Медвежья кровь
Шрифт:
Хотя бы чтобы извиниться за свои слова. И попрощаться.
Но прошло несколько дней, а медведь не приходил.
Оказалось, что за это время я к нему на самом деле привязалась и привыкла, а он…просто использовал мои добрые побуждения. Себе в угоду.
Тяжело было с этим смириться.
Еще тяжелее принять, насколько близко я подпустила его к себе, даже не задумываясь над этим.
Черт, я всегда была настолько наивной, что теперь от этого было просто тошно!
Впрочем, после его ухода я все же изменилась, наученная горьким опытом, уже не шарахаясь от ужаса, когда
Вскоре на самом деле нарисовалась небольшая фигура.
Вполне себе человеческая. И мужская.
Сложно, конечно, было назвать его незнакомцем, но и другом он точно не был совсем.
Местный участковый.
И один из униженных горе-ухажеров, которых раньше отец спускал с порога, не дожидаясь от них даже приветствия.
Жаль, что я не могла сделать так же.
Зато вышла на порог с ружьем, уже спущенным с предохранителя, и своими псами, что глухо рычали и всячески показывали, что не стоит подходить ко мне близко.
— Зачем пришел? — хмуро и сухо проговорила я первой вместо приветствия, замечая, как мужчина тут же недовольно поджал губы, окидывая меня пристальным и очень красноречивым взглядом.
— Не очень-то вежливо. Особенно в отношении представителя власти.
— Представитель власти ты с восьми утра до пяти вечера, а сейчас ты незваный гость.
Странно, но во мне ничего не дрогнуло, когда я отвечала, глядя прямо в недовольные мужские глаза и впервые испытывая не страх, а ненависть. Огромную. Обжигающую. Словно сейчас она вся заключалась в одном-единственном человеке, что стал олицетворением всего самого мерзкого и тошнотворного для меня.
— Грубишь, Иля!
— Так а я тебя на чай не звала, чтобы любезничать.
В какой-то момент мужчина просто покраснел от ярости. Это было видно даже в густых сумерках.
Странно, что он не перешел на крик или грубость, только хмыкнул мерзко и похотливо:
— Так позвала бы! Или ты предпочитаешь исключительно лесорубов? Полицейские тебя не возбуждают?
Когда мужчина сделал вдруг шаг вперед, я вскинула ружье.
И выстрелила.
Не задумываясь о том, что творю и что этот резкий оглушающий звук наверняка будет слышно даже в поселке, как бы далеко он ни находился от нас.
Я не целилась в него и не преследовала цели что-нибудь отстрелить, хотя было бы неплохо. Выстрелила под ноги, но и этого было достаточно, чтобы участковый сбросил свою маску приличия, заорав, но все-таки отшатываясь назад:
— Совсем охренела!
— Слышал что-нибудь о частной собственности? — спокойно отозвалась я, только чуть придерживая свободной рукой псов, которые уже почти было ринулись к незваному гостю, чтобы помочь ему скорее покинуть пределы ограды, постыдно сбежав, дабы остаться с целым задом.
Все-таки немецкие овчарки были грозной силой против одного человека. Даже с погонами.
— Ты уже одичала здесь одна на краю леса! Мужика тебе надо нормального! А не трахаться со всеми подряд без разбора!
В горле стало горько от желчи, что поднималась изнутри.
Никого не интересовала правда.
Достаточно было слов зачастую совершенно
пьяных мужчин, которые охотно делились подробностями несуществующих свиданий со мной.Это началось в тот момент, когда я осталась в доме одна с братом.
Сначала я пыталась бороться с этими грязными, отвратительными слухами.
Пыталась доказать, что все это обман и наговоры, но люди меня не слышали. Они говорили, раз я оправдываюсь, значит, есть за что.
Так им было проще жить.
Наверное, даже веселее.
Всегда был повод обсудить и посудачить долгими вечерами.
— Ты зачем пришел? Предложить свою кандидатуру? — все так же холодно и спокойно отозвалась я, давая понять, что выстрелю еще раз, если понадобится. И в этот раз уже не в землю.
— А что? Не подхожу? — тут же злобно сощурились глаза мужчины.— Слишком плох для такой красотки, как ты?
— Так чем ты лучше других? Пришел и заговорил с порога о сексе.
— А тебе нужны цветы и ухаживания, дура? Ты не думай, что я с тобой сюсюкаться буду! Если нужно, я тебе и ноги прострелю, чтобы ты на колени встала!
Он снова дернулся вперед, в этот раз выхватывая откуда-то из-под засаленной короткой форменной куртки свое табельное оружие и направляя его не на меня, а на собак.
— Сначала их пристрелю, а потом решу, что с тобой делать!
— Разве еще не решил?
Не знаю, кто из нас с участковым вздрогнул первым от услышанного голоса, который раздался ясно и слишком близко, чтобы быть всего лишь эхом.
Медведь!
Сердце заколотилось так, что в какой-то момент мне показалось, что я оглохла!
И такой реакции я от себя совсем не ожидала, в первую секунду растерявшись и едва не выронив ружье.
Я увидела его спустя минуту, спокойно и размеренно шагающего со стороны леса с какой-то тушей в руках, которую он благополучно кинул за дом, двинувшись к нам.
Слава богу, в штанах!
В полумраке позднего вечера, к счастью, не было видно ни его поразительных глаз, ни кончиков клыков, которые можно было бы заметить, если подойти к нему близко.
— Разве ты сюда шел не ради собственного удовлетворения? — протянул медведь своим странным низким голосом, по которому я, оказывается, успела соскучиться, а потому постыдно покрылась мурашками, услышав его сейчас.
— А ты кто такой, чтобы говорить со мной так?!
Участковый повысил голос и старался выпрямить спину, но даже я видела, что он струхнул. Определенно.
И в чем-то его, конечно, можно было понять.
Ведь медведь не останавливался, а продолжал идти прямо на него, настолько мощный и высокий, что любой мужчина из поселка, даже самый сильный и большой, почувствовал бы себя неловко рядом с этим великаном.
— Ты кто такой, я тебя спрашиваю?! — рявкнул мужчина, показывая оружие в своих руках, а медведь остановился в десятке шагов от него, ответив резко и твердо:
— Я ее муж.
Меня просто оглушило!
Я больше не слышала, о чем еще говорили мужчины, и не попыталась даже остановить медведя, когда тот схватил ошалевшего участкового с перекошенным лицом буквально за шкирку и просто выбросил за ограду. Как мешок с мусором.