Маршал северных направлений

— Не серьезно — сто пять миллиметров. Вероятность прямого попадания крайне низкая, до позиций батарей дистанция семь-восемь километров. А любой разрыв, даже вблизи, для ижорской брони не страшен…

КВ отличались неплохим бронированием, но даже его защиту проламывали 88 мм «ахт-ахт», от них ИС-2 также доставалось по «полной программе», как и любым танкам союзников. Но усиленная лобовая броня корпуса, как на этом танке, где поставили «накладку», снаряд 75 мм PAK-40 держала уверенно, чего нельзя сказать о башне, где установили более длинноствольную пушку в сорок один калибр ЗИС-5. Но и такое орудие вместо «окурка» не позволяло «Климу» бороться против новых германских «кошек», и даже появление КВ-85 было временной мерой, и ветеран первых лет войны был снят с вооружения в конце 1943 года — и заменил его гораздо более мощный по вооружению и бронированию танк, при этом равный по весу…

Глава 6

— У немцев это обычная практика — перебросить на направление штаб армейского корпуса, на месте тот принимает управление, по мере необходимости перебрасывают дополнительные дивизии из резерва для усиления, если идет подготовка наступления. Так что с переброской управления и части тылов 54-й армии мы поступаем также — под Грузино, чувствую всей… кхм, да фибрами чувствую, и будет решаться судьба и нашего, и Ленинградского фронтов, и всей кампании на северо-западном, и даже на карельском направлении, я говорю о 7-й армии. Маршал Ворошилов передал колпинский участок 55-й армии обратно, а фронт 48-й армии получил мгинский укрепрайон и участок Кировской железной дороги, до Погостья, там растянута по болотам ополченческая дивизия. Ее мы тоже отдали — наступления противника там не предвидится, зато у нас высвободилась 54-я армия целиком. Теперь все только во времени, вернее в темпах, которыми мы действуем одновременно с немцами. Они хотят перебросить 39-й моторизованный корпус из болот от Тосно и Мги, собственным ходом пройти восемьдесят километров, и сосредоточить напротив Грузино. Затем форсировать реку пехотой армейского корпуса, навести переправы, перебросить корпус на восточный берег, прорвать позиции 316-й стрелковой дивизии, и настанет полная… Фибры нам там будут, причем конкретные — но то по их замыслам.

Кирилл Афанасьевич с нескрываемым интересом смотрел за Куликом — тот по своим повадкам стал разительным отличием от того солдафона, каким он его знал раньше. Действительно, правы те, которые говорят, что в любом человеке скрывается бездна талантов, главное их вовремя открыть, создав соответствующие условия. Григорий Иванович оказывается непрост и хитер — столько времени умело скрывал, что углубленно занимается самообразованием, и прочитал множество книг, а ведь в них сублимируется опыт. Маршал стоял у настенной карты, снова внимательно рассматривая значки, и оценивая обстановку, хитро прищурив глаза.

— Октябрьская и Кировская дороги как длинные стороны большого прямоугольника. Отрезки Мга-Тосно, и Грузино-Чудово вроде коротких «боковинок» — вот подмостки того ужасающего театра, который именуется войной. Немцы пропихивают вереницу своих дивизий по шоссе, хотя назвать его таковым не стоило бы, хоть и «Московское». Не меньше трех дней у них займет все это «веселье», хотя расстояние вроде плевое. Мы используем для переброски войск две железнодорожные ветки — на Волховстрой и Кириши, резервы фронта сосредотачиваем у Будогощи. Вначале даем оборонительное сражение, если не сорвем переправу в зародыше, и выбиваем танки — без них немцы много не навоюют. И заметьте — изначально мы создаем две наступательные группировки, достаточно сильные по составу. И наносим удар по сходящимся направлениям, и на юг, с охватом всей новгородской группировки. Но то уже на начало декабря, никак не раньше.

— Даже позже, Григорий Иванович, к концу месяца, на Волхове должен установиться крепкий лед. И группировок должно быть не меньше трех — сейчас сокращая протяженность фронта 52-й армии, мы уплотняем построение войск генерала Клыкова. Добавив две-три дивизии, подкрепленных парой танковых бригад с кавалерией, можно нанести еще один мощный удар, проломив вражескую оборону тяжелой артиллерией.

— Да где столько танков найти, дорогой ты мой Кирилл Афанасьевич, боюсь, что сейчас уже отбирать начнут, фронт «раскулачат». Особенно когда на московском направлении немцы сильно ударят. Или вы думаете, они зря направили на юг и север от Смоленска две танковые группировки? И ведь у них под Киевом получилось, прах задери, и у нас тоже… почти… Мгу мы вовремя отбили, и нет блокады. А сейчас они делают вполне логичный шаг — будут пробивать «коридор» на север. Да, тут с дорогами совсем скверно, но нет сотен артиллерийских стволов как под Ленинградом, что их долбят целыми сутками без выходных и «проходных». Не от хорошей жизни они на Свирскую операцию решились — жестокая стратегическая целесообразность, когда совсем нет иного плана для действий. И у нас нет других вариантов, чтобы не упустить самый выгодный момент с наступлением морозов — если мы к ним всегда не готовы, то каково будет немцам?!

Кулик остановился, заложив руки за спину, и продолжая внимательно рассматривать карту. Затем снова заговорил:

— За три месяца здесь многое может измениться в лучшую сторону, и главное — мы подготовим войска должным образом, и финнов потрепать надобно, пусть Маннергейм каждый день просит помощь у союзника, и поверь, немцы не смогут отмахнуться. А в Финляндии всего населения как в Ленинграде — если устроить им хорошее кровопускание, они долго не провоюют, и так поставили под ружье всех, кого только можно. А нынешняя война есть соревнование экономик, и все решает логистика, способность доставить произведенное на ТВД. А финны на «подсосе»…

Работать с маршалом Мерецкову понравилось — вроде серьезнейшее и опасное положение, немцы начали наступление, перебрасывают танки с мотопехотой, причем целый корпус, а никакой даже особой тревоги, про панику и говорить, идет спокойная и выдержанная работа при доброжелательно настроенном командующем, пусть порой жестком. Но от своей привычки ставить подчиненным невнятные задачи, а потом говорить «расстрел или орден», Григорий Иванович совершенно отказался. А это многого стоило — люди трудились за совесть, не за страх, напряженно, до темноты в глазах, позабыв про сон. И не зря — войска Волховского фронта от врага не отбиваются, как другие, что суматошно реагируют на изменения обстановки, стараясь прикрыть все и вытягивая дивизии по фронту, нет, тут совсем другое — у маршала полная уверенность в победе. Даже вера, именно ее и восприняли все штабные работники. И те «операторы», что прибыли с Мерецковым в Кириши, а станцию немцы весь день бомбили и обстреливали, работали за троих, никто не сетовал на трудности. Да и сам маршал вернулся с Посадникова с новыми идеями — по своей любимой артиллерии он стал генератором идей, от массированного применения тяжелых орудий в полевой войне, до модернизации имеющихся образцов. И за всем Кирилл Афанасьевич должен был уследить кроме своей обычной штабной работы, так как прекрасно понимал, что предлагаемые нововведения значительно усиливают войска, и сразу трех фронтов. А внедрить многое можно было гораздо проще и быстрее, имея промышленно развитую базу, лучшую в стране, такого огромного города как Ленинград, еще сейчас, несмотря на проведение эвакуации, выпускающего широчайшую номенклатуру вооружения и боеприпасов.

— Сейчас идет темповая переброска — немцы по дорогам колесным автотранспортам, мы железной дорогой по двум направлениям, кроме того идет ветка Октябрьской дороги от Москвы. Должны опередить немцев, Кирилл Афанасьевич, ведь и мы и они снимаем войска с «глухого тупика» на главное направление. Нет смысла держать в болотах дивизии, хватит истребительных батальонов. Так что все правильно — нужно успеть сосредоточить 54-ю армию под Грузино, там все будет решаться — а один 39-й моторизованный корпус мы легко остановим, на то силенок хватит, пусть пытаются одновременно прорваться по двум направлениям, разобщив и без того небольшие силы «подвижных» дивизий. Как там, в поговорке про ловлю сразу двух зайцев сказано, вот пусть и проверят ее на себе…

Захватив более тысячи двухсот русских дивизионных пушек Ф-22 немцы моментально оценили все перспективы обладания оружием, о могуществе которого сами русские не догадывались. Зато германские инженеры провели расчеты, выяснив, что при увеличение навески пороха в чуть ли не в два с половиной раза, для чего под серьезно увеличенный снаряженный выстрел расточили казенник, бронепробиваемость пушки значительно возрастает, и в принципе без проблем способна пробить сто миллиметровые плиты с пятисот метров. И ходовая часть под переделанную русскую пушку нашлась — под нее пустили все легкие танки, с которых снимали башни, устанавливая рубки. Советские танкисты только яростно матерились, называя такое САУ не иначе как «гадюка»…

Глава 7

— Погода шепчет, налей и выпей…

Григорий Иванович усмехнулся, в отличие от реципиента тяги к алкоголю не испытывал совершенно, и тело почему-то не требовало, что странно, ведь привычка вторая натура, как говорили древние. Только курил, причем перешел на ленинградские папиросы «Северная Пальмира», ему несколько больших картонных коробок из Смольного привезли, хотя в самом городе перебои с табаком и за деньги папиросы не купить. Блокады не случилось, и даже по ветке Волховстроя поезда через Мгу постоянно ходить в город начали, но пропускная способность пока небольшая, потому задействован и Новоладожский канал, и автомобильная дорога. А вот перегон до Кириши пока используется исключительно для воинских перевозок, за ночь от Мги делают проход всего нескольких эшелонов, хотя уж точно двенадцать пар поездов можно пропускать за сутки, ведь на Волхов только одна ветка от Тихвина идет, что ограничивает поставки.

Маршал посмотрел на карту, оценивая возможности. Все проблемы в логистике, через Кириши по Кировской железной дороге можно Ленинград напрямую снабжать, и связь с Москвой, только бои идут в шести километрах, если немцы надавят, то дорога на Мгу перекрыта будет. А это плохо, очень плохо — слишком много жителей в самом городе, да еще беженцев прибыло тысяч триста-четыреста, никто их толком не считал. А все есть хотят, даже по килограмму пищи на человека получается что-то около трех миллионов килограмм, и это по минимальным потребностям считать. Три тысячи тонн, а эшелоном можно всего пятьсот доставить. А ведь еще боеприпасы вести нужно и сырье для производства, которое потребляется городом в куда больших количествах, и уголь нужен, и бензин с соляркой, и много из того, что служит для производства. А тут двенадцать пар поездов, и бомбежки число их сокращают. Да и финны к Свири вышли, канал под обстрелом, но там ситуация пока не критичная, хотя дело к тому идет.