Материнский инстинкт

Яна не могла оторвать взгляда от алтаря. В голове один за другим возникали планы освобождения. Анастасия Павловна, несмотря на почтенный возраст, не выглядела дряхлой и немощной, в ней словно бурлила неведомая сила, наделяющая её движения плавностью и уверенностью. Сумасшедшей она тоже не казалась, наоборот сосредоточенной и ясномыслящей. Большой нос отбрасывал тень на нижнюю половину лица, создавая жуткое впечатление, будто рот в три раза больше, словно бездонная чёрная дыра.

Старушка удовлетворенно оглядела разложенные на столе предметы, сама себе улыбнулась. Она обошла стол и на какое-то время потерялась в тени под лестницей. Пронзительный скрип огласил широкий подвал, мурашки выступили на руках Яны. Анастасия Павловна тянула зеркало, высотой с человеческий рост. Остановившись у стола, она перевела дух и пристроила его напротив пленницы, так, чтобы та отражалась в гладкой серебряной поверхности.

Яна оттолкнулась ногами от пола и села прямо. Её отражение пугало. Царапин не было видно под бордовой запекшейся кровью, волосы всклокочены, веко припухло и нависло над глазом.

— Вы не боитесь, что после всех преступлений в рае вам места нет, и Бог вас не простит?

Анастасия Павловна склонила голову к плечу, в её взгляде плескалась насмешка.

— Ваш Бог мертв, рая не существует. Есть только эта жизнь, где мы можем получать удовольствие и делать, что заблагорассудится, нужно торопиться наслаждаться земными радостями. Сатанинское начало есть в каждом из нас, им не стоит тяготиться, нужно просто его признать. На самом деле, общественная мораль — это путы, это балласт, тормозящий развитие индивида. Человек сам волен решать, что для него благо. Там за чертой не существует телесных наслаждений, остается только дух. Нет эмоций, нет ощущений.

Яна смотрела на свою мучительницу, но видела страницы альбома с мертвыми детьми. Она вздрогнула, впервые в полной мере ощутив значение словосочетания «лютая ненависть».

— Убивать младенцев — это то, что вам нравится, это и есть земные радости, о которых вы распинаетесь?

Выражение лица Анастасии Павловны вроде бы не изменилось, она всё так же улыбалась, но взгляд стал острым.

— В том числе. Смысл жертвоприношения не в убийстве, а в смертных муках живого существа, это доставляло удовольствие нашему хозяину, он даровал нам силу и веру в себя. Самая ценная жертва для сатаны — убийство матерью своего ребёнка.

Волна ярости накрыла Яну, мешая дышать. Внутри неё словно зарождалось торнадо, медленно раскручивалось, увеличивалось и ускоряло пульс. Она так сильно сжала кулаки, что веревки врезались в запястья до крови.

— Вы нравственно искалеченное существо. Сатанизм для вас просто способ облагородить, оправдать психологические отклонения, тягу к насилию и садизму.

Анастасия Павловна никак не отреагировала на слова пленницы. Она обошла зеркало и придирчиво оглядела своё отражение. Заправила седые пряди за уши, поправила воротник и довольно кивнула.

Яна встретилась в зеркале взглядом со старухой.

— Почему вы всё это делаете? Вы хотите, чтобы я кого-то нашла среди мертвых, что-то узнала?

Анастасия Павловна взяла со стола шприц и взвесила его в руке.

— Если ты будешь хорошей девочкой, я отпущу тебя и твоих друзей, когда ты проснешься.

Яна недоверчиво скривилась.

— В это тяжело поверить.

— Но придется. — Сатанистка опустилась на колени в метре от пленницы и, приподняв шприц иглой вверх, выпустила пузырьки воздуха. — Моя семья уже ждет тебя за чертой, тебе просто нужно с ними встретиться, у них есть информация для меня.

Яна неотрывно следила за иглой, приближающейся к её лицу.

— Ваша семья? Ваши брат и сестра. Они ведь не просто так являлись в мои сны. Они привели меня в Славянск.

Анастасия Павловна едва заметно кивнула. Галя придвинулась к пленнице и достала из кармана пистолет Яны. Старушка широко улыбнулась

— Твое оружие? Если ты откажешься, Галя тебя просто застрелит, а потом твоих друзей. Всё закончится прямо сейчас, я потрачу время и найду другого проводника, но тебя это уже не будет касаться. Выбирай.

Яна мрачно оглядела подвал и встретилась взглядом с мучительницей.

— Почему же так долго ждали? После убийства прошло уже лет пятьдесят, почему сейчас? Значит не так уж легко найти любителя наведываться в загробный мир?

— Не льсти себе. Именно сейчас пришло время, мои родители заслужили почести Сатаны, — она резко закашлялась, прикрывая рот тыльной стороной кисти, и продолжила голосом, на несколько тонов выше: — и теперь им есть, что поведать мне.

Галя резко встала и приблизилась к мужчинам. Она держала пистолет двумя руками и наводила ствол то на одного, то на другого. Наконец решившись, нажала курок. Глухой щелчок и выстрел. Пуля воткнулась в ногу Демьяна, сдвинув конечность в сторону. Она не пробила брюки, но вполне могла сломать кость. Пол не окрасился кровью, но Галя не заметила этого. О травматических пистолетах она даже не слышала. Мужчина вскрикнул, приподнял голову и застонал. Женщина наклонилась и, обхватив его голову широкими ладонями, звучно ударила его затылком о пол. Тело Демьяна обмякло, пальцы разжались.

Яна дрожала, не осознавая, что слезы текут по щекам.

— Я согласна!

Анастасия Павловна победно ухмыльнулась.

— Ещё парочка таких ударов и он не сможет так изысканно плести беседу и строить из себя умника. При других обстоятельствах, мы могли бы с тобой поладить.

— Сомневаюсь, — пробурчала Яна. — Что вы хотите мне вколоть?

— Всего лишь снотворное. Не могу позволить себе ждать, когда ты заснешь естественным способом.

Галя приблизилась к пленнице и навела на неё ствол пистолета. Яна вздрогнула от спокойного и уверенного взгляда женщины.

— Я не умею управлять снами. Не знаю, почему и когда приходят призраки. Не уверена, что все получится именно сейчас.

— А я уверена. Дело не во снах, а в твоей душе. Она некрепко привязана к телу, может ты когда-то пережила клиническую смерть или вообще не должна была родиться, но это так. Сон обрывает эту тонкую ниточку, и душа вольна посещать мир мертвых. Это зависит от тебя — отчеканила она с некоторым восхищением. — Ты можешь оказаться там, когда захочешь. Сейчас самое время захотеть.

Сатанистка приблизила иглу к шее пленницы. Яна не сделала попытки отвернуться или отвести взгляд, она смотрела неотрывно, будто надеялась, что её жгучая ненависть может убить. Сейчас слова Демьяна, что «чистое зло не существует» казались самым настоящим бредом.

Анастасия Павловна держала шприц неуверенно, обгоревшие пальцы, кровоточили на сгибах. Пистолет в руках Галины тоже дрожал, но с такого близкого расстояния не промахнулся бы даже слепой.

— Если бы я хотела тебя убить, я бы сделала это, когда ты была без сознания. У тебя нет причин мне доверять, но выбора на самом деле нет. — Она злорадно улыбнулась и произнесла без капельки сожаления. — Я не медсестра, будет больно.

Кожа прогнулась под иглой, шлепок и острие прошло в мышцу. Яна скривилась, чувствуя, как холод распространяется по шее к ключице. Челюсть занемела, постепенно голову окутал туман, и подбородок женщины коснулся груди.

Яна открыла глаза и удивлёно уставилась на свои босые ноги, утопающие в горячей желтой грязи. С неба сыпались крупные хлопья снега. Плечи дрожали под колкими холодными снежинками, а ноги плавились от горячей жижицы. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралось желтое море, исчезающее в белой дымке. Из этого тумана выплывали призраки, они приближались с механической устремленностью, грязь хлюпала под размеренно поднимающимися ногами и вдавливалась с каждым шагом. Первым приблизился сухой старик, невысокий, сгорбленный, его голова была слишком велика для тела и тянула его вниз. Высохшие руки с длинными пальцами, заканчивались ниже уровня колен. Следующей подошла пожилая женщина, хрупкая и тонкая, как статуэтка. Белые спутанные кудри окаймляли узкое лицо с острым подбородком. Её выцветшие глаза бегали, словно никак не могли решить, что хотят видеть.