Мастер

Тыну кашлянул:

– Англичане при дворе могут воспрепятствовать союзу с Швецией.

– Английское землячество контролирует здесь Генрих Стюарт, – буркнул Петр. – А он действует исходя только из своих интересов. Лондон не промолчит – у них хватает забот с испанцами. Нет, внешние союзники нам сейчас не помогут.

– Может, все же удастся подсунуть наследнику другую бабенку, чтобы снизить влияние Греты? – предложил Тыну. – У меня есть пара на примете…

– Да, обязательно. Устрой наследнику незабываемое приключение. Но действие оно возымеет лишь поеле помолвки. Если ничего не удастся предпринять, одним из первых указов наследника по вступлении на престол станет мое отстранение. Так что времени терять нельзя. А я использую последний шанс. Министр поднялся и скинул халат.

– Костюм, сапоги, шляпу, шпагу, карету к подъезду, – коротко скомандовал он.

– Господин, вы не можете! – всплеснул руками Тыну. – На улице сегодня прохладно, а вы еще не оправились…

– Выполнять! – рявкнул Петр.

Оладьин принял его сразу. Удивленный внезапным визитом старого врага, он, однако, ни словом, ни жестом не выказал чувств. Галантно поклонившись, он предложил гостю кресло, уселся напротив и холодно осведомился:

– С чем пожаловали, господин Назаров?

– До меня дошло известие о заявлении, сделанном наследником сегодня в дворянском собрании, – произнес Петр.

– Да, наш будущий правитель наконец проявил волю и принял верное политическое решение, – надменно промолвил Оладьин. – По-моему, вы проиграли.

– Возможно, – улыбнулся Петр, его снова начинало знобить. – А возможно, проиграли все мы.

– Это вряд ли, – усмехнулся Оладьин.

– Сейчас я вам расскажу одну сказку, а потом мы вместе подумаем, кто проиграл. Так вот, в некотором царстве, в некотором государстве, в две тысячи втором году от Рождества Христова жил-был ученый-историк…

Когда через несколько часов он закончил свой рассказ и, обессиленный, откинулся в кресле, Оладьин, задумчивый и печальный, как никогда, приказал подать вина и закуски, а сам откинулся в кресле. Пока слуги накрывали стол, он воспользовался паузой, чтобы обдумать услышанное, и потому, едва они снова остались одни, напористо произнес:

– То, что вы рассказали, может, произойдет, а может, нет. Вы же сами сказали, что ваш мир пошел по несколько иному пути.

– Но все остальное здесь в точности повторяет события нашего мира, – ответил Петр. – Значит, это наиболее вероятно. Если мы, конечно, не вмешаемся. Теперь вы понимаете, почему я выбрал именно ту политику, которую выбрал?

– Я бы, конечно, не поверил вам, – сухо сказал Оладьин, – если бы до меня не дошли в свое время слухи о чудовищной бойне в замке под Каунасом. То, что вы рассказали о событиях грядущего, действительно потрясающе и страшно. Я не первый год при дворе. Мы оба прекрасно знаем, что расхождения между нами вызваны не личными амбициями, а разным видением будущего страны. Я прекрасно понимаю, что сказанное вами ни в коем случае не может быть предано огласке, – но и ни в коем случае не должно быть забыто. Я позабочусь, чтобы эти знания дошли до тех, кто будет определять политику государства в грядущем. Но давайте говорить начистоту. Все, что вы рассказали сейчас, – лишь попытка из нашего времени повлиять на события, которые произойдут через три с лишним столетия. Но мы и те люди, что живут вокруг нас, существуем сейчас. Я забочусь о них. О тех, кто будет жить после, предстоит заботиться потомкам. Вы же предлагаете пожертвовать судьбой поколений ради грядущего. Если Северороссия пойдет предлагаемым вами путем – это война, длительная и затяжная. Мой путь ведет к миру и процветанию в ближайшие годы. Я намерен вернуть страну к золотому веку великого князя Николая. Вы тянете ее к бойне ради плодов, которых не увидят даже внуки. Я не поддержу вас. Будете вы сопротивляться или нет, ваша партия проиграна. Уйдите сами, чтобы мне не пришлось действовать силой. Ваши махинации с деньгами, отпущенными на строительство крепостей в Эстляндии, за счет которых вы и ваша эстляндская родня несказанно обогатились, мне хорошо известны. Не заставляйте меня оглашать их на регентском совете. Это верный острог, господин Назаров. Поймите меня правильно. Я не имею ничего против вас лично. Но вы ведь тоже не имели ничего против новгородцев, когда напускали на них опричников Ивана. Политическая целесообразность есть политическая целесообразность. Уйдите по-хорошему. Удалитесь в имение, и никто вас пальцем не тронет.

По дороге домой, трясясь на подушках кареты, подпрыгивавшей на булыжниках петербургской мостовой, и глядя на мелкие капли сентябрьского промозглого дождика, стекавшие по окну, Петр начал составлять свое завтрашнее обращение: “Уважаемые господа, члены совета, после сегодняшнего исторического решения, открывающего новую эпоху в жизни Североросского королевства, а также в связи с предстоящим упразднением регентского совета, позвольте мне обратиться с прошением об отставке с постов члена регентского совета и министра внутренних дел. За годы безупречной службы королевству мое здоровье подорвано и требует удалиться на покой в одно из моих имений в Эстляндии…”

Глава 64 НАСЛЕДНИК

– Урок окончен, – Федор сделал шаг назад и отсалютовал учебной рапирой.

– Ну наконец-то, – удовлетворенно выдохнул наследник и положил оружие на подставку, прикрепленную к стене тренировочного зала, расположенного в дальнем крыле королевского замка. Он хитро посмотрел на наставника и произнес: – Вина, закусок? Может, отобедаешь?

Он изъяснялся по-русски достаточно четко, может быть, даже слишком четко, старательно выговаривая каждое слово, что и выдавало в нем человека, начавшего изучать этот язык не с младых ногтей. Немецкий давался наследнику значительно легче, но его отец, Генрих Стюарт, озабоченный тем, чтобы будущий государь мог свободно общаться со всеми своими подданными и не вызывать у них неприязни, настаивал, чтобы сын при любой возможности говорил именно по-русски.

– Мне надо возвращаться в школу, – склонился Федор. – Пора тренировать гвардейских офицеров.

– Неужели дворянин Федор Колычев не может задержаться на полчаса, если его просит сам наследник и без пяти минут король? – надул губы юноша. – Заметь, просит!

– К вашим услугам, ваше высочество, – произнес Федор, пристегивая к поясу саблю.

Они прошли в соседнюю комнату, где уже был накрыт стол. Когда слуги поставили второй прибор, наполнили кубки и удалились, наследник поднял свой и произнес:

– За тебя и твою школу фехтования.

– Благодарю, ваше высочество, – улыбнулся Федор.

Они сдвинули кубки, выпили. Потом принялись за трапезу.

– А знаешь, – улыбнулся наследник, – я ведь сначала не хотел брать у тебя уроки. Думал, еще один зануда, считающий себя самым умным. А ты и впрямь оказался самым умным, кого я знал, только умело скрываешь это. Но тогда… Отец – еще понятно. Он заставляет меня делать все, что популярно у североросских дворян. Но когда все эти старики – Макторг, Оладьин и даже вонючка Назаров – в один голос запели: “Ах, школа Басова, ах, неподражаемый клинок”, – я заинтересовался. Все, кто занимался у твоего учителя десять лет назад, с восторгом вспоминают о той старой школе. Скажи, а почему он не хочет тренировать сейчас? О нем ходят легенды. Не в поношение тебе, но я бы не поскупился на значительную сумму, чтобы он провел со мной хоть одно занятие. Мне чертовски интересно. Если ты таков, то каков же твой наставник?

– Не знаю, он не хочет брать новых учеников, – пожал плечами Федор. – Молодой барон фон Бюлоф за одно занятие предлагал ему имение. Он отказался.

– Но с тобой он занимается?

– Да, – подтвердил Федор. – Раз в две недели.

– Ты богатый человек, – усмехнулся наследник. – И раз в две недели становишься богаче на имение. Неужели твой наставник откажет даже мне?

– Я ничего не могу обещать.

– Странные вы люди… Большинство дворян Северороссии полжизни бы отдали, чтобы вот так пообедать со мной, а ты сидишь, как на иголках, и торопишься в свою школу. Неужели титулы и положения для вас ничего не значат?

– Ничего, ваше высочество, – покачал головой Федор.

– Чем же занимается твой наставник все остальное время? – поинтересовался наследник.

– Гуляет в окрестностях, любуется рекой, ухаживает за садом, который разбил во дворе школы по обычаям той восточной страны, где мы провели семь лет.

– Убивает время? – удивился наследник. – Мог бы хоть в дворянское собрание заглянуть, раз скучает.

– Он говорит, что таким образом тренирует сознание фехтовальщика, – пояснил Федор.