Часть первая

Глава 1

— Как видите, Маркиан Михайлович, мы ограничили маневр одной из двух танковых дивизий плотным заградительным огнем, и она даже станцию Ирса отбить у 292-й дивизии не смогла. А у Посадникова ее встретила пехота 285-й дивизии и полк КВ — и как видите, продолжать атаки немцы явно не спешат, отходят для перегруппировки. Теперь будем ожидать действий от Рейнгарда — у него под рукой полноценный танковый корпус из двух панцер-дивизий и одной моторизованной. Так что сила у него есть, и побольше нашей. Да и воюют ловко, чуть промашку дашь, воспользуются моментально. Все время слабые стыки ищут, и бьют по ним.

— Скорее всего, его танки попытаются протаранить оборону одной из наших дивизий, либо пойдут на Посадников остров, и там попытаются сбить 311-ю стрелковую дивизию. Других вариантов просто нет, фронт наступления слишком узок — тут нельзя использовать все три, а возможно и четыре подвижных дивизии одновременно. А в танковой группе что-то около пяти дивизий, не считая еще одного корпуса — тут им места просто не хватит. Две дивизии с трудом развертываются, выделяя часть сил в резерв. Если только вчерашняя попытка навести понтонную переправу у Грузино, не является демонстрацией. Но сегодня мы получим ответ…

Не договорив, командующий 4-й армией генерал-лейтенант Попов пожал плечами, и покосился на маршала Кулика, который прижал к глазам бинокль, и вглядывался вдаль, где над деревьями вставали «частоколом» мощные разрывы. С высокого восточного берега Киришей можно было увидеть всю картину завязавшегося сражения, которое должно было решить судьбу Ленинграда в ближайшие дни. Если немцы прорвутся к Волхову, а там пойдут на соединение с финнами, продвинуться до Свири будет не сложно, то огромный трех миллионный город окажется в полной блокаде, лишенный подвоза всего необходимого, а главное продовольствия, без которого уже в ближайшую неделю начнется голод.

— Я бы очень хотел, чтобы все это оказалось попыткой обмана, что немцы пытаются нас ввести в заблуждение, но боюсь что это далеко не так. Они прекрасно знают, что в сражении нужно вводить для прорыва все подвижные силы, а у них в тосненских и мгинских болотах застрял целый моторизованный корпус, и, заметьте, танковую дивизию уже отвели.

После короткой паузы негромко отозвался маршал, лицо Григория Ивановича заметно помрачнело. И повернувшись к стоявшему рядом с ними командарму-52 генерал-лейтенанту Клыкову, специально прибывшему в Кириши, властно и отчетливо произнес:

— Немедленно поезжайте в Грузино, Николай Кузьмич, на мой взгляд, там намечаются крайне нехорошие дела. Скорее всего, пехота 1-го армейского корпуса сегодня форсирует реку, захватит плацдарм, а там как чертик из коробочки появится 39-й моторизованный корпус.

Маркиан Михайлович чуть не окаменел от такого известия — его армии едва хватало чтобы удерживать позиции от одного наступающего корпуса, но если прибудет еще один, и нанесет обходящий удар, то ситуация моментально станет катастрофичной. И сказанное походило на правду — пробиться к Шлиссельбургу немцы не смогли, а потому нет причины держать в болотах три «подвижных» дивизии, которые лучше использовать для наступления на другом направлении.

— На то имеются веские основания. Позвонили из штаба ВВС — все дело в том, что со вчерашнего вечера немцы не дают нашим разведчикам летать над Тосно и Любанью, это вам ничего не напоминает?

Попов чуть ли зубами не заскрипел от ярости — в конце августа на Новгородском направлении появился целый моторизованный корпус противника, который буквально разорвал оборону 48-й армии. Его просто «не заметили» — небо было плотно прикрыто германскими истребителями, и разведывательные полеты стали опасными — экипажи сбивали один за другим. И в результате немцы достигли полной внезапности, нанеся мощный удар.

Для самого Маркиана Михайловича это стало падением «вниз» — из командующего округом, а потом фронтом, он стал начальником штаба Ленинградского фронта, а после прорыва на Мгу германской мотопехоты, вызвал гнев председателя ГКО товарища Сталина. Именно его посчитали главным виновником происходящего, и не вмешайся маршал Кулик, то судьба могла бы стать плачевной. Дело в том, что после выхода к Новгороду Ставкой было принято решение развернуть резервные дивизии по правому берегу реки для воспрепятствования переправы вражеской группировки через Волхов. Четыре дивизии стали основой 54-й армии, которая спешно выдвигалась в район Мги и синявинских высот, чтобы не допустить блокирования Ленинграда — стало понятно, что немцы рвутся к Ладоге в районе Шлиссельбурга. И маршалу Кулику, которого поставили на командование этой армией, удалось невозможное — поторопить свои войска, и они успели вмешаться в ход боев за Мгу. И не только отбили станцию, но и выбили немцев с захваченного им берега Невы в районе порогов. Эта неожиданная победа, что случилась на фоне сплошных неудач, достигла главного — сейчас уже восстановили перевозки по оставшейся ветке Кировской железной дороги, что шла от Волховстроя на Мгу и Кузьминский мост.

Так что немудрено, что маршала Кулика многие посчитали редкостным счастливцем — оказался в нужное время в нужном месте и воспользовался случаем. О бывшем начальнике ГАУ рассказывали всякое, признавали за ним определенный вклад в развитие артиллерии, вот только полководцем его никто не считал, несмотря на заслуги в «зимней войне» с Финляндией. А тут прямо дарования, давно спавшие в фейерверкере царской армии, проснулись, и не скажешь что малограмотный, порой такие вещи говорил, что поневоле задумаешься, а не окончил ли Григорий Иванович тайком полный курс академии Генерального Штаба. И пару дней назначенный командующим, спешно сформированным Волховским фронтом, Кулик собственной властью и настояниями перед Ставкой, поставил Попова на должность командующего новоявленной 4-й армии, дивизии который были обязаны преградить противнику путь к Волховстрою. Для самого Маркиана Михайловича это стало шансом для «моральной реабилитации», генерал осознавал, что не оправдал возлагаемые на него председателем ГКО надежды.

Между тем Кулик явно задумался, решая в уме какую-то задачу, потом снова заговорил с Клыковым, но уже намного мягче:

— Если противник уже завтра перебросит к Волхову еще один корпус, то ваша армия, Николай Кузьмич, не должна допустить появления плацдарма у Грузино — у вас там две дивизии, должны удержаться. Иначе получим два обводящих удара — на Будогощь и Малую Вишеру. Немцы тогда могут соединиться с финнами на севере, а на южном направлении выйти в тыл Северо-Западного фронта, а там и так под Демьянском прорыв, немцы вперед идут. Так всегда у нас сейчас и происходит — где тонко, там и рвется…

Тяжелые танки КВ на Дворцовой площади, возле Александровской колонны и Эрмитажа. Этот танк стал символом обороны Ленинграда в 1941 году — ни на одном фронте столько «климов» не имелось в те тяжелые дни…

Глава 2

— Товарищ полковник, товарищ полковник…

На лицо полилась холодная вода, и от нее Старокошко очнулся, пришел в себя. Мутило, спазм сдавил горло, и Александра Петровича вырвало, едва успел согнуться — так часто с теми бывает, кто дыма в подбитом танке наглотался. Зато рвота помогла очухаться, а протянутую фляжку воды полковник выхлебал, не обращая внимания, что вода стекает по подбородку прямо на еще тлеющий комбинезон. Сообразил, что его вытащили из подбитого КВ, не дали сгореть там заживо — такова страшная участь многих экипажей. Да и видеть стал, когда мокрой тряпкой протерли лицо.

— Что это было, капитан?

Склонившегося над ним заместителя командира 8-го тяжелого танкового полка он моментально признал — Дубенцов, вместе с ним в КВ был, только на месте наводчика, и стрелял неплохо, не растерял навыки.

— Полевая пушка 105 мм, у них в тяжелом гаубичном дивизионе одна такая батарея имеется. Дважды нам по мотору врезали, если бы по башне — всем бы хана была и сразу. А так повезло, что соляра со второго попадания вспыхнула. Ее Ермоленко раздавил, и расчет перестреляли, а то разбегаться стали как зайцы, порскнули в стороны. А вторую пушку целехонькой захватили, как и тягач, что ее приволок.