Медицина Древнего

Слон появился бесшумно, словно призрак. В строгом чёрном костюме дворецкого он выглядел непривычно. Идеально выглаженные брюки, накрахмаленная рубашка, начищенные до блеска туфли.

Его грубое лицо с тяжёлым подбородком и шрамом над бровью теперь выражало чинное достоинство. Даже короткий ёжик волос казался аккуратнее обычного. Ни следа от того бандита с района, которым он был ещё недавно.

На серебряном подносе, который Слон держал с неожиданной грацией, исходили паром чашка чая в фарфоровой чашке и тарелка с румяными пирожками.

— Господин, ваш чай, — произнёс он с достоинством, слегка склонив голову. Движения выверенные, словно он всю жизнь служил в богатых домах. — Ирина Леонтьевна специально для вас напекла. Вот эти с мясом, эти с капустой, а здесь с яйцом и луком.

Я улыбнулся, глядя на его чопорную позу. Массивная фигура, привыкшая к дракам и разборкам, сейчас источала какое-то особое благородство:

— Василий, что-то я тебя не узнаю. Где тот бандит из дворовой «малины»?

На его лице промелькнула тень былой ухмылки, но он тут же вернул себе чинный вид, расправив широкие плечи:

— Не понимаю, о чём вы говорите, господин.

Я усмехнулся, и Василий наконец позволил себе расслабиться. Его поза стала естественнее, хоть и сохранила некоторую церемонность:

— А чё я? — он пожал плечами, аккуратно расставляя угощение на столике у кресла. — Здесь всё по-людски. Одежда новая, кормят-поят. Убраться там, принести-отнести — это ж не бандитские разборки. Живу в приличном районе, в хорошем доме. Никаких перестрелок, никакой уголовщины. Меня всё устраивает.

— Раз устраивает — замечательно, — кивнул я. — Старайся, и будет ещё лучше.

Слон помедлил, словно собираясь с мыслями:

— Господин, тут такое дело… Ребята в подвале интересовались насчёт стрельбы, чтобы тир там сделать. Василию бы подтянуть навыки. — Он слегка откашлялся. — И барышня Алёна тоже спрашивала. Думал, может, организуем что-то вроде тренировок?

Я отхлебнул чай, обдумывая его слова. Сестру нужно держать подальше от оружия, но базовые навыки самообороны ей бы не помешали.

— Хорошо, подумаю над этим, — кивнул я.

Мысли невольно перешли к Ирине Леонтьевне. Удивительная женщина — за считанные недели навела в особняке идеальный порядок. Алёна её побаивается и слушается. Даже мои бывалые гвардейцы в её присутствии становятся тише воды, ниже травы.

Помнится Мак с Железным решили устроить тренировочный спарринг прямо в холле. Ирина Леонтьевна возникла словно из воздуха — высокая, статная, с тяжёлым взглядом. Сказала всего пару слов, но таким тоном, что бывшие вояки побледнели и ретировались.

Коля появился у камина, добавил дров в огонь. Языки пламени весело затрещали, взметнувшись вверх.

— Будешь пирожок? — предложил я.

— Нет, спасибо, господин, — он покачал головой. — Ирина Леонтьевна уже угостила на кухне.

— Как она вообще, освоилась?

— Очень довольна, — в голосе Коли прозвучала искренняя теплота. — Говорит, всю жизнь мечтала работать в приличном аристократическом доме. Нет, детей она, конечно, любит и всю жизнь им посвятила. Возраст, сами понимаете, хочется покоя. А здесь её уважают, ценят. Она прямо светится от счастья.

— А ты сам как? — я внимательно посмотрел на своего первого слугу.

— А что я? — он пожал плечами. — Сестра под надёжной защитой, хозяин заботливый… — Коля замялся. — Только вот чувствительность бы вернуть. И внизу очень бы хотелось, а то чувствую себя странно при виде красивых женщин. Точнее ничего не чувствую.

Мой живой труп опустил голову и замолчал.

— Помню-помню, — кивнул я. — Займёмся, как только соберу нужные ингредиенты и артефакты.

На самом деле всё было сложнее. Вернуть чувствительность умертвию — задача не из лёгких. Но я обещал, значит, надо решать.

В этот момент на лестнице послышался топот, словно табун молодых лошадей решил спуститься в гостиную. В следующий миг в комнату ворвался настоящий ураган по имени Алёна.

Длинные тёмные волосы разметались по плечам, домашнее платье из тонкого шёлка струилось при каждом движении. В глазах плясали озорные искорки — вылитая мать. Та же грация, та же царственная осанка даже в минуты бурного веселья.

— Кирилл! — сестра подлетела ко мне, чмокнула в щёку, оставив лёгкий аромат цветочных духов, и грациозно опустилась в соседнее кресло. Впрочем, «опустилась» — слишком мягкое слово. Она именно плюхнулась, по-детски подобрав под себя ноги. Платье взметнулось облаком, на миг превратив её в экзотический цветок.

— Я слышала, ты хочешь открыть клинику? — её глаза горели любопытством, а в голосе звучали заговорщицкие нотки. Она подалась вперёд, как всегда делала, когда собиралась что-то выпросить. — Это правда?

— Правда, — я отхлебнул чай, наслаждаясь ароматом. Ирина Леонтьевна действительно знала толк в правильной заварке. И, похоже, не только в ней — судя по поведению сестры, она явно пыталась подойти к разговору издалека.

— Я тоже думала… — Алёна придвинулась ещё ближе, сложив руки на подлокотнике моего кресла. Её глаза сияли той особой хитринкой, которая появлялась, когда она что-то задумывала. — Может, мне пойти учиться на лекаря? Представляешь, мы бы работали вместе! Я бы помогала тебе, лечила людей… — она мечтательно улыбнулась. — К тому же, это же благородное дело, и никто не скажет, что я… — она запнулась, явно подбирая слова.

— Я тебе ничего не советую, — мягко ответил я, пряча улыбку. Сестрёнка явно готовилась к долгой осаде. — Сама решай, чем хочешь заниматься.

Она откинулась на спинку кресла, картинно вздохнув. Тонкие пальчики принялись накручивать прядь волос.

— Знаешь, здесь так хорошо. Никто не давит, как было дома с папой. — В её голосе промелькнула горечь. — Можно самой выбирать… — она поморщила носик, переходя к главному. — Только вот свободы маловато. И денег…

Последнее слово она произнесла особенно выразительно, бросив на меня взгляд из-под ресниц. Тот самый взгляд, которым она обычно добивалась своего от папаши.

— Поговорим с Ириной Леонтьевной насчёт денег, — предложил я, с трудом сдерживая улыбку.

Эффект был мгновенным. Алёна тут же надула губки, а её осанка из царственной стала почти детской:

— Почему с ней? — В голосе появились капризные нотки. — Ты же мой брат! — Она попыталась снова пустить в ход свой фирменный взгляд, но он уже не был таким уверенным. — Она такая строгая… И вообще, почему она должна решать?

Последняя фраза прозвучала почти жалобно. Было видно, что моя своевольная сестрёнка уже успела столкнуться с железной волей нашей экономки.