Маски сброшены

– Конечно, просто ждет пока к ней обратятся напрямую. Видишь ли, со свободными призраками нельзя заговаривать первым. Они выпьют жизненную силу из кого угодно, обозначив это платой за разговор.

Кивнув, Грета прижалась к мужу и с удовольствием ощутила, как он ее обнимает.

– Даже так? – проронила вдруг дух. – Хочешь снять проклятье?

Алистер одной рукой крепче притиснул к себе Грету, а второй надежно закрыл ей рот. Дух недовольно скривилась:

– Ты должен знать, дракон-предатель, что я не опущусь до убийства.

– Ты опустилась до проклятия,- пожал плечами некромант. – Ты знаешь, что твое имя вычеркнуто из истории драконьего племени? Шесть сотен лет прошло, а новорожденных девочек называют как угодно, лишь бы не созвучно с тобой.

Дух скорбно поджала губы:

– Я спасала их. Некромантия зло. Истинный дракон не может владеть этим даром.

– Только двуипостасные владели и владеют магией смерти. Потому что лишь погубив часть себя можно обрести связь с этим миром. И это нормально.

– Ты должен был умереть. Как другие, кто обнаружил в себе грязь. Я просто хотела спасти твою душу.

Грета слушала эту перепалку и злилась. Сказали бы уже, что делать! Ради того, чтобы снять с Алистера проклятие она готова на многое, если не на все.

– Зачем ты явилась? И почему сейчас?

– Ты пытался меня призвать, помню. Но я имела право не прийти. А зачем… Затем, что наступил твой последний день. Точнее, твоя последняя ночь. С первым рассветным лучом твое сердце лопнет, не выдержав боли. Все, что нужно чудовищу.

Резко дернув головой, Грета освободилась от захвата некроманта и процедила:

– Не лопнет. Это сердце принадлежит мне и я буду холить его, как самую великую драгоценность. Я буду делать то, что должна была делать ты – любить, невзирая ни на что.

– Любви достойны самые разные мужчины, но можно ли одарить этим чувством то, что наполовину мертво? – усмехнулась дух.

– На этот вопрос каждый отвечает сам,- жестко ответила Грета и взяла Алистера за руку. – Ты не получишь его жизнь. Обидно, правда? Не свершившееся проклятье рикошетом бьет по проклинателю. Тебе предстоит крайне интересная вечность. Что ее ждет, Ал? Скитание по костяной равнине или же…

– Скитание. На асфоделевый луг она попадет не скоро,- усмехнулся некромант.

При жизни красавица обладала отвратительным характером и смерть это только усугубила. Диалог супругов она пропустила мимо ушей, только неприятно улыбнулась и процедила, обращаясь к Грете:

– Любишь? Целуй!

Алистер только выругался, когда на его коже проступил узор из чешуек. Затаив дыхание Грета наблюдала, как он становится чем-то средним между драконом и человеком – тонкие, черные линии чешуек, желто-фиолетовые глаза с вытянутым зрачком, клыки и почерневшие губы.

– Драконы есть жизнь,- пропела дух и тоже видоизменилась,- а это смерть. Здесь ему самое место, будет летать над лугом и охотиться в костяной долине.

Видимо, дух хотела показать разницу между полуоборотом обычной драконицы и дракона-некроманта. Но с точки зрения человеческой эстетики именно дракон-некромант выглядел «целовабельно». Черные губы и рисунок чешуи на коже далеко не то же самое, что настоящая чешуя и полноценная пасть ящерицы.

– Наклонись,- шепнула Грета. – У меня настолько заледенели ноги, что если я подпрыгну то ступни могут разбиться на осколки.

Прикрыв свои нечеловеческие глаза Алистер наклонился и мора Ферхара, без тени сомнений, прижалась губами к губам. Вместо тепла человеческого тела она ощутила лютый холод, но не смутилась. Вряд ли ее губы намного теплее.

Грета прижалась к груди любимого и запустила руки ему в волосы. Алистер на мгновение отстранился, заглянул ей в глаза и, успокоившись, притянул жену к себе. Его поцелуй был далеко не так робок и целомудрен. Нет, некромант делился страстью, доказывал, что даже под небом мира смерти есть место для любви. Доверившись его рукам и губам, Грета закрыла глаза и мысленно нашептывала свое простенько заклинание.

Когда они смогли отстраниться друг от друга, дух исчез. Но камень оставался на месте.

– Что это значит? Проклятье снято? Или это просто каприз зловредного духа? – Грета поежилась и вздохнула,- я хочу в теплую постель.

– Снято,- медленно произнес некромант,- или сильно ослабленно. Такие вещи не проходят моментально и бесследно. Через пару дней можно будет вернуться сюда и посмотреть, если камень уменьшится в размере, значит, все получилось. Идем. У нас не так много шансов выйти за пределы луга.

– Да, ты говорил, что отсюда не уходят,- едва шевеля губами прошептала Грета. – Неужели, как в сказке? Злые чары разрушил поцелуй? Я ожидала чего-нибудь монументального. Причем здесь «та, чей разум нельзя прочитать»?

Алистер поднял любимую на руки и попробовал объяснить:

– У проклятия было много условий. Во-первых, я должен был полюбить девушку больше жизни. Во-вторых, чувства должны быть взаимны. В-третьих, она, то есть ты, не должна была испугаться моего уродства. Удержать лицо, выражение лица, не сложно. Но это место видит душу.

– На самом деле, уродом выглядел дух,- Грета прижалась к плечу некроманта. – А разум?

– Гарантия, что я не внушу тебе любовь. Ты разве не заметила, что все ментальные маски на тебя либо не действуют, либо действуют, но ослабленно.

– Или нестандартно. На меня пробовали наложить маску смеха, а я зарыдала,- вспомнила Грета.

Луг, утопающий в вечных сумерках, никак не заканчивался. Впору было плакать, но мора Ферхара изволила улыбаться. Ее любят больше жизни, что еще нужно для счастья?

«Большая чашка раскаленного какао, ранозаживляющая мазь и теплые носки. И плотное, тяжелое одеяло», ответила она сама себе и мысленно добавила, «Но самое главное у меня уже есть».

Даже на руках некроманта ей не удалось закрыть глаза. Едва лишь она опускала ресницы, как откуда-то изнутри окатывало леденящим ужасом и Грета вскидывалась, озиралась вокруг и устало укладывала голову на плечо любимого.

– Не мучай себя,- шепнул Алистер. – Все будет хорошо, я чувствую выход.

– Почему не получается закрыть глаза?