Машенька и опер Медведев

– Помню.

– Забудь... Не надо оно тебе. Женщину нужно держать в дефиците. Чтобы она сама к тебе тянулась и инициативу проявляла. Забей на свой Бумеранг пока не поздно.

Так, поздно уже!...

– У нас и так работа нервная, если еще и женщина нервы делает, можно совсем с катушек слететь.

– Марьяна... а фамилия как? Айдарова?
– закидываю жвачку в рот. Перегаром от нас несет от обоих. Протягиваю ему жвачку.

– Или на девичью обратно поменяла?

– Иди нахрен, а?
– психует Лев, забирая упаковку.

– Просто ты всё время говоришь про неё. Даже если про Марью мою...

– Нахрен - это там, Медведь!

Закатываю глаза. Найти её что ли самому? Прёт же его до сих пор как Тузика.

– Только попробуй... - словно читая мои мысли.
– Руки не подам.

– Дурень...

Скидываем куртки, оставляя у Льва в машине, чтобы не мешали двигаться, если вдруг какой замес.

– Квартира-то какая?

– Одиннадцатая.

Уперевшись рукой в косяк, рывком дергаю на себя дверь подъезда. Магнитный замок не выдерживает. Шутливо показываю Лёве внутрь.

– Прошу!

Поднимаемся по лестнице.

– Слушай, мы как НКВДшники, с утра забираем, пока "жертва" не проснулась.

– Завтра может уже испариться. Добрые люди подскажут, что ориентировка на него ходит.

– Это - да.

Где-то уже на третьем этаже сверху слышится шум. Басы музыки.

Переглядываемся. Поднимаемся выше. Останавливаемся у одиннадцатый квартиры. Дверь чуть-чуть приоткрыта.

– "Жертва", по ходу, еще и не ложилась. И неплохо проводит время.

Достаём стволы, снимаем с предохранителя...

Медленно приоткрываю. Женский хохот, звон бокалов... женские голоса перекрикивают музыку. Проходим дальше. Останавливаемся в арке.

Застолье, тёлки, ёлка, гирлянды, мишура...

Во народ гуляет! Нам бы так.

– Тук-тук...
– стучу стволом по косяку.

Одна из них делает музыку тише.

– Вау!
– начинают щебетать пьяненькие дамочки.
– А вот и наши мальчики!

Кто-то делает звук тише.

– В каком это смысле - ваши?
– дергает бровью Айдаров.

– А хозяйка где?
– обвожу их взглядом.

– А хозяйка сегодня я, - вальяжно плюхается в кресло блондинка с малиновыми губами лет так тридцати пяти. Закидывает ногу на ногу и взмахивает нам бокалом: - Арестовывайте! Девочки включите им музыку...

– Та-да-да-да... да-да-дам!
– провокационно напевают "девочки" известный стриптиз-музон, кружась вокруг нас. Одна из них, глядя мне в глаза обматывает вокруг моей шеи пышную розовую мишуру. От неожиданности теряюсь.

– Какой, а!... Мяу...
– делает кистью кошачью лапку, ведет коготками по моей груди.
– Огромный мальчик!

Перевожу шокированный взгляд на Айдарова. Над ним другая мадам взрывает хлопушку, и ему на голову и погоны летят золотинки и конфетти.

– Феерия!...
– ползут вверх его брови.

Чувствую, как в мою щеку впечатываются чьи-то губы. Вспышка камеры. Еще одна...

Эээ!...

– Так, дамы!
– рявкаю я, отстраняясь от той, что повисла на моей шее. Выдергиваю из кармана удостоверение, открываю. Сую в нос ближайшей.

– Ой, да роскошный, роскошный...

Пьяно целится губами в фотку. Едва успеваю отдёрнуть!

– Снимай уже штаны...
– дергает за ремень.

– А я хочу с пистолетами сфотаться!
– тянет руки к стволу Айдарова та, что атаковала его.

– Лёва... Надо валить.

Нам явно не сюда! Завтра мы будем во всех соцсетях. Они же не в адеквате...

Матерясь, Лев выдергивает из цепких лапок ствол, поднимая его над головой. А я застегиваю уже внезапно расстегнутую ширинку, чувствуя, как чьи-то руки обвивают меня сзади по талии

Я представляю себе эту объяснительную об изнасилование оперов, если фотки всплывут! Поинтересней, чем с Каретниковым выйдет. А мне в КВН вот вообще не хочется!

Но не стрелять же, чтобы этих пьяных кошек в адекват привести. Прячу ствол в кобуру.

Подхватываю за запястья первую попавшуюся и делаю подножку, заваливая на пол. Придерживая укладываю. Сверху укладываю еще одну под возмущённый гомон. Айдаров ухмыляясь дополняет живую горку следующей.

Вырываю у сидящей в кресле телефон. Захожу в галерею, удаляя все фото, где отсветили мы, под её возмущенные причитания.

– Капитан Айдаров, полиция, - рычит Лев.
– Хозяйка квартиры кто?!

Под этот хаос, коротко звякнув в дверь, вваливаются вызванные ими стриптизёры. И дамы наконец-то догоняют, что немного попутали. Одна закатывается от хохота на диване. Сложенные нами в штабеля уже расползлись и тоже тихо ржут.

Смешно, да…

– Простите...
– прячет лицо в ладонях "хозяйка".
– Господи, как неудобно!

Пока я подчищаю телефон еще одной папарацци, Айдаров показывает ориентировку.

Знают. Видели. Живет в сто одиннадцатой.

Да, мля...

– Уходим.

– Руки там оторви, кто информацию записывал.

– Крольков...

– Вот бесполезная скотинка! Хоть раз бы не накосячил!

В сто одиннадцатой естественно закрыто и тихо. Разбудив соседку из нижней квартиры, мы, светя корочками, просим ее постучать в квартиру под предлогом, что ее топят.

Соседка подозрительно нас разглядывает. Несколько раз присматривается к фотографиям на корочках.

Айдаров сдергивает с меня розовую мишуру, пряча её за спину.

Ну треш...

Вздохнув, женщина соглашается и идет по лестнице вверх. Стучит, зовёт соседа по имени, но никто не отзывается.

– Там нет никого, Лев. Собака бы лаяла...

– А давно соседа видели?

– Вчера был.

Показываем ей ориентировку.

– Похож?

– Мм... нет, не он, - виновато пожимает плечами женщина.

– Внимательнее посмотрите. Одежда может быть другая. Ракурс неудачный...

– Этот с залысинами. А Георгий Палыч - нет. Да и вообще лицо какое-то... круглое. Этот моложе. Не он. А сосед на дачу, наверное, уехал.

Стоя у машины Айдаров курит. Стряхиваю с его погон конфетти.