Медвежья кровь

А мне предстояла еще долгая мучительная дорога, чтобы отыскать прежнюю себя. И вернуть ее. Но теперь я стояла на верном пути.

Благодаря ему.

Я убрала на кухне и уложила Эдю спать, когда медведь вернулся из бани и тут же заводил носом, потому что возле лежанки его кое-что ждало.

— Это что за тряпки?

Он нахмурился и выглядел явно не слишком-то довольным, а мне почему-то захотелось улыбнуться, глядя на него.

Такой большой и мощный, сейчас он больше походил на недовольного мальчишку, который надулся, потому что у него отобрали игрушку.

Вернее, дали, но совсем не ту, на которую он мог бы рассчитывать.

— Это штаны. Самые большие и широкие, какие смогла найти в вещах папы. Они будут коротковаты, но в остальном, думаю, подойдут.

Его черные брови взлетели вверх, а взгляд стал весьма скептическим, когда медведь хмуро усмехнулся:

— Ты когда-нибудь видела зверей в одежде?

— Нет. Но и ты расхаживаешь человеком. Две руки, две ноги…

— …И посередине «хвостик», который очень смущает и заставляет постоянно обращать на себя внимание?

Я хоть и покраснела, но кивнула в ответ:

— Да.

Думаю, такой откровенности медведь не ожидал, потому что хмыкнул, а потом протяжно выдохнул, словно принимая собственное поражение, и наконец кивнул.

— Ладно, давай эти шмотки.

Несмотря на то что он уже неплохо ходил и даже почти не шатался, его здоровье по-прежнему оставляло желать лучшего, и я поспешила поднять штаны с пола, протягивая ему, пока он не завалился, пытаясь сделать это сам.

— Тебе лучше присесть на диван, чтобы удобнее было надевать.

Я поспешила на кухню снова, чтобы заварить ему травяной чай и положить в воду новую партию листьев, что должны были отмокнуть, прежде чем их прикладывать к самым страшным ранам, на деле просто стремясь сбежать, чтобы не помогать ему в деле облачения в человеческие вещи.

Медведь долго ворчал, рычал себе под нос явно что-то нелицеприятное и почти плевался, но через какое-то время мучений все-таки зашел на кухню уже в новом виде.

— Хорошо выглядишь, — улыбнулась я ему, пытаясь не рассмеяться на недовольное лицо. — Как ощущения?

— Как если бы к жопе прилипло много листьев! — пробурчал медведь недовольно, а я все-таки рассмеялась, протягивая ему большую кружку с ароматным чаем.

— Вы всегда ходите обнаженными? — на самом деле мне это даже представлять не хотелось, но вся эта невероятная тема с Берсерками была настолько необычной и интересной, что хотелось задать ему сто вопросов…и в ответ получить только нахмуренные брови и задумчивый напряженный взгляд.

Он не помнил…

И это было еще страшнее, чем лишиться зрения.

— Прости, я не хотела задеть тебя этим, — пробормотала я, на что медведь только кивнул и как-то неопределенно пожал плечами.

— Кое-что я помню. Отрывками. Кое в чем уверен наверняка. Но когда пытаюсь понять, как я пришел к этой точке, то не могу собрать ни одной мысли.

— Ты не помнишь, как попал к людям? — тихо спросила я, почему-то чувствуя себя крайне неловко. Ведь я тоже была человеком.

И пусть не делала ему ничего плохого, мне хотелось извиниться за всю ту боль и жуть, которую он пережил.

Может быть, и хорошо, что он не помнил этого.

Возможно, эти воспоминания могли оказаться слишком жестокими и страшными.

Я читала когда-то, что иногда сам мозг отключает память в некоторые моменты, делая это, потому что организм может попросту не справиться со стрессом такой величины.

— Не помню, но понимаю, что сами они бы никогда не смогли поймать меня.

Я быстро заморгала, пытаясь сопоставить его слова и ошарашенно выдыхая оттого, что первым пришло в голову:

— Ты думаешь, что пришел к ним сам?!

Медведь снова пожал плечами, а я вдруг подумала о том, что иногда делала ночами, пока он спал.

И ведь понимала, что если скажу ему об этом, то выставлю себя не в самом лучшем свете, но мысль о том, что это может помочь ему разобраться в себе, была куда важнее.

Он почувствовал изменения во мне сразу же.

Повел своим чудо-носом в мою сторону и чуть нахмурился, а в потом вопросительно кивнул, явно пытаясь понять, в чем именно дело.

— Подожди минутку… — пробормотала я, отправляясь поспешно в большой зал, где на подоконнике лежал мой сотовый телефон. А когда вернулась, то включила записи диктофона, и кухня наполнилась голосом медведя.

Невероятным. Мурчащим.

Настолько низким, что даже легкая сонная хрипота была ласкающей и завораживающей.

Он говорил на своем медвежьем языке.

Что-то бормотал, потом замирал и отрывисто выдыхал.

В такие моменты ночами я прислушивалась к нему, совершенно завороженная тем, что создание, подобное ему, существовало.

И что оно было настолько близко.

Это было сродни тому, чтобы пожить в одном доме с миролюбивым пришельцем, который пришел из совершенно иного мира, такой непохожий на тебя.

Чуточку страшный и наверняка очень опасный, но сейчас такой ранимый в том, что он отличался так сильно.

Мне редко удавалось удивить медведя, но в этот раз у меня это явно получилось, потому что его черные брови взлетели вверх. А я отчаянно покраснела за то, что делала ночью украдкой от него.

— Это что?

— Диктофон, — кашлянула я, осторожно положив телефон на край стола, откуда все еще раздавался его голос.

Я не была уверена в том, что медведь знал что-нибудь о технике, но его заинтересовало в этой ситуации вовсе не это.

— Зачем ты сделала это?

Ну как тут было не покраснеть еще сильнее?

Самое ужасное было то, что не было никакой возможности придумать что-то вразумительное и правдоподобное. Хотя бы потому, что медведь тут же почувствует, что я явно лукавлю.

— Мне нравится, как ты говоришь на своем мурчащем языке, — в конце концов честно призналась я, а медведь удивился еще сильнее, только как-то неопределенно хмыкнул и помолчал, прежде чем уточнить:

— Хотела оставить на память обо мне?