Марш 30-го года
Шрифт:
– Нет, почти что не беру, вот разве на дорогу теперь придется взять.
– А как же ты живешь в Петербурге?
– Зарабатываю.
– Много зарабатываешь?
– Уроками много нельзя заработать. Очень дешево платят.
– А сколько платят?
– Если репетировать какого-нибудь отсталого - пять рублей в месяц.
– А сколько тебе нужно в месяц?
– Мне нужно самое меньшее тридцать рублей.
– Для чего?
– Квартира, стол, учебники, ну, конечно, баня, бритье, кое-что починить, в театр нужно.
– А если без бритья, значит, дешевле?
– На бритье
– Я просто хотела побыть с тобой.
– Почему?
– Как почему? Мне с тобой хотелось побыть вместе. А как же ты зарабатываешь тридцать рублей? Неужели шесть уроков?
– Ну, три, четыре урока.
– Значит, не выходит тридцать рублей?
– Никогда не выходит. Все-таки, если человек хочет видеть другого, у него есть какие-нибудь причины.
– Причины? Конечно, есть...
– Таня лукаво глянула на Алешу.
– А как же так, без причины?
– А какие у тебя причины?
– И причины есть, и все есть, - произнесла Таня задумчиво.
Алексей наклонился к ней, заглядывая в лицо. Она подняла глаза:
– Все-таик, как же ты живешь, если не зарабатываешь?
– По-разному живу. Если не хватает, - значит, за квартиру не плачу, живу, живу, пока выгонят, - вот и экономия.
– Или не обедаешь?
– Это самое легкое - не обедать. Обедать вообще редко приходится, больше чай и булка. Но бывает, урок достанешь за обед. Это самое лучшее с экономической стороны, но только обидно как-то. Я не люблю.
– А почему ты у отца не берешь?
– Да у отца нету. Он еще Пономареву должен. Но он иногда присылает. Это... последнее дело - получать от него деньги.
– Ты чересчур гордый, Алеша.
– Нет. Какой же я гордый, если все спрашиваю и спрашиваю: почему ты захотела быть со мной?
– А почему тебе так интересно?
– А как ты думаешь?
– Ты воображаешь, что влюблен в меня, да?
Алеша и на темной улице покраснел и испугался:
– Нет... как ты сказала...
– Значит, ты не воображаешь?
– Я ничего не воображаю.
– Вот и хорошо. А я уже думала, что и ты влюбился.
– Ты что ж так плохо говоришь о любви?
– Чем же плохо?
– Ты никого не любишь? Никого?
– Нет, одного человека люблю, но держу в секрете.
– Почему?
– Я хочу учиться. Если полюбить и сказать, замуж выйти, значит... ну, обыкновенная костромская история.
– Если любишь - вместе хорошо!
– Я боюсь - вместе!
– Почему?
– Я, Алеша, боюсь женской доли. Я буду искать другое. Ты не думай, что я ничего не знаю. Я все знаю.
– И ты удержишься, не скажешь?
– Чего не скажу?
– А вот... тому человеку... про любовь?
– Конечно, не скажу.
– И долго?
– Пока не кончу медицинское отделение. Я потому тебя и спрашиваю все.
– Ага... так поэтому ты меня и просила прийти?
– И поэтому.
– А скажи, разве любимый человек не мог бы помочь тебе учиться?
Таня улыбнулась в темноте, но улыбка слышалась и в голосе:
– Как же он поможет? Он... тоже... очень бедный. А скажи, Алеша, я достану уроки в Петербурге?
– Ты в Петербурге будешь
учиться?– Да.
– Значит, вместе?
– Алеша обрадовался, как ребенок.
– Ну, да. В одном городе.
– Я тебе помогу найти уроки.
– Спасибо.
– Тот учился или работает?
– Кто?
– Которого ты любишь?
– А потом спросишь, на какую букву начинается его имя? Да?
– Спрошу.
– А потом, какая вторая буква?
– Нет, я и по первой доагадаюсь. Скажи.
– Да для чего тебе, ты же не влюблен в меня?
– А может, и влюблен...
– Да ведь ты сказал...
– Я ничего не говорил...
– Ты сказал, что ты ничего не воображаешь...
– Можно просто любить, а не воображать.
– Алеша, сколько стоит билет до Петербурга?
– Дорого: восемнадцать рублей.
– Ой, как дорого!
– Таня... неужели ты не скажешь, ты должна по дружбе, по старой дружбе...
– Что сказать?
– Кого ты любишь?
– Алеша, ты все об этом? Мне никого не хочется любить. Ты такой гордый человек, неужели ты не понимаешь: разве можно любить, если тебе на обед не хватает? Это оскорбительно.
Алеша опустил голову, очень многие подробности его студенческой жизни, подробности ежедневных мелких обид, голодной бессильной жизни вдруг пришли в голову. Снова подступил к сердцу невыносимый вопрос, мучивший его все лето: как взять у отца восемнадцать рублей на дорогу? И еще более трудный: как попросить у отца сорок копеек, чтобы отдать Павлуше?
7
Доктор Петр Павлович Остробородько давно заведовал земской больницей, расположившейся на краю города, но усадьбу купил поближе к центру широкий многокомнатный дом, окруженный верандами, цветниками, садом.
Не только в нашем городе, но и в других городах Петр Павлович считался врачом-чародеем. Петр Павлович добросовестно поддерживал свою медицинскую славу хитрыми рецептами, золотым пенсне и умными разговорами. Честно служила славе и небольшая бородка Петра Павловича, делавшая его похожим на самого Муромцева, председателя Первой Государственной думы. Может быть, и в самом деле Петр Павлович был талантливым врачом, но несомненно, что это был человек общественный и богатый. Богатств его, правда, никто не считал, но никто не жил в нашем городе так широко и красиво.
В доме Остробородько всегда собирался цвет городской молодежи, привлекаемый сюда не столько славой Петра Павловича, сколько гостеприимством и красотой его дочери Нины Петровны. Нина Петровна была уже помолвлена с сыном отца Иосифа - Виктором Троицким, но это обстоятельство почему-то никто всерьез не принимал. Нина была красива: высокая, нежная, медлительная, всегда ласково-задумчивая и приветливо-сдержанная.
Брат ее, Борис Петрович, студент Петербургского технологического института, считался человеком глупым, и этой славе не мешали ни его красота, ни веселый нрав, ни общая симпатия, его окружающая. Еще в реальном училище товарищи считали долгом чести вывозить Борю во время экзаменов, а в технологическом институте прямо с его зачетной книжкой ходили к профессорам и сдавали за Борю зачеты, не столько, впрочем, из чувства дружбы, сколько из мальчишеской любви к студенческим анекдотам.