голову.
Без издёвки. Просто... вопрос.
Слишком много в этом мире людей, которые думают, что знают, что ты делаешь. Особенно когда ты и сам не до конца уверен.
– Прекрати! – вмешался продавец. – Достань камень.
– Вот видишь, какой умный у тебя партнёр, – лениво отозвался, не глядя на женщину. – И пистолет убери. Мне ты им особого вреда не причинишь. Ну, разве что одежду попортишь. А это, согласись, неприятно. Но не смертельно.
Молчание. Тот тип с бинтом на лице, уже не дыша, следил за каждым моим словом. Женщина тоже застыла. Похоже, внутри у неё шёл тот самый короткий, но лютый внутренний спор: "стрелять, не стрелять", "сделать, не сделать".
– Не думаешь же ты, что пришёл сюда один? – продолжил, глядя ей прямо в глаза.
И этого хватило. У неё в зрачке мелькнуло: паника, гнев, колебание, просчёт вариантов. И в глубине – слабый намёк на страх. Тот, который от неизведанного. От того, что рядом может быть кто-то или что-то, чего не видно.
И нет, вовсе не врал. Лия всегда со мной. В каком-то смысле. Где бы ни был – если не физически, то потенциально. Хочешь выжить – думай стратегически.
Наконец, женщина медленно, по-медвежьи неохотно, но подчинилась. Вторая коробочка возникла в её руке, плавно перекочевала на стол, скользнув по замызганной скатерти. Но оружия она, разумеется, не убрала. Только другой рукой работала.
И только когда пальцы её отпустили коробку, аккуратно протянул руку. Прикоснулся. Крышка не щёлкнула – лишь мягко отошла, будто поддаваясь не пальцам, а намерению. И внутри – он. Второй.
– Тю, сорок два процента целостности, – выдохну и присвистнул. – Так его уже изъюзали весь.
Поднёс к глазам. Камень и правда был другим. По структуре. По ощущениям. Как потрёпанная книга. Всё ещё читаемая, но с закладками, жирными пятнами, вырванными страницами и подписями на полях. Если первый был холодным и мёртвым,
как камешек с могилы, этот дышал. Но тяжело. Прерывисто. Как человек, которого много лет заставляли молчать, а теперь – отпустили, но забыли сказать, что говорить можно.– Кто активировал? – спросил, не отрывая взгляда.
Женщина пожала плечами:
– Не наше дело. С нами просто рассчитались.
– Надеюсь, не в натуральной форме, – пробормотал и аккуратно провёл пальцем по спиральной трещине на его поверхности. Она уходила вглубь. Не как волна. Как нить. Или борозда, оставленная когтями внутри чего-то живого.
В голове – щелчок. Не резкий. Не как удар. Скорее... трещинка на стекле моего понимания. Что-то на месте. Что-то вроде "вот, похоже, оно".
– Он уже говорил с тобой? – хрипло спросил продавец.
– Не он. Но я слышал.
– Что?
– Ничего. Пока. Но форма... структура... – замолчал, переворачивая камень в руке. – Слушай, а есть третий? Не сильно использованный. Хотя бы процентов под шестьдесят?
– Не у нас.
– Найдёшь – отдай Лайе, – сказал. – Она знает, как передать.
– А деньги?
– Она передаст, но с этим, извини, но полтора ляма за это – перебор.
– Девятсот, – тут же поступило новое предложение цены.
Не сбивчиво, не с мольбой, но с почти профессиональной скоростью. Как у того, кто в принципе ожидал торг. Кто знает, сколько это действительно стоит – и знает, что собеседник знает. А потому не расписывает "исключительность товара", не начинает давить на жалость и не пускается в истории из серии "мне семью кормить". Просто – девятсот. Новая точка отсчёта.
Чуть склоняю голову, будто прикидываю.
Не потому что не знал, соглашаться или нет. А просто потому, что пауза в переговорах – почти такой же инструмент, как и слова. Важно было посмотреть, как они себя поведут. Уверен ли он? Есть ли ещё товар? Насколько далеко готов идти в этом торге?
И, главное – что скрывает.
– Девятсот, – повторил тихо, уже без вопроса. – С учётом изношенности и того, что активация была сторонняя…
Хотя последнее конечно полная лажа, но скорее всего продавец не в курсе, камень вскрыт, но хозяина у него так и нет. Самое забавное, что он уже признал меня хозяином и это не просто какая-то мистическая чушь. Нет, его использовать по прямому назначению всё равно не смогу, и не знаю, как, да и не интересно мне, но теперь он может работать как активная система безопасности. Нет, сразу не убьёт, но помучится нарушителю придётся. Сразу мысль, а чего, как раз для мастерской. Но пока торг и хорошо, что продавец не в курсе, что бля меня результат уже безальтернативен.
Приподнял бровь и кивнул в сторону женщины. Та всё ещё держала пистолет, хотя и чуть ниже, чем раньше. Мол, "я ничего не забыла" – и это выглядело почти комично, если бы не было так по-человечески банально. Кто-то цепляется за оружие, как за пояс верности. Кто-то – за амулет. Кто-то – за цену.
– Семьсот, – сказал, как отрезал. – И ты получаешь шанс, что уйду без шума. С тем, что мне нужно. Без последующих визитов Ла…
Оборвал себя. Не потому что передумал. А потому что иногда недосказанность весит больше.