Марс наш!
Шрифт:
Ответом послужило гробовое молчание, которое на эмоциональном кураже я воспринял как приглашение продолжить разбор.
— И всё это вы требуете от организации, чьё финансирование за последние 2,5 года было урезано в семь раз. На данный момент на весь СССР приходится всего семь действующих часовых! Чуете к чему я веду?
— Мэлс Денисович, — уже более сдержано, хоть и было видно, с каким трудом это ему даётся, попытался ответить сам генеральный секретарь. — Партия ведь вам уже сообщила что работа по строительству Академии Часовых уже ведётся.
Он покопался в папке у себя на столе, и подглядев в неё как
— Запланированная дата сдачи всего комплекса намечено на 15 августа этого года.
На этом месте, по расчётам Барагозина, я наверное должен был успокоиться и пойти на сглаживание конфликта. Ведь вроде как партия не отказывает и даже активно участвует в строительстве академии часовых.
Но в реальности всё обстояло несколько иначе.
— Как раз после всесоюзного съезда партии, на котором вы на общее голосование вынесете вопрос о моём отстранении?! — улыбнулся я своей самой американской улыбкой. — Позвольте спросить, кого вы хотите поставить на моё место?
Видимо, этот туз из моего рукава оказался козырным, потому как в следующую секунду Барагозин, не зная что ответить, только хлопал глазами. Да и остальные члены ЦК лишь испуганно переглядывались.
Ни у кого из присутствующих не нашлось что ответить, поэтому я продолжил.
— А теперь, если я ничего не упустил, позвольте ответить каждому из вас предметно по лично его интересующему вопросу.
Чувствуя, что придётся говорить ещё долго, не постеснялся и отхлебнул крепкого чая из стакана Заворотнюка. Бедный Виталий Ааронович, так и не присел на мой неудобный стул, оставшись стоять. А теперь ещё и наблюдал, как «его чай с лимоном и шалфеем» перестал быть его.
— По поводу технологий, Сергей Денисович, — вот!
Свернув из пальцев «фигу», я продемонстрировал её главнокомандующему вооружённых сил.
— Часовые не просто так не распространяются обо всех технологиях. Многие из них запретны, аморальны и опасны для самих обладателей. И чтобы не допустить подобного давления, институт Часовых подчиняется только решениям системы «Коллектив 2.0». И это закреплено конституционно!
Затем я перевёл взгляд уже на постоянного представителя СССР при ООН.
— Что же по поводу вашего вопроса, Эрик Комласс, необитаемый Т-мир «Солярис» был открыт САМИМ Прометеем! Передать координаты его мира нашим геополитическим врагам из ООН — значит отдать основную ресурсную базу по добыче нуль-элемента! Тянет на предательство, не считаете?
— Как вы смеете обвинять… — обнажая эстонский акцент, возбудился он. — Налаживание политических связей и сотрудничество в сфере освоения Т-миров…
— Перестаньте играть в напёрстки, Эрик, — покачал я головой. — Пару лет назад за такое предложение я бы взял вас под арест прямо здесь. Но не будем о грустном.
И переключился уже на главное действующее лицо в спектакле этого уездного ТЮЗа.
— Михаил Денисович, — перевёл я разговор на самого Барогозина. — Официальная позиция института Часовых: отделение Марса является антиконституционным, и Часовые не поставят свою подпись под этим преступным документом.
— Я так и думал, — спокойно покачал головой генсек.
Однако его кум оказался более резок.
— Тогда о своей Академии можете забыть! — вновь подскочил со своего места главнокомандующий Ежов. — А на всесоюзном съезде партии, Мэлс, мы
поднимем вопрос о вашем отстранении в связи с утратой доверия!К такому я был готов. Только вот прямой выпад в сторону Первого Часового спускать было нельзя. Поэтому спокойно поднявшись с обалденно удобного кресла, я неспешным шагом подошёл к и так стоящему на ногах Ежову.
— Ну-ка смирно, падаль!
Удивительно, но человек, которому подчиняются все военные силы Союза, среагировал с первого раза! А я в очередной раз обалдел от ауры и реноме своего предшественника.
Эх, я бы отдал многое, чтобы с ним лично познакомиться!
— Смирно, я сказал! — хоть это было и не нужно, сержантским тоном рявкнул на него я. — При мне генералы Соединённых Штатов Виталики вытягивались по ниточке! Меня — Сумрака — королева Британики встречала стоя! А ты, гнида подковёрная, смеешь мне чем-то угрожать?!
Последние слова были произнесены буквально нос к носу. А чтобы так оно и оставалось, я для надёжности придерживал главнокомандующего за галстук.
— Что же, по поводу отмены строительства Академии Часовых, — всё ещё придерживая Ежова за галстук, — вы опоздали. Пока мы тут с вами расставляем все точки над буквами «Ё», на Красной площади уже стоят две сотни моих студентов!
Сначала я увидел в глазах непонимание и испуг, а потом все, даже Ежов, которого я всё ещё держал за галстук, закатили глаза. Не нужно было быть гением чтобы понять, что сейчас каждый из них подключился через нейроимплант к своим ресурсам, чтобы проверить мои слова.
А вот я, наоборот, застыл, пряча испуг за остатками уверенности. Ведь если что-то пошло не так, если колонна где-то остановилась или не доехала и сейчас на Красной площади никого…
Это было страшно даже представить.
Секунды шли, а вместе с ними уходила и моя уверенность. Ведь что делать, если всё пойдёт не по плану… Об этом, честно сказать, я даже не задумывался.
Но нет. Обошлось.
Первыми открыл глаза Ежов, затем Барагозин, а после — и все остальные. И судя по лёгкой панике, которая читалась в их поведении между строк, комсомольцы меня не подвели!
— Теперь, господа бюрократы, у вас есть только два пути: выйти вместе со мной на Красную площадь, подняться на Мавзолей и поприветствовать юных часовых.
— А какой второй? — сквозь зубы процедил генсек Барагозин.
И, видя, что я не тороплюсь отвечать, добавил:
— Какой второй путь?
— Неправильный. И под этим словом я подразумеваю любую херню, которая может прийти в ваши буйные головы.
— Да арестовать его! — первым не выдержал Григорьев.
Именно он отмалчивался всё это время. Забавно, что именно он осмелился на подобное предложение.
— Арестовать Сумрака?! — усмехнулся я, показав ему большой палец.
А заодно и гант, который как бы случайно вдруг был направлен в его сторону.
— Ну попробуй. Может быть, у вас это даже получится, — подмигнул я со своей самой широкой улыбкой. — А потом я посмотрю, что сделают с вами две сотни самых лучших одарённых людей со всего СССР под предводительством шести Часовых. А у последних, я напомню, в общей сложности восемь орденов «За спасение человечества».
Вот он — венец моего выступления! И, чёрт возьми, читая на лицах недоумение, страх, озадаченность и панику, я наслаждался моментом!