Машенька и опер Медведев

– Тихо!
– шикает на нас кто-то из темноты.

Мы оба затыкаемся. И рвано громко дышим в темноте.

– Пусти...

– Сиди!
– цежу сквозь зубы.

Ну, и что делать с ней? Нос мой утыкается в волосы, куда-то за ушком. Челюстью чувствую её обнаженное плечо. Ее задница съезжает прямо мне в пах. В глазах темнеет от мощного толчка крови в направлении этой задницы...

Гашу мучительный стон. Это еще от тестостерона меня так бомбит. Разогнала меня Машенька, хрен притормозишь!

– Ну, рассказывай, подружка...
– гневно шепчу ей в ухо.

– Что рассказывать?
– отталкивает меня руками в плечи.

– Свадьба когда?

– Какое Вам дело?

– Это ты к нам двоим обращаешься?
– сдергиваю её руку с плеча и впечатываю ладонь в свою ширинку.
– У нас обоих к тебе много вопросов!

На нас опять шикают, но мне похрен сейчас, я готов на сцену её вытащить и там выяснять отношения!

Мне опять вскользь прилетает по щеке.

– Вау! Снова свой? Какая честь!
– выплескивается из меня тоже яд.
– Сколько же у Вас "своих мужчин", девушка? Зайка-то в курсе, что не единственный "свой"?

– Не смей так со мной говорить!

– А я думал ты кайфуешь, когда борзят. Или заяц снова в фаворе по какой-то иной причине?

– Ты - последний, перед кем я буду объясняться!

– Мм... А чего так? Кончать ты со мной не обламывалась, а объясниться тебе передо мной стрёмно?

Выдернув руку, закрывает лицо ладонями. Замирает. Чувствую, как судорожно вздрагивают ее плечи.

Это резко отрезвляет.

Медведев, ты совсем без башки!... Ты чего беспределишь? Девчонка же совсем. А ты взрослый здоровый мужик!

Вынесла, зараза такая, так, что все края потерял!...

Бережно обнимая за талию, прижимаю, укладывая щекой к себе на плечо.

Не выношу женских слёз! Сразу чувствую себя слабаком, который не может решить проблему. Но с ней не только это. С ней - еще невыносимо щемит в груди. И хочется утешать, каяться и обещать что угодно.

– Чего плачешь-то?
– срывается мой голос.
– Это мне плакать надо.

– Потому что...
– задыхается она, пытаясь говорить тихо.
– Я не хотела об этом сожалеть... хотела, чтобы... а ты...
– теряет половину слов, - превратил это всё в... грязь. И мне мерзко!

Да чёрт побери тебя!

Снова она переворачивает у меня внутри с ног на голову. И теперь мне стрёмно, что она воспринимает всё, что между нами было как грязь.

Ты зачем приезжал-то сюда, Медведев?

А хрен его знает... Эта информация где-то в голове. А голову мою снесло на подходе от её переписок с этим Никитой. Теперь уж не отыщешь.

– Извини...
– кладу ее руку на своё взбесившееся сердце.
– Я не хотел. Или хотел...
– признаюсь я.
– Ну всё...
– веду по ее солёной щеке губами.
– Не надо плакать, Маш. Не было грязи.

Дурная ты скотина, Медведев. Не умеешь по-человечески разговаривать - вообще не разговаривай!

Ой... "беда-беда, огорчение"...
– вспоминаю я присказку Айдарова, - с этими юными неопределившимися барышням!

Нельзя же так с нами, взрослыми дядьками.

Брейкпоинт. Всё. В эту сторону ты больше, Медведев, не двигаешься.

Болезненно выплёскиваю последнюю эмоцию в её сторону, обещая себе, что ПОСЛЕДНЯЯ - прижимаю крепко-крепко, вдыхая запах волос, прикусываю пухлую соленую от слёз губку.

Встаю, усаживая её на своё место. Веду на прощание рукой по волосам.

– Не обижайся, ладно... Люби своего зайца.

Слышу, как начинает всхлипывать еще судорожнее.

Сваливаю...

Медленно спускаюсь по лестнице вниз. В театре тихо и пусто. Забираю в гардеробе куртку.

– А Вы почему уходите? Не понравилось?

– В зале нет свободных мест, - пожимаю я плечами.
– А вдвоем на одном кресле сидеть - не мой коленкор.

Гардеробщица с недоумением провожает меня взглядом.

Выдыхай, Медведев, выдыхай...

Как выдохнуть, когда я вдохнуть не могу нормально. Словно тисками грудь сжало. Тяну за ворот куртки, молния расстёгивается, впускаю ледяной ветер под одежду.

Ревность, она, сука, такая! Взорвался - накосяпорил, остыл - сам с себя охренел! И я охреневаю.

Усевшись в машину фрустрированно пялюсь в лобовое. Ложусь на руль на руки подбородком. Боковое зрение ловит какое-то движение. Скашиваю глаза. Ягуар... Черный. Новый.

Сердце словно увеличивается в груди и врезается в ребра - удар... удар... удар...

Руки со скрипом сжимают руль.

Сидеть!

Давай, заводи тачку и вали отсюда. Всё же понятно.

Но мазохистские глубоко болезненные ощущения заполняют меня, требуя досмотреть происходящее до конца. Я даже нахожу этому оправдание. Посмотреть на них вместе воочию и тогда точно отпустит.

Открываю окно, чтобы отдышаться. Мало кислорода! Выхожу.

Ну?

Где она?

Что-то долго своего зайца томит.

Разминая плечи, делаю шаг в сторону наступая на... Опускаю взгляд, в снегу какая-то потертая книга. Видимо, кто-то выронил из машины. Наклоняюсь, поднимаю, стряхиваю снег. Обложка оторвана в месте названия, желтые старые страницы немного намокли и разбухли. Открываю в середине, вспоминая, что бабушка моя так часто гадала себе, открывая случайную книгу в случайном месте... и просила прочитать ей абзац. И я на автомате ловлю глазами первый попавшийся.

"Убойные места медведей и куда нужно целиться..." - читаю подзаголовок.

– Оо!...

Перескакиваю растерянно взглядом ниже: "...такой трофей, как медведь считается особенно ценным..."

И еще ниже: "...ранение в область сердца для медведя не всегда смертельно, раненый зверь может мучиться еще долго и быть крайне опасным в период многодневной агонии..."

Захлопнув бросаю книгу обратно. Поднимаю взгляд.

Из Ягуара выходит грёбанный заяц. Лощеный, с самодовольным фейсом и огромным букетом роз. Нетерпеливо смотрит на часы.

Так, мля...

Может, достаточно агонизировать? Ты же не трофей. Чего ждешь? Жарких объятий?

Сажусь обратно, и, хлопнув дверцей, срываю тачку с места.

Глава 21 - Носорог, Медведь, Заяц, Лев...

Не досмотрев спектакль, вся уревевшись, ухожу. На улице холодно, слезы на ресницах замерзают. Свет фонарей расплывается в радужные пятна. Опять не могу отыскать свои варежки...

Открыв сумочку стою на тротуаре, перебирая её содержимое, и уже позабыв что именно я ищу.