Машенька и опер Медведев
Шрифт:
– Так что? По какой статье дело открывать? Обманули Вы Веру Ивановну и деньги ей будете возвращать. Или не обманули и с Шороховым судиться будете по уголовной статье?
– Обманула...
– куксится она.
– Денежки гражданочке верните. Завтра в десять утра. В участке, при участковом. Тогда она готова забрать своё заявление. И больше клиентов не принимайте. Мы за Вашей деятельностью будем очень внимательно следить.
Настроение её внезапно меняется.
– А может, мы договоримся?..
– прищуривается и заискивающе улыбается мне.
– Какое
– В каком смысле - договоримся?
– Я с твоего пути недоброжелателя твоего уберу... ох и власти у него! А ты... ты получишь то, что так хочешь. Другого способа это получить у тебя нет. А вы, в свою очередь, прикройте глаза на мой безобидный бизнес.
Вот хорошие они психологи, как не крути. Ничего ведь, зараза, по существу не сказала, а в моей голове уже вся картинка целиком дорисовалась. И то, что хочу и властный недоброжелатель... А от того, что другого способа получить нет... Ох... и хреново мне сразу!
– Нет, Ада Хармановна, придется мне как-то самому выкручиваться. А утром завтра Вы деньги верните...
– А жена у тебя есть...
– машет пальцем на Льва.
– Расписывайтесь, - сердито подсовывает он ей бумаги.
– Что это?
– Штраф, предупреждение... читайте!
– А если не подпишу?
– Увезем в СИЗО до выяснения.
Размашисто черкает на бумагах.
– Не боишься, что прокляну?
– исподлобья поглядывает на Айдарова.
– Гражданочка, я человек суеверный, заподозрю, тогда уж я Вас со свету сживу. Мало не покажется! Давайте уж миром расходиться...
Уходим.
– Вот, что за токсичное племя?!
– плюётся он.
– Хрень же сказала, а цепляет!
– Мда... меня тоже передёрнуло. Но ты знаешь, есть польза от ее кликушества.
– Какая? Победа над здравым смыслом?
– Нет, - ухмыляюсь я.
– Вот она несет всякую пургу, тыкая в тебя вслепую, а ты для себя мгновенно проясняешь - что у тебя на душе и с чем бороться. Вот ты прояснил?
– И ты туда же? Отвали, Медведь.
– Значит, прояснил. Просто еще не созрел. И я прояснил.
– Иди ей еще денег дай за услуги психолога!
– Ладно, не рычи, Лев, - тяну ему руку.
– Поехал я.
– Куда?
– В театр...
– Решил с Тихоновым окончательно поссориться?
– Если я не поеду, значит, права Маша. Нет у меня одного важного органа, чтобы на неё претендовать. А я претендую.
– Яиц что ли?
– угорает он.
– Мхм... Надо бы нам с ней поговорить.
– Мда... а девчонка-то не одуванчик!
– Та еще коза.
– Ну, давай. Органы органами, но перед батенькой не палитесь, - наставляет меня он.
– Мне без тебя в отделе неприкольно будет.
Театр...
Вот уж не моё заведение. Я там как слон в посудной лавке! Пройдя внутрь разглядываю свой билет. Где эти места?..
– Извините, - подхожу к женщине стоящей на входе в зал.
– Не подскажите?
Показываю ей билет. Она осуждающе смотрит на меня.
–
Третий звонок...– вздыхает.
– Это балконы. Вверх по лестнице и направо.
Забегаю наверх. Отодвигая портьеру делаю шаг внутрь. Свет уже погас и на сцене действо. Жду когда глаза привыкнут к темноте.
Кресла на балконе стоят в один ряд. Всё занято, кроме крайнего. Встаю за его спинкой, опуская взгляд. Запах знакомых духов...
Машенька... Плечи открыты... на шее газовый шарф. В руках телефон. Экран горит. Чуть наклоняюсь, читаю.
Никита Зайцев: "Можно я за тобой заеду?"
Машины пальчики набирают: "Извини, но не надо...". А потом стирают! И набирают: "Я тебе перезвоню. Потом."
От ревности меня накрывает.
– А ты сейчас перезвони, чего тянуть?
– зло шепчу я ей.
– На новом Ягуаре покатаешься.
Тихо вскрикивает и застывает.
– Зайцы-то на Ягуаре - это же совсем другое дело, м? Мда. Быстро ты, Машенька, переобулась.
Подскакивает с места. Давлю на плечи, впечатывая её обратно в кресло.
– Подождёт твой ушастый. Сиди. Наслаждайся спектаклем.
Сажусь рядом с ней в кресло. Сердце барабанит, глаза застилает пеленой. Сцены не вижу. Реплик не слышу.
– Отличный спектакль, Маша. Просто отличный...
??????????????????????????
Глава 20 - Ревность, она такая...
Ровно дыши, Медведь!
Закрываю глаза, уплывая в себя в поисках равновесия. Такой машине, как моё тело нужен очень уравновешенный водитель. Иначе звездец и этой юной барышне, ушастому её и всем, кого ненароком занесёт под мою тяжелую руку. Равновесие упрямо ускользает. Меня продолжает бомбить!
Нужно расслабиться. Ставлю локти на подлокотники и съезжаю по креслу чуть ниже. Чувствую, как нечаянно сталкиваю Машин локоток.
– Ваш подлокотник с другой стороны, - строго и холодно.
– В моей нетеатральной физиологии два локтя. Я не могу разместить оба на "с другой стороны".
– Тогда, я пересяду подальше от Вашей нетеатральной физиологии.
– Попробуй.
Встает, пытается пробраться через мои упёртые в стенку балкона колени. Внутри у меня вспыхивает злостью, ревностью и собственническими чувствами. Обняв за бедра, рывком усаживаю её на колени.
"Медведев, ты не в адеквате? Это дочь полкана!" - пытаюсь вразумить я себя. Но я в неадеквате, да. Что мне терять после того, как я уже засунул свой член в ее руку? Хуже точно не будет.
Задохнувшись от возмущения Маша молча припечатывает мне несколько раз по груди ладошками, пытаясь выкрутиться.
– А чего не по лицу? Как-то даже скучно...
– тихо рычу я.
Замирает. Делает глубокий громкий вдох и выдает ледяную ядовитую тираду:
– По лицу надо еще заслужить, Михаил Егорович. По лицу можно только своего мужчину ударить. Поэтому, простите за пощёчину, я дала Вам ее неправомерно. Я была неправа.
– Да-а-а?...
– сводит меня.
– Теперь будешь ушастому своему пощечины отвешивать?