Мастера советского романса

Гораздо органичнее и цельнее оказался другой «восточный» романс - «Рано поутру». В его мелодике и гармонии претворены характерные ладовые особенности армянской песни, например то, что некоторые ступени лада представлены в двух.видах: то как натуральная, то как повышенная или пониженная. В мелодии Александрова такие «хроматизмы на расстоянии» представлены буквально почти в каждом такте:

[1] Шамсе Кесмаи - иранская поэтесса. Двадцатилетний сын ее, коммунист, был злодейски убит буржуазными националистами.

«стр. 139»

При всей простоте фактуры это создает чрезвычайную красочность и насыщенность звучания. Национальный колорит в произведении создается и характерной ритмикой с подчеркиванием последней доли каждого трехдольного такта.

Более нейтральную трактовку получили стихотворения татарского поэта А. Ерикеева. Одно из них, «Три красавицы», благодаря эффектно написанной вокальной партии заняло довольно прочное место в репертуаре певцов.

Таким образом, в цикле «Двенадцать стихотворений» Ан. Александров подхватил одну из самых характерных и богатых традиций русской вокальной лирики: традицию национально-характерного романса. Лучшие из его романсов (например, «Колечко», «Рано поутру») показывают, что в советской музыке она может быть не менее плодотворной.

Один из романсов цикла является весьма своеобразным претворением той «гедонистической» линии в творчестве Ан. Александрова, начало которой мы отмечали еще в ранних его произведениях. Это романс на слова В. Звягинцевой «День стоит большою чашей». Для того чтобы показать своеобразие трактовки темы «радости жизни» в этом стихотворении, приведем его полностью:

День стоит большою чашей,

В чаше дивное питье.

Отчего же ты все чаще

Скучно смотришь на нее?

Или жажда оскудела,

Или сам же ты в вино,

Обижая винодела,

Сыплешь горечи зерно?

У меня ж одна досада,

Что не все мои друзья

Слышат сладость винограда

В терпком холоде питья.

Если вспомнить, что это произведение появилось в годы, когда в советском искусстве, и в частности в музыке, стали не так уж редко звучать мотивы усталости и сомнений, - оно приобретает значение творческой программы большого мастера, еще раз - теперь уже без всякой изысканности - просто и ясно пропевшего гимн радости жизни.

«стр. 140»

И здесь, как и в других романсах цикла, музыкальный язык очень.прост. Светлое звучание мажора затуманивается цепью минорных гармоний лишь на словах о «зерне горечи». А кончается романс ликующими торжественными звучаниями.

Цикл «За Родину» посвящен воспоминаниям о недавно пережитых трудных годах войны. В эту тетрадь входят: «Здесь похоронен красноармеец» на слова М. Исаковского и «Город Н» на слова М. Матусовского.

Первое написано в торжественном, «траурно-триумфальном» складе, что, с нашей точки зрения, несколько противоречит задушевной простоте поэтического текста. Второе же привлекает своей непосредственностью, горячностью, музыка здесь звучит как взволнованная речь о судьбе одного из многих городов нашей родины, «выжженных смерчем прямой наводки». В музыкальной форме нет законченности, уравновешенности, свойственной другим произведениям цикла. Одна из ремарок автора - «un poco improvisato» - очень точно определяет характер музыки.

Это произведение перекликается с вокальной сюитой Александрова, созданной в военные годы, и, в особенности, с ее второй частью: кубком в честь ненависти и мести. Поэтому совершенно закономерно то, что композитор завершил цикл «За Родину» повторением первой части из этой сюиты - «Заздравным кубком».

С произведениями военных лет связан и вокальный цикл Ан. Александрова «Верность» (ор. 71) на слова С. Северцева, одно из произведений, удостоенных Государственной премии в 1951 году. Сама тема, выраженная в заглавии и поэтическом тексте, типична для искусства военных и первых послевоенных лет - напомним исключительную популярность стихотворения К. Симонова «Жди меня», которая обусловлена прежде всего темой, находившей отклик у каждого.

Цикл «Верность» отличается от других (и даже от «соседних») произведений Александрова предельной простотой выразительных средств, доступных любому слушателю. В иных случаях эта простота кажется даже излишней, хотя она никогда не переходит в упрощенность, примитивизм. Важно отметить, что это достигнуто не просто отказом от фактурных или гармонических

«стр. 141»

сложностей, но прежде всего перемещением центра внимания композитора на другую область, а именно на область мелодии.

Мелодический язык камерной вокальной музыки Ан. Александрова своеобразен. Прослеживая творческий путь композитора, мы чаще останавливали внимание на проблеме декламации, чем на проблеме мелодического развития. И это не случайно. Александров - мастер выразительной детали, он умеет подчеркнуть поэтический образ или даже отдельное, но значительное слово тонко найденной интонацией, выразительной гармонией и т.д. Большое и часто самостоятельное значение имеет в его вокальной музыке партия фортепиано. Но далеко не часто удается ему найти мелодию, развивающуюся «на одном дыхании», широкую и цельную. Это, в частности, сказывается в известной раздробленности, рассредоточенности мелодических кульминаций, ощутимой даже в таком превосходном романсе, как «Безумных лет угасшее веселье».

В цикле «Верность» достигнута гораздо большая цельность мелодии, чем в других произведениях композитора. Почти в каждой части цикла (за исключением, может быть, романса «В дни войны», решенного, как декламационный монолог) ясна центральная кульминация, к которой (а в иных случаях от которой) идет развитие мелодии. Именно широта и цельность мелодии и делает этот цикл особенно привлекательным и для певцов, и для слушателей.

Цикл имеет очень стройную композицию, он, несомненно, должен исполняться целиком, потому что отдельные части не только имеют сюжетную связь, но и объединены логикой музыкального развития.

Первая часть («Накануне разлуки») представляет собой как бы пролог. Как и многие произведения, посвященные теме войны, цикл начинается картиной мирной жизни, рассказом о мечтах и надеждах юных влюбленных.

Ритмическое движение этого романса напоминает баркаролу, что может быть обусловлено поэтическими образами:

Над ясной рекой мы сидели рядом,

О светлом пути мечтая…

«стр. 142»

Однако движение баркаролы дано лишь как своего рода ритмическая канва, на которую накладывается довольно свободная ритмически вокальная партия. Ощущение особенной свободы и «невесомости» партии голоса достигается именно ритмом, для которого характерны появляющиеся кое-где легкие синкопы, напоминающие знаменитые синкопы на словах «как мимолетное виденье» в лучшем пушкинском романсе Глинки.

Горячая, взволнованная мелодия второго романса («Прощание») как будто рождается из взволнованных возгласов. Примечательно ее развитие: она постепенно «входит в берега», звучит строже и сдержаннее, очень чутко отражая душевное движение - от непосредственного выражения горя разлуки - к решимости выполнить свой долг.

Третий романс - «В дни войны» - связан с предыдущим одной предельно лаконичной, но запоминающейся деталью. Начальный аккорд - ми-бемоль-мажорное трезвучие - появлялось в конце второго романса на словах «остальное решит судьба». В обоих случаях эта гармония как бы вторгается извне: в романсе «Прощание» - после тоники фа мажора, в романсе «В дни войны»- после тоники ре мажора, завершающей предыдущую часть.