Мед.ведь.ма

— Я назову заказчиком Элии того, кого вы мне скажете назвать, мне всё равно. У вас есть убедительные версии? — Хосоку понравилась смекалистость наёмника. А что, если бы ему можно было верить, то через него обвинить Дзи-си в посягательстве на собственность Джиёна — это круто. Там новых проблем не появится, Сингапур и Синьцзян воюют уже лет пять, и конца этому не видно. Отец Чан и Квон Джиён, не видя друг друга никогда лично, как говорят, мечтают стереть друг друга в порошок. Но при этом Джиён выдал родную сестру замуж за лучшего друга Дзи-си, о чём знали редкие люди, к числу которых, к счастью, относились золотые. Пойми ж ты этого Дракона…

— И всё же, тебе-то это самому зачем? — спокойно поинтересовался Хонбин. — Ты пытаешься помочь Биаю?

— Ну, во-первых, с этого всё и началось. Я не могу оставить его сестру в беде, — честно и как-то резко искренне рубанул Чживон, словно устал от своей неподвижной лживости, от своей обманчивой многоликости, под которой существовал и существует всего один человек, простой, понятный и желающий того же, чего и все нормальные парни его возраста: жить, наполняя эту жизнь радостями, а не тревогами и проблемами. — Во-вторых, я не отстану от вас сам, никуда не денусь, и свобода мне сейчас не нужна. Как собаку попробуете прогнать — всё равно останусь, пока не разберёмся по всем счетам, — он повёл бровью, взглянув на Чонгука, показав, что запомнил и отметил все реплики: — Девочку, по имени Дохи, вы трогать не будете, и я хочу быть в этом уверенным. А в-третьих. — Бобби далеко-далеко швырнул камень, как бы испробовав гибкость, силу и скорость корявой руки, сморщенного локтя, и поднялся, следя за тем, как тот улетает и падает в воду. — С тех пор, как я… выполнил задание, связанное с вашей ведьмой, мне не везло почти ни в чём. Да, задания я выполнял удачно, но жизнь точно гнила, и я не понимал, что происходит, всё вокруг рушилось при видимой стабильности, даже роскоши, что ли… Я ни в чём не мог достичь окончательного результата, из меня словно энергия выходила два года, а я не мог найти, где пробил колесо своей жизни? И вот, когда пошли все эти дела с последним заказом, с дракой с тобой, — кивнул Хоупу Чживон, — с гонкой, с тем, как я разбился, очутился у вас… Два с лишним месяца я чувствую себя стоящим на счётчике у старухи с косой, но сегодня я увидел её глаза. Это не старуха, а двадцатилетняя девчонка с пустыми глазами, и она прокляла меня, — будто смутившись, бывший вольный брат облизнул губы, опустив взор к ноге, чья ступня стала наглаживать гальку под собой, — я не был никогда суеверным, и вы можете смеяться сейчас, но вы сами видели этот шторм, эту непогоду — это её рук дело, это сделано Элией, и теперь я представляю, во что она способна превратить жизнь человека, которого проклинает. Поэтому… Я хочу вернуть её не ради вас, и не только ради защиты тех, кто зависит от моего поведения. Я хочу исправить то, что сделал Элии. Я не претендую на прощение, но пусть она хотя бы просто забудет меня, просто прекратит проклинать, иначе я сдохну, ей-богу, я уверен, что я сдохну просто потому, что все её мысли, всё её существо желает мне смерти! И даже после неё, не знаю, найду ли я избавление без прощения Элии?

Никто из слушавших его не посмеялся. Хонбин, много лет бродивший по таким далям и захолустьям, каких не сыщешь на картах, знавал сельские суеверия и странные, необъяснимые случаи порчи, сглаза, наговоров, деревенской магии, когда старый, без образования и малейшей грамотности шаман или ведун, мог вылечить какую-нибудь напасть, с которой не справлялись компетентные врачи, владеющие передовыми технологиями и медикаментами. Сам он суевериями страдать не стал, но с насмешкой к необъяснимому не относился, не пытаясь внушать окружающим критический образ мышления. Хосок никогда прежде не видел ничего подобного тому, с чем столкнулся в этот раз, и если бы не увещевания товарищей, может, и не заподозрил бы сверхъестественных мотивов, но раз те утверждали — спорить не собирался, потому что доверял им и не считал, что они посходили с ума. Ну а Чонгук… Он знал Элию два года назад и, не узнав её достаточно хорошо, вспоминая её столько времени спустя, ощущал, что она всегда была какой-то особенной, не только по внешности, отражавшей её отмеченность судьбой, но и по какой-то ауре, не подвластной описанию. Наивность, прозрачность взгляда, добродушие, с которым девушка относилась к миру, и даже невольная подозрительность, вызванная неизвестностью этого самого мира, всё было немного неземным, чудаковатым.

— Я не думаю, что ты сможешь искупить свою вину перед Элией, — поднялся Чонгук, отряхнув ещё влажные штаны на заднице от мелких камешков и песчинок. Бобби вцепился в него карими очами, ожидая объяснений, и они последовали: — Ты разбил ей сердце, плюнул в душу. Знаешь, чего хотят брошенные и обманутые девушки? Знаешь, конечно, и без меня знаешь! Все мы тут знаем, — обвёл пальцем присутствующих золотой. Солнце багряно окрасило его чёлку, направляясь к закату. — Не мучения, не страдания и раскаяния удовлетворят её. Это может её порадовать — да, но не успокоить. Если брошенная девушка ещё переживает, то она хочет узнать однажды, что некрасиво поступивший с ней всё-таки её любит, всё-таки хочет быть с ней. Но этому не бывать, ведь есть девочка, по имени…

— Заткнись, — повторил Чживон, подняв новый камень и сжав его в кулаке. — Я сделаю всё, что в моих силах. Чего ещё? Я обманул её, жестоко обманул, и теперь хочу исправить всё правдой. Тем более, кажется, нынешняя Элия прекрасно отличит ложь от истины, если хотя бы дотронется до человека.

— Если обозлённость не застилает ей взор, — встал между спорщиками Бродяга. — Бывает, застигнувший за изменой свою половину супруг смотрит и думает, что есть какое-то иное объяснение всему этому, что-то не так в картине перед ним, есть оправдание, это не может быть изменой — так думают, если любят. Бывает, что смотрящий на убитого на его глазах близкого человека думает, что тот не умер, он сейчас встанет и пойдёт, откроет глаза, и это какая-то иллюзия, ужасный розыгрыш — так думают, если любят. Бывает и так, что мы смотрим на бескорыстную помощь какого-то человека и думаем, что ему от нас надо? Какая ему от этого выгода? Что он задумал? Так думаем мы, если нас хоть раз использовали и обманули, хотя в оказываемой нам помощи, в отношении нового человека нет ни грамма злонамеренности, скрытности или корыстной цели. Поэтому Элия, облапошенная Эвром, может чувствовать, что угодно, даже тепло и искренность людей, собирающихся ей помочь, но вот тут, — Хонбин постучал по виску, — есть якорь, бордюр, о который она будет спотыкаться, ведь память хранит наш опыт, а опыт подсказывает решения жизненных трудностей, вне зависимости от чувств и эмоций, на которые не модно опираться в наше время, они же обманчивы и непостоянны! Так считают люди.

Хосок покивал, соглашаясь с Хонбином, и приглядывая за движениями Чонгука и Чживона — как бы не надумали драться? Но те не надумали и, переваривая отповедь Бродяги, разошлись в ожидании, когда их снимут с этого острова. Ни еды, ни питья у них не было, но никто не жаловался и не сокрушался по этому поводу. Несколько часов без пищи и утоления жажды — ерунда, что для золотых, что для бывшего вольного брата. Они могли бы и день-два провести без крошки, без капли во рту. И часы ожидания транспорта отвелись всеми под раздумья. Все они искали ответ на вопрос о том, как исцелить сломленную душу, если от этого зависит не только духовное, но и физическое спасение?

Под куполом чёрной ночи, звёздно-тысячеглазой, удушливо-влажной, окрасившей пролив своей мерцающей чернотой, притомившиеся, но не спавшие молодые мужчины, наконец, увидели светлеющий борт и услышали мотор приближающегося катера, прибывшего, чтобы забрать их домой. Измотанные, но не добившиеся необходимого, они погрузились на сидения и отплыли обратно, в Корею.

***

До Рождества оставалось меньше недели. Биаю было уже не до учебы, не до друзей, не до чего. Накануне Рождества прилетит отец — и всё, будет крышка, пропажа Бёль откроется, поднимется шумиха, будет замешан Дракон и младшей сестре причинят вред. Ханбин морщился от доли секунды подобной мысли. Ему делалось так нехорошо, что он сам готов был ускорить развязку, пусть ужасную, но неотвратимую. Позвонить Джиёну, всё рассказать, как есть.

Чтобы отвлечься от этих глупых идей, он притащил марихуаны и в один вечер накурился. Это расслабляло и успокаивало, как минимум — не давало срываться и проявлять неуместную активность. Хёна пыталась остановить его и просила не курить, но, как и во всём остальном, он был сильнее неё, и оказывал на неё большее влияние, чем она на него. В результате, чтобы угомонить и поддержать Биая, Хёна тоже попробовала косяк, и они, одурманенные и блаженно-довольные под дымной вуалью травки, с захода солнца и чуть ли не до рассвета занимались сексом. С той ночи, уже почти две недели, девушка жила на квартире у Биая, и они изредка выкуривали косяк, разделяя на двоих кровать, тревоги и пагубные привычки. Хёна не могла отпустить во все тяжкие его одного, ей не хотелось, чтобы он чувствовал себя одиноким или непонятым, и ей не хотелось, чтобы он мучился и не спал ночами от волнения за Ханбёль, а так и было, если он не употреблял чего-нибудь, хотя бы алкоголь.

Этот вечер, не успевший достигнуть апофеоза тяжести и мрачности, был спасён телефонным звонком. Биай рубился в сетевую стрелялку в планшетнике, попивая пиво, пока Хёна мыла посуду после ужина, когда мобильный запел рингтоном и парень увидел номер, с которого звонил Бобби с той поры, как угодил в плен к неизвестным. Он моментально схватил трубку, поднеся её к уху.

— Алло?

— Привет, — послышался голос друга, не ставшего спрашивать неуместное «не занят?». Дело, по которому он звонил, было первостепенным, и подходов издалека не требовало. — Послушай… Я лечу в Сингапур… увидеться с Драконом. — Биай хотел что-нибудь спросить, но не нашёлся так сразу, что именно. — Мне просто нужно предупредить тебя, если вдруг драконы начнут на тебя катить, или Джиён вызовет для объяснений, какая легенда родилась. В общем, так: я провалил задание от Дзи-си, ну, с той Джинни, едва не погиб, но люди Дзи-си меня вытащили и выходили, и дали шанс заслужить прощение, добыв им ведьму. Поэтому я еду к Джиёну, чтобы объяснить…

— Он не станет тебя слушать, — прервал друга Ханбин, зная Дракона намного лучше, чем Бобби.

— Почему?

— Потому что он тебя к себе даже не подпустит. Ты наёмник.

— Я попрошу Тэяна организовать встречу…

— Забудь, Бобби. Я сказал тебе — не видать тебе Джиёна, и если ты хочешь доказать, что это не так, то только зря потеряешь время. Почему ты решил переть дуром?

— Обстоятельства. Ну, и время идёт, знаешь ли.

— О, спасибо! А то я забыл! Я в курсе, что время катастрофически жмёт, оно мне жмёт так, словно тиски на яйцах. Но что-то хреновый у тебя план. Или это те умники, что тебя держат, придумали? Специально тебя решили подставить?

— Это я предложил лететь в Сингапур и себя в роли парламентёра. — Чживон замолчал, а Ханбин вздохнул:

— Чжунэ сказал, что чувачок из этих кожаноштанных не промах был, что, не тупее нас они, а?

— Да уж, не дебилы, — хохотнул Чживон, оглядывая свою руку и посылая молчаливые приветы Ю Ёндже. Биай замолчал, понимая, что и соперники, и союзники — всё перемешалось, и уже не знаешь, кто сильнее, кто мудрее, кто правильнее. Он знал только, что похищена его сестра, а подставить себя хочет его лучший друг.