Мастера советского романса

Как уже говорилось выше, романс «В дни войны» - это декламационный монолог, своей суровой сдержанностью контрастирующий открытой эмоциональности других частей цикла.

И новый контраст - романс «В победный день». Здесь можно уловить и поэтическую, и музыкальную «арку», связывающую этот романс с первой частью цикла.

Влюбленные снова на берегу реки, но на этот раз уже в час победного салюта. И в ритме романса опять появляется некоторый намек на «баркарольность», но сейчас уж действительно только намек, потому что движение этого романса гораздо более активно устремлено вперед.

Очень выразительна, празднична (при необыкновенной простоте!) фактура сопровождения в этом романсе с ее звонкими повторами аккордов и взлетающим вверх движением:

«стр. 143»

Кульминация романса, заключительные слова воспринимаются как общая кульминация всего цикла:

И счастье так ярко, и сердце так ясно,

Как радуга после грозы.

К сожалению, последний романс («Верность») снижает впечатление от четырех предыдущих. Он гораздо слабее и по тексту, где на смену выражению живого чувства приходит риторика, а в лирическое повествование вторгаются только что не политические лозунги:

Нет гор таких, которых нам не сдвинуть,

Нет крепостей, которых нам не взять…

И музыка здесь теряет индивидуальный облик и становится официально-торжественной. И если в сюите военных лет («Три кубка») торжественность финала была органичной, вытекающей из всего образного строя,

«стр. 144»

то здесь в этом лирическом повествовании о любви и верности, выдержавшей испытания трудных лет, подобный апофеоз просто не нужен, тем более, что предшествующий романс так ярко и живо выражает радость и ликование.

*

Цикл «Верность», как и пушкинский цикл, не случайно получил высокую общественную оценку. Оба произведения отмечены большим дарованием и мастерством. Но место их в творчестве композитора различно. Если в пушкинском цикле композитор как бы подытожил многие свои предшествующие достижения, то циклом «Верность» он начал новую главу своей творческой биографии, достигнув удивительной яркости и непосредственности лирического высказывания, открытости эмоций и, что самое главное, найдя верный тон в решении современной темы.

«стр. 145»

Ю. ШАПОРИН

В программах камерных концертов советских певцов имя Шапорина занимает едва ли не первое место среди других советских авторов, его «Заклинание», вероятно, не менее популярно, чем самые известные романсы Чайковского и Рахманинова. Но не так легко ответить на вопрос, чем достигнута эта популярность, ибо ни безупречность мастерства, ни превосходное знание богатств человеческого голоса еще далеко не всегда ее обеспечивают. Дело, видимо, в самом образном строе, в особенностях музыкального языка, словом, во всем том, из чего складывается понятие индивидуальности композитора.

Но и творческая индивидуальность Шапорина - из тех, что не легко «даются в руки» исследователю, не определяются каким-либо одним характерным качеством или даже суммой нескольких качеств. В этом отношении романсы Шапорина ближе к романсам Танеева или Брамса, чем, например, Прокофьева или Вольфа.

Вот почему так часто анализ музыки Шапорина заменяется указанием на «развитие классических традиций», что, безусловно, справедливо, но требует расшифровки.

Какие же классические традиции развивал Шапорин в своей вокальной лирике, и как он это делал? На этот вопрос нельзя ответить только перечислением имен композиторов-классиков, особенно близких Шапорину. Само собой разумеется, что в его романсах «слышнее» традиции Чайковского и Рахманинова, нежели Мусоргского. Но вслушиваясь внимательно, мы ясно отдаем себе отчет, что круг источников, питавших вокальную музыку Шапорина, очень широк и что здесь можно бы-

«стр. 146»

ло бы назвать множество явлений: от народной песни - старой и современной, до фортепианной музыки Рахманинова и даже Скрябина, явно сказавшейся и на фактуре фортепианной партии романсов Шапорина, и на их гармоническом языке. Но из множества явлений композитор отбирал «себе на потребу» немногое, подчиняя этот отбор строгим и твердо (проводимым творческим принципам. И именно в них, в этих принципах, а не в отдельных стилистических приемах (как бы они ни напоминали нам что-либо из классической музыки) и заключается крепкая связь Шапорина с русской классической традицией. Выявить и сформулировать эти принципы и является главной задачей исследователя.

Многие стилистические особенности романсов Шапорина определяются, прежде всего, пониманием самого жанра романса как высокой лирики, как выражения самых чистых и благородных чувств и помыслов. В этом отношении нет принципиальной разницы между романсами Шапорина и лирическими и лирико-патетическими страницами его кантатно-ораториальных произведений или его оперы. Как справедливо отмечает советский исследователь, «все то романтически-восторженное, устремленное к идеалу, что таит в себе музыка лучших сочинений Шапорина, как бы собрано во вдохновенном гимне «Товарищ, верь» из оперы «Декабристы», воплотившем и важнейшие черты его романсового творчества» [1].

Поэтому, например, в романсах Шапорина всякие связи с «музыкой быта» очень опосредованы и опоэтизированы, вот почему мы не услышим в них «сырых» эмоций. В этом смысле лирика Шапорина особенно близка к лирике Римского-Корсакова, Бородина, Рахманинова, но не «патетического», а «сдержанного» Рахманинова, автора таких романсов, как «В молчаньи ночи тайной», «Сирень», «Ночь печальна».

Что же касается самой музыкальной стилистики, то первое, что всегда отмечается музыковедами, обращающимися к творчеству Шапорина, это удивительное слияние музыкального и поэтического образа, тонкое ощущение всех поэтических особенностей выбранного стихо-

[1] В. Протопопов. О романсах Шапорина. «Советская музыка», 1961, № 3, стр. 43.

«стр. 147»

творения и мастерское их музыкальное претворение. Шапорин великолепно знал и чувствовал русскую поэзию. Только тонкий знаток и ценитель мог выбрать, например, из наследия самых различных поэтов - от Огарева до Ин. Анненского - столь «созвучные» друг другу произведения, которые явились основой для цикла «Элегии». В этом отношении Шапорин прямой наследник классиков русского романса.

В сокровищах русской поэзии музыка Шапорина подчас открывает новые, не замеченные до того грани. И основным методом достижения композитором этого музыкально-поэтического единства является самое интонирование, музыкальное произнесение поэтического слова. В самых различных по жанру и манере романсах, в которых мелодия может и свободно «парить» над скупыми аккордами партии фортепиано, а может и вплетаться в сложный узор полифонической ткани (как в «Воспоминании»), принцип «музыкального произнесения стиха» остается единым. Здесь Шапорин продолжает линию, отчетливее всего выявившуюся в интерпретации русскими классиками пушкинских стихотворений и прежде всего пушкинских элегий . Именно в музыкальном воплощении «поэзии мысли», в таких романсах, как «Я вас любил» Даргомыжского, как «Для берегов отчизны дальной» Бородина, «Редеет облаков» Римского-Корсакова, да и во множестве других, складывалось, особое, очень тонкое равновесие декламационности и напевности, характерное и для лирики Шапорина. Каждый романс - новое и неповторимое решение этой задачи, но общий принцип можно было бы сформулировать как принцип обобщения в мелодии и музыкальном ритме типических особенностей поэтической интонации и поэтического ритма. Отражение интонационных и ритмических частностей в музыке у Шапорина встречается не часто, и приемом этим он пользуется лишь для того, чтобы выделить, подчеркнуть какое-либо особенно значительное слово или фразу [1].