Материнский инстинкт

Яна тряхнула головой.

— Пусть оставят себе. Главное симка.

Иннокентий встал около кровати. Неловкость и напряжение сковывали его, мешая проявлять искренность.

— Я сейчас в отеле, в том же номере. Как только решите вопрос с выпиской, возвращайтесь, дождемся Демьяна вместе в более уютной обстановке.

— Хорошо.

***

Яна приняла душ и, усевшись в кресло, сосредоточенно вытирала мокрые волосы, когда вернулся Демьян. Нога, на которую он и раньше хромал, была в гипсе, его руки непривычно упирались в костыли, голову обхватывали слои бинтов. Он сдержанно кивнул и исчез в соседней комнате, даже не пытался завести разговор. Яна проводила его взволнованным взглядом и даже привстала, но не окликнула мужчину.

Яна только успела переодеться, когда Демьян бесцеремонно вошёл в комнату, ни мало не озаботившись, одета ли она.

— Мы уезжаем.

— Наконец-то, — отозвалась женщина.

В дверях показался Иннокентий с сумкой в руках.

— Готовы? — оглядев друзей, громко скомандовал: — Стартуем.

Яна и Демьян одновременно направились к выходу и едва не столкнулись в узком проёме. Мужчина первый приостановился, пропуская спутницу вперёд. Он заметно отшатнулся, избегая прикосновения к её телу, подбородок отвёл в сторону, чтобы спрятать выражение лица.

Кеша, как обычно устроился на водительском месте, Демьян поспешил занять соседнее, оставляя Яне в полноправное использование всё заднее кресло. Заводить беседу он не торопился и почти сразу сделал вид, что его сморил сон. Через полчаса, это случилось на самом деле, и нужда притворяться отпала. Кеша, как мог, пытался сгладить неприятное впечатление от холодности друга, отчего его прежняя говорливость переросла в словесную бурю. Иннокентий всегда тяжело переносил молчаливость собеседника и чужое невежливое поведение, поэтому часто выступал в роли миротворца. Рассказывал он эмоционально, касаясь всех возможных тем. Через полчаса выдохся и перешёл на профессиональную. О пластических операциях говорить мог вечно, даже не нужно было изображать вдохновение. Яна поначалу делала вид, что увлечена беседой, но вскоре подбадривающие реплики всё реже и реже стали раздаваться с заднего сиденья, пока беседа не потухла окончательно.

Когда машина затормозила у подъезда Яны, Демьян даже не приоткрыл глаза и не выразил желания попрощаться, только прижался лбом к стеклу и приподнял воротник пальто, отгораживаясь ещё больше.

Кеша бросил укоризненный взгляд в сторону друга и нарочно громко фыркнул. Не получив никакой ответной реакции, он поднял печальные виноватые глаза на женщину, застывшую у открытой дверцы машины.

— Яночка, мне жаль. Телеграфируйте, если что, прилечу шмелем, куда нужно, доставлю.

— До свидания. — Яна рассеяно кивнула, продолжая неотрывно глядеть на Демьяна через стекло и с видимым усилием отступила к подъезду. — Позвоню, наверное.

Женщина не ушла с крыльца, пока машина не скрылась за углом дома, только тогда она громко хлопнула дверью и побежала по ступенькам, опережая тягостные мысли.

Дома Яна разыскала старый телефон и зарядила его. Отзвонившись родителям, она сократила события в Славянске, вырезав из рассказа наиболее волнительные и жуткие подробности. Попробовала побегать на дорожке, но уже через несколько минут разболелась голова. Пришлось оставить эту попытку избавиться от накопившихся эмоций. Яна решила использовать проверенные методы и уселась в кресле с кружкой чая и тёплым пледом на коленях. Не прошло и минуты, как слезы потекли по щекам, вымывая обиду и напряжение из души. Нарыдавшись вдоволь, женщина задремала прямо в кресле, проваливаясь в очередной глубокий, подобный коме сон.

Проснулась Яна на удивление рано и без помощи будильника. Она не особенно обдумывала свои действия, просто собралась и поехала на работу. На кафедре никто не был посвящен в события в Славянске, но коллеги словно чувствовали, что лаборантку лучше не трогать. Было в её осунувшейся фигуре и потухшем взгляде какое-то предупреждение, держащее окружающих на расстоянии.

Яна привычно включила компьютер, переложила книги на столе, перебрала пальцами цветные ручки. Диплодок из угла возле чайника молча наблюдала за лаборанткой, размеренно мешая чай ложечкой.

— Не знаю, какая такая простуда тебя скосила, но ты здорово похудела. Не поделишься? — на удивление добродушно поинтересовалась Софья Даниловна.

Яна не смогла скрыть ошеломленное выражение лица.

— Инфекцией с вами поделиться? Жаль, я кажется, выздоровела. — Непривычное дружелюбие Диплодока настораживало и даже раздражало, куда приятней было выслушивать её замечания и отмахиваться от грубых приказов. — Дайте, я вам что-нибудь напечатаю.

В комнату влетела Карина. Бегло оглядев помещение, она остановила взгляд на лаборантке и радостно взвизгнула:

— Янка, здорово! Наконец-то, ты изволила. На обед топаем в «Конфитюр», салаты лопать, сплетнями делиться. У меня столько новых идей появилось, и оценить некому. — Девушка обвела помещение рукой, словно кроме них там никого не было.

Яна улыбнулась.

— Ну-ну, может что-нибудь и в моей жизни пригодится.

До конца рабочего дня Яна машинально выполняла несложную работу, не заботясь о накопившихся делах. Перекинулась парой слов со студентами и преподавателями, но больше молчала и ждала. Демьян так и не появился. Телефон ни разу не осветился вызовом от него, хотя женщина несколько раз вздрагивала от звонка, надеясь, что это Демьян.

Вернувшись домой, Яна бродила из комнаты в комнату, подолгу замирала у окна и беспрестанно терзала телефон. Руки чесались от желания набрать номер Демьяна и услышать знакомый голос, но воспоминания о его поведении в последний день поездки действовали лучше любого холодного душа. Не хотелось выглядеть навязчивой и бесцеремонной. Если бы мужчина желал продолжить отношения, то наверняка сам бы позвонил.

Яна остановилась у зеркала и печально оглядела заживающие царапины на щеке. Карине пришлось солгать о падении в спортзале, остальные только поглядывали, но вопросов не задавали. Демьян пострадал куда больше. Женщина оглянулась на телефон, зарывшийся в пледе, и уверенно направилась к аппарату. Отыскав номер Кеши, в ожидании соединения, закусила губу.

Мужчина ответил после третьего гудка. Его излишне бодрый голос вонзился в ухо, словно жало.

— Яночка? Как я рад вас слышать! Всё нормально?

Женщина не стала тратить время на любезности и спросила прямо в лоб:

— Вы с Демьяном виделись? Что с ним?

Повисла неловкая пауза, окрашиваемая шумным дыханием Иннокентия.

— Не уверен, если честно. Вчера, когда мы вернулись, он попросил меня побыть с ним. Но стоило мне заварить чай и включить телевизор, как он грубо приказал оставить его одного. Ни первое, ни второе не похоже на него.

— Вы сейчас скажете, что ему нужно время, — невесело отозвалась Яна.

— Ну, сам Демьян бы так сказал. Просто события в известном вам городе несколько огорошили его и выбили из колеи. Пусть придет в себя сначала, а потом и сам позвонит вам. Я уверен в этом.

Яна уперлась лбом в холодное стекло и оглядела улицу.

— Я что-то не уверена. Ну не буду вас отвлекать. Пока.

Она первая повесила трубку, не ожидая прощаний от собеседника.

Яна никак не могла найти себе место и боялась ложиться в кровать. Ещё со Славянска её стало преследовать ощущение чужого взгляда. Неприятное и навязчивое, словно зарождающаяся болезнь. Она ещё не была готова к новым призрачным снам и необходимости бежать на помощь к кому бы то ни было. Хотелось просто выспаться по-человечески и не брать на себя ответственность за чью-то жизнь. Яна с содроганием вспоминала «походы» в потусторонний мир и до сих пор не верила, что навещала ад с его проклятыми жителями. Раньше она никогда не задумывалась: нужна ли её помощь на самом деле и кому она помогает? Она всегда стремилась перехитрить смерть и верила, что люди достойны этого.