Маршал северных направлений

А двенадцатого числа случилось самое главное событие — на аэродроме Асте приземлились истребители Лагг-3 13-го ИАП, принявшиеся сразу за «охоту» за обнаглевшими «стервятниками». Всего девять «ястребков», но вместе с «чайками» они уверенно начали вытеснять врага, что до этого безнаказанно бомбил береговые батареи и гонялся за каждым пароходом и катером. Вместе с ними перелетели с Ханко И-16, чем серьезно усилили группировку авиации. А там пришел приказ командующего Ленинградским фронтом маршала Ворошилова — острова сданы не будут, драться до крайности, флот окажет поддержку, придут даже корабли. И этому поверили, ведь вчера подошли возвратившиеся «морские охотники»…

— Да, я слушаю, — Елисеев поднял трубку телефона, и услышал голос дежурного БОБР, который сказал несколько взволнованным тоном:

— Товарищ генерал, только что позвонили с аэродрома Когул — там приземлились четыре истребителя И-16 из Ленинграда, для подкрепления нашей авиации. У них пакеты для вас из штаба фронта, уже отправлены в Курессаре на полуторке с охраной…

Береговая артиллерия БОБР представляла внушительную силу, перекрывающую своим огнем вход в Финский и Рижский заливы, а потому германское командование не могло использовать транспорты в морских перевозках в порты Эстонии, и серьезно было затруднено плавание до Риги. Так что стоило приостановиться активным наступательным действиям вермахта под Ленинградом, как за острова Моонзунда люфтваффе взялось всерьез…

Глава 5

— Не проводить «экранирование» КВ — оно только утяжеляет танк и приводит к частым поломкам, — несколько осторожно произнес полковник Старокошко, хотя видел, что маршал ему поощрительно кивнул. — По сути, скажу одно — необходимо облегчить танк до сорока двух тонн, а это можно сделать, только уменьшив бронирование борта корпуса до шестидесяти миллиметров, то есть на пятнадцать меньше. То же самое с боковыми стенками башни, но толщину брони маски пушки и верхней лобовой плиты довести «нашлепкой» до ста, но лучше ста десяти миллиметров. Нынешняя броня избыточна против попаданий 37 мм и 50 мм снарядов противотанковых пушек, но совершенно недостаточна для противостояния с 88 мм зенитными и 105 мм полевыми орудиями, которые только в редких случаях оставляют вмятину и уходят на рикошет. Тут еще от дистанции боя многое зависит, но КВ с километра, а то и полутора, из таких мощных пушек поражают.

— Тут я полностью согласен с вами, Александр Петрович, КВ нужно всемерно облегчать. В наших болотах гораздо важней подвижность и проходимость, к тому же немцы по такой местности свои тяжелые орудия не смогут столь живо передвигать. Наш танк все равно успеет раньше. А вы что скажете по этому поводу, Андрей Владимирович?

Подполковник Зазимко нисколько не смутился, от маршала прямо веяло доброжелательностью. И вполне уверенно начал говорить, за малым не загибая пальцы на грязной ладони.

— Нужна командирская башенка, такая как на Т-50, или вот как на этой германской «четверки», с открывающимся люком. Обзор у командира танка очень плохой, а так будет намного лучше. И пушка очень нужна, хорошая пушка, длинноствольная, хотя…

Танкист неожиданно осекся, но маршал его приободрил — такого участливого тона от Кулика редко кто слышал:

— Смелее, Андрей Владимирович, смелее, меня интересуют все ваши догадки. Поверьте моему опыту, именно после боя рождаются самые смелые идеи. А русским людям свойственна смекалка.

— Думаю, вся беда именно в снарядах — гильзы ведь с царских времен, навеска пороха для хорошего бронебойного снаряда нужна больше, хотя бы на треть. Но выпуск новых унитарных выстрелов…

Подполковник осекся, так как маршал неожиданно ударил себя ладонью по лбу, словно что-то вспомнил, и беззвучно пошевелил губами, по артикуляции можно было понять исключительно матерную ругань.

— Как же я забыл про «гадюку», — наконец были вслух произнесены слова и Кулик быстро направился к расчету, что вкатывал в вырытый капонир дивизионную пушку Ф-22, принятую еще Тухачевским. Имя этого маршала, расстрелянного по приговору военного трибунала, старались никогда не произносить — себе дороже выйдет. Да и сама пушка, хотя имела длинный ствол, была тяжелой и с многими скверными особенностями, так как ее попытались сделать излишне универсальной, способной стрелять даже по самолетам, будто зенитка. Понятно, что такие пушки, которые должны уметь все, этим и занимаются, но одинаково плохо.

— Спокойнее, бойцы, дышите ровно. Бегом к зенитчикам — принеси выстрел, любой, только быстрее, — маршал обратился к расчету, но выбрал ефрейтора, ткнув пальцем — того будто ветром сдуло.

— Как же я забыл про «гадюку», — снова произнес непонятное маршал, быстро рассматривая, будто первый раз в жизни увидел, пушку. И заговорил весело, похлопывая ладонью по казеннику.

— Ствол сделан с достаточной прочностью, если рассверлить казенник, то в него легко войдет вот этот выстрел, — маршал поднял трехдюймовый патрон от зенитного орудия, покачал его на руках, словно младенца, откровенно радуясь и расплываясь в улыбке.

— Никаких новых боеприпасов производить не нужно, они уже есть, вот — готовенькие, снаряженные, и даже бронебойные начали выпускать под единым индексом «361». Все просто — растачиваем казенник под гильзу в 560 мм вместо обычных 385 мм, здесь почти полуторная навеска пороха, а ствол выдержит, он на большее способен, даже двойную навеску выдержит. Длина в полсотни калибров, это не сорок два как на УСВ или новой грабинской…

Тут маршал осекся, явно что-то лишнее мог сказать — так бывает, и на это Старокошко сразу обратил внимание. А маршал сунул выстрел обратно бойцу и кивком головы отправил его отнести обратно.

— Установить такую пушку на КВ или Т-34, нет, с «тридцатьчетверкой» не выйдет, нужна новая башня. Маховики горизонтального и вертикального наведения вынести на одну сторону, нормальную работу наводчику сделать, он один должен быть. И «гадюка» получится гораздо раньше, чем у…

Маршал Кулик снова осекся, внимательно посмотрел на подбитый КВ, и мотнул головой, негромко произнеся:

— Войдет в башню, постараться придется, но втиснуть можно — она сама немаленькая. И тогда эти самые восемьдесят миллиметров крупповской брони пробить можно, пусть ставят свои «нашлепки». Переделка по большому счету копеечная, зато боевые возможности резко увеличатся. Если потребуется, то выпустить танковый вариант пушки, но в таком виде на «самоходки» можно сразу ставить, да на тот же БТ или Т-26 без башни.

— Так и нужно сделать, товарищ маршал Советского Союза, — Старокошко моментально оценил перспективы использования гораздо более мощного зенитного снаряда в сочетании с длинноствольной, на два десятка калибров пушки. А вот Зазимко, хоть чуть ли не притоптывал, сообразил быстро, и, показывая на КВ сказал:

— Боеукладка станет намного меньше, выстрелы ведь гораздо длиннее. Не сто десять снарядов, а где-то семьдесят выйдет, не больше.

— Не меньше, танкист, никак не меньше, — весело произнес маршал, и ткнул пальцем в КВ. — Рацию в кормовую нишу башни запихнуть, снаряды убрать, пулемет можно оставить, два ДТ лучше, чем один. Хотя убрать и его можно, запасным сделать — мешать работе будет. Радист не нужен — командир вполне справится, ему же говорить по радио. Курсовой пулемет убрать вместе с яблоком — лист брони будет цельным, без уязвимого места. На освободившемся месте хоть бак с соляркой ставь, хоть боеукладку. На башню турель поставить с крупнокалиберным ДШК — и противовоздушная оборона появится, и по пехоте можно полоснуть так, что мало не покажется. Да и мехводу перископ поставить нормальный вместо «пробки», хотя не стоит — в дороге обзор хороший нужен…

Маршал не договорил, насторожился, к чему-то прислушиваясь, и тут в трехстах метрах позади, содрогнулась от взрывов земля. И заорал во все горло, сообразив первым:

— В укрытие! Артналет! А мы с вами в КВ, там надежнее!

И первым подал пример, нисколько не опасаясь за репутацию. И ведь недаром старый фейерверкер — немцы действительно начали обстрел, но в КВ хватило места для восьмерых, и еще под днищем разместились — все же маршала сопровождали. И тут пошли чередой разрывы — все поразились предвиденью командующего фронта, и сказанным в темноте башни словам: