Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

– Так она в капюшоне была! Кожаное такое пальто на ней было, коричневое, а капюшон на самый лоб надвинут… Точно знаю только, что брюнетка она – прядь волос наружу выбилась.

Интересный расклад получается! В то, что Токменев вряд ли мог опоить Лидию медикаментами, итак верилось с трудом, а теперь вот возникла эта неизвестная.

Можно ли верить Верещагиной, вдруг она пытается выгородить Павла, к которому питает чувства определенного рода? С другой стороны, она ведь не знает подробностей гибели Ямщиковой: куда логичнее было бы сказать, что она видела мужчину, а не женщину!

Если Оксана не лжет, то она видела убийцу – зачем кому-то другому скрывать свое лицо? Кроме того, в заключении о смерти указано примерно это время – ну, немного раньше, но ведь убийце требовалось прибраться и подложить в шкафчик с лекарствами препарат, который она подмешала в спиртное…

– Вы отпустите Пашку? – с надеждой спросила Верещагина, заглядывая Алле в глаза, словно бездомная дворняжка, надеющаяся на подачку от случайного прохожего. – Неужели вы все еще считаете, что это он убил девочку?

– Информация, которую вы сообщили, очень важна, – вместо ответа сказала Алла. – Вполне вероятно, она поможет снять с вашего друга подозрения, но пока еще рано радоваться. Сейчас я попрошу вас написать все, что вы мне рассказали, с подробным указанием времени, когда вы пришли в квартиру, когда Токменев заснул, когда ушли его приятели… И еще: напишите их имена, потому что нам придется проверить ваши слова.

– Да пожалуйста, проверяйте – я ни словечка не приврала! Давайте бумагу, я все напишу!

* * *

Сидя в больничном коридоре рядом с реанимацией, Мономах потягивал невкусный кофе из пластикового стаканчика. Это был уже второй: несмотря на отвратительный вкус, не пить кофе он не мог, потому что глаза закрывались сами собой, но не спать же, в самом деле, в чужой больнице?!

Дежурный врач инфекционного отделения больницы номер десять, как и предвидел Мономах, не обрадовался его появлению в половине двенадцатого вечера.

Молодой взлохмаченный доктор, явно после сна, выскочил в коридор по призыву дежурной медсестры.

Через несколько минут выяснилось, что он ординатор, и никого из «взрослых», то бишь заслуживающих доверия врачей, в отделении реанимации нет.

Пришлось иметь дело с ординатором, который поначалу отказывался слушать чужого дядьку из другой больницы.

Мономаху казалось, он за всю свою жизнь не произносил таких длинных и пространных речей – все для того, чтобы убедить мальчишку, недавно со студенческой скамьи, в том, что недавно поступившему в тяжелом состоянии больному требуется очень специфическое лечение.

– А почему вы, собственно, так переживаете? – с подозрением поинтересовался парень (или Василий Андреевич Рындин, как гласил помятый бейджик на не менее помятом халате). – Вы что, ему родственник?

– Коллега, – как можно спокойнее ответил Мономах, с трудом подавляя желание придушить пацана и прорваться в реанимацию, чтобы осуществить свою нелегкую миссию, которую сам на себя взвалил. – Он не явился на работу, и мы волнуемся.

– Ну, правильно волнуетесь, – напустив на себя важный вид, проговорил ординатор. – Вашего коллегу доставили по «Скорой» вчера, состояние тяжелое – пришлось перевести в реанимацию.

– И с каким же диагнозом? Менингит?

– Откуда вы знаете? Предварительно поставили воспаление легких, но после детального обследования стало ясно, что это менин…

– После детального обследования – это когда он кровью харкать начал?

– Послушайте, как вас там…

– Владимир Всеволодович, – резко ответил Мономах, который не мог позволить, чтобы этот сосунок разговаривал с ним подобным образом. – Нет, это ты послушай, сынок: через пару суток, а может, и раньше, твой пациент впадет в кому и умрет, потому что это – ни фига не менингит, ясно?

– А что же тогда? – Парень чуток спасовал перед напором Мономаха: он еще не отрастил толстую кожу, которая позволяет некоторым его коллегам не реагировать на доводы рассудка и продолжать гнуть свою линию, даже если кругом война и немцы.

– Скорее всего, мелиоидоз.

– Мели… что?

Господи, он что, прогуливал лекции по инфекционным заболеваниям или вообще не инфекционист?!

– Про бациллу Уитмора слыхал?

– Ну, вроде бы… А разве это возможно – у нас?

– Россия – удивительная страна, доктор, и у нас возможно все!

– А… а вы уверены? – осторожно спросил ординатор. – Может, это вовсе и не мелиоидоз?

– Может. Но тебе не кажется, друг, что в нашей ситуации лучше перебдеть, как говорится, чем недобдеть? Чем вы лечите Тимощука?

– Ну, обычными средствами – цефуроксимом и…

– Ему полегчало? – перебил Мономах.

– Так рано еще пока судить, ведь…

– Значит, стало хуже. Я прав?

Рындин упрямо поджал губы – как двоечник, которого учитель вызвал к доске и допрашивает с пристрастием, ей-богу!

– Менингокок обнаружили? – задал резонный вопрос Мономах.

Его коллега проигнорировать не смог.

– Лаборатория запаздывает с анализом, но есть признаки…

– К черту признаки: говорю тебе, это не менингит! Тимощука нужно накормить мощными антибиотиками – к примеру, доксициклином, цефтриаксоном плюс глюкокортикостероиды, понял? Вот тебе телефончик специалиста из нашей больницы, с ним можно проконсультироваться, – и Мономах быстро нацарапал на клочке бумаги, обнаружившейся в кармане, телефон Ивана.

– Он тоже инфекционист? – спросил парень.

– Нет, он патологоанатом, но консультации дает – пальчики оближешь!

– Послушайте… Владимир Всеволодович, я же не могу, вот так, ни с того ни с сего, изменить курс лечения! Как я объясню свои действия заведующему: дескать, пришел доктор из такой-то больницы, дал предписание, и я тут же ему последовал?!

– Хорошо, тогда давай ты будешь лечить пациента от менингита, которого у него нет, а к утру, вполне возможно, отчитаешься перед своим заведующим о его смерти – так тебе больше нравится?