Меченый. Том 4. Точка кипения

^{(Гюнтер Миттаг)}

— Поэтому мы предлагаем, чтобы не останавливать строительство АЭС, поменять структуру их собственности по кубинской модели. Мы строим станции, владеем ими, обслуживаем, обеспечиваем топливом и в будущем занимаемся утилизацией отходов и самой станции после выработки ею ресурса. А вы обязываетесь покупать электроэнергию по установленному тарифу, — который, конечно же, будет выше, чем внутри СССР, чтобы не подрывать нашу конкурентоспособность, мысленно добавил я, вслух такую мысль, естественно, не озвучивая. — Давайте я еще раз попробую донести нашу мысль. Кажется, вы меня не совсем правильно понимаете.

— Давайте, — кивнул Хонеккер, впрочем, судя по выражению лица, он бы с большим удовольствием меня чем-нибудь стукнул.

— У нас нет цели как-то навредить ГДР. Мы просто хотим перевести отношения между СССР и другими странами СЭВ на паритетную основу. Вот смотрите, например, чешские товарищи уже поняли нашу новую стратегию и успешно справляются — долг ЧССР перед Советским Союзом за прошедший год не только не вырос, а даже уменьшился. — В первую очередь это произошло, конечно, по той причине, что из-за падения производства автомобилей при переходе на новую модельную линейку у нас упал и соответствующий экспорт, но озвучивать этого я, конечно, не стал. — Сейчас они нам строят второй большой пивоваренный завод под Краснодаром. Да и в автомобильном плане кооперация у нас налаживается активно.

Чехи в плане понимания новой политики СССР оказались молодцы. Есть, правда, крамольная мысль, что они просто умеют работать. Что и раньше у ЧССР практически задолженности перед Союзом не было, и сейчас тоже ничего не поменяется. Узнали в Праге, что мы хотим большей интеграции экономик, и сами предложили — еще в прошлом, 1985 году — поставить нашу «Ладу» на свой конвейер. У них как раз вовсю шла разработка новой платформы, которая должна была получить имя «Фаворит» и которая, если не вдаваться в подробности, получилась в итоге очень близким аналогом нашей «Девятки».

Короче говоря, если опустить подробности, то теперь мы договорились с чехами, что они будут выпускать свои машины на нашей — активно становившейся универсальной для всего СЭВ — платформе. С кое-какими своими доработками, типа немного другой задней подвески, но это мелочи. Пока «Фаворит» планировали запустить на новом конвейере и производить по 70 тысяч в год, но уже к концу десятилетия совместными усилиями должны были перевести и основные производства на новую модель, так что через пять лет «Шкода» должна была выпускать по 300 тысяч советских автомобилей.

И казалось бы — какая нам от этого радость? Но нет, чехи в будущем обещали взять на себя автомобильную электрику, производить у себя на заводах не только под собственные нужды, но и для экспорта в СССР. С электрикой в наших автомобилях традиционно все было так себе, поэтому возможность усилить направление за счет союзника выглядела совсем не ошибкой.

— Такую же схему я и вам предлагаю. Будущее за экономической интеграцией, налаживаем горизонтальные связи, — я подумал секунду и подбросил еще одну морковку, — у нас планируется большая программа создания целой линейки новых самолетов. Мы могли бы пригласить немецкие предприятия стать полноценным участником программы с разработкой и производством отдельных узлов и агрегатов. Ну и, например, какую-то из сборочных площадок вполне можно было бы развернуть на базе Дрезденского авиазавода.

Тут я бил в больное место. Германия всегда была высокотехнологичной страной, и ставшая отдельным государством восточная ее часть на протяжении всего своего существования искренне желала данный статус сохранить. Вот только руководство Союза все эти потуги фактически заблокировало, что с моей точки зрения выглядело достаточно странно. СССР объективно не успевал закрывать все потребности гражданского авиасектора — а если брать внешние рынки, так тем более — и игнорирование возможностей немецких товарищей тут выглядело буквально преступным. А главное — ладно бы наши самолеты все сплошь и рядом были шедеврами мирового авиастроения, так ведь нет же. Мы все время на шаг, на полшага отставали, почему тут не использовать немецкую инженерную школу, понять просто невозможно.

— В каком формате? — быстро уточнил Хонеккер.

— В каком-то. Очевидно, ГДР сейчас в одиночку не потянет разработку полноценного самолета…

Товарищи из СЕПГ переглянулись и согласились.

— Не потянем. — Хрен ли там думать, если ГДР и в 1950-х не потянула, а тогда технологии были еще гораздо проще. Тогда вон свои самолеты вполне выпускали все подряд: французы, англичане, немцы, даже голландцы из «Фоккера». К последнему, кстати, имеет смысл присмотреться — он скоро банкротиться начнет, можно будет там чем-нибудь поживиться.

— Значит, это будет некая форма взаимовыгодного сотрудничества, — я пожал плечами, обсуждать этот вопрос предметно я был пока не готов. — Пока я лишь хочу понять, интересна ли ГДР возможность полноценно, на правах партнера, участвовать в авиастроительной программе следующего поколения.

— Интересна, — согласился сидящий чуть правее от Хонеккера Миттаг. — Открытие границ в пределах СЭВ резко увеличило потребность в самолетах, линии перегружены, билеты стали настоящим дефицитом.

А то я не знал. Тоже уже поставил задачу изыскать средства и нарастить мощности отечественных авиапредприятий. Нарастить-нарастить-нарастить… Все нужно нарастить по всем направлениям, и вроде полбюджета уходит в развитие, а все равно не хватает. Поразительно.

— Как я уже говорил раньше, именно во взаимной экономической интеграции я вижу будущее СЭВ. Если даже капиталисты могут, — тут я прозрачно намекал на процесс сближения стран в рамках ЕАС, — то мы точно сможем.

На мой взгляд, лидеры СССР все время существования восточного блока преступно недооценивали те возможности, которые предоставляло обладание подобным инструментом. Забивание гвоздей микроскопом — иначе и не скажешь: мы вам нефть, вы нам джинсы из Польши и мебельные стенки из Чехословакии. Ну, бред же.

При этом я прекрасно понимал, что именно в политической плоскости нам это ничего не дает. Какими бы тесными ни были связи, в случае если СССР пошатнется, ничего не помешает «странам народной демократии» очень быстро перекраситься на сторону капиталистов. И то, что у них умрет половина производства, наступит тотальная безработица и полнейший коллапс экономики — это такая мелочь по сравнению с возможностью прикоснуться к порогу звездно-полосатого рая, что даже упоминать смысла нет.

А с другой стороны, иметь инструмент и не пользоваться им — тоже глупо. Вот и приходилось искать такие форматы, которые бы позволили сильнее интегрировать союзников, но при этом сохранить возможность автономного существования. Да, шизофрения, а что делать?

Короче говоря, переговоры вышли тяжелыми, но в целом достаточно продуктивными.

Интерлюдия 2 Афган

07 ноября 1986 года; Герат, Афганистан

THE NEW YORK TIMES: Республиканцы потерпели сокрушительное поражение на выборах 1986 года

Промежуточные выборы 1986 года стали настоящей катастрофой для Республиканской партии, поставив под вопрос дальнейшие перспективы президента Джорджа Буша. Демократы впервые за шесть лет получили контроль над обеими палатами Конгресса, что кардинально меняет политический ландшафт страны.