Мефодий Буслаев: другой путь

Лигул только покачал головой, и щелкнул пальцами. На столе появился черный футляр, заляпанный кровью. Арей, прищурившись, проверил его на сюрпризы. Ничего - ни отложенных проклятий, ни даже простейших сберегающих чар. Простая коробка из дерева, даже не обшитая тканью. Мечник осторожно прикоснулся к крышке, откинул ее - и тьма, проникшая внутрь, вспыхнула белым пламенем. Арей тут же захлопнул крышку, с уважением взглянув на футляр.

–  Не ты ли всего миг назад распинался о том, насколько далек Меф от света?
–  Арей насмешливо, но слегка недоуменно посмотрел на горбуна.

Лигул усмехнулся.

–  Если мальчик сумеет обмануть даже этот меч - он пройдет Лабиринт, - горбун покачал головой и неожиданно сварливо продолжил.

–  Достать его было тяжело - так постарайся не просрать так же бездарно, как эйдос своей жены.

Вспыхнув, Арей все-таки ударил - но меч только безо всякой пользы вонзился в кресло. Лигула в нем уже не было.

Глава 2

Бескрайнее море кроваво-черной жижи. Мутные багровые небеса, закутанные темной дымкой. Вместо солнца в вышине виднеется громадная черная дыра, из которой вязким потоком изливается грязь. Я тону в кровавой грязи. Она затягивает в себя, словно болото, заливается в горло, не дает даже вдохнуть. Обволакивает пальцы, не дает зацепиться или хотя бы вскрыть себе горло.

Ни ровной поверхности, ни проблеска света. Только кровавая грязь, которая заливается внутрь тела, сжигает изнутри, разъедает, и словно стремится сожрать. Миллиарды голосов, сливающихся единый гул. Визгливый плач умерщвляемых собственными родителями детей, стоны подростков, забитых насмерть в уличных драках, рыдания изнасилованных, а затем убитых девушек, проклятия погибших в бесчисленных войнах мужчин, хриплые вопли стариков, которые больше никому не нужны. Стоны задыхающихся евреев и линчуемых негров, глухое отчаяние сжигаемых философов, ярость убивающих за веру воинов. Голоса шепчут, кричат, молят, на всех языках мира, от давно мертвых шумерского и египетского до наречий, которые войдут в обращение только спустя несколько веков.

Зло - только этим словом можно описать этот мир. Кристаллизованное, дистиллированное, чистейшее зло. То, к чему я пришел. То, что я заслужил. Мир, который я со...

Вздрогнув, я с грохотом рухнул на пол, скатившись с дивана. Сердце просто раскалывалось от боли, горло будто бы все еще было забито кровавой грязью, и каждый вдох давался с трудом. Меня колотило, но не было сил даже чтобы просто встать.

В окнах резиденции было темно - похоже, я провалялся до ночи. Потихоньку, понемногу, становилось легче - сердце уже не билось, как сумасшедшее, а дышать становилось все проще. Я оперся правой рукой на диван и рывком встал, облокотившись на стену. Я выдохнул, прикрыв глаза. Голова гудела, накатывали волны жара, уже ставшие привычными, а ноги почти не чувствовались. И ведь Арей предупреждал, чтобы я даже думать не смел спать в резиденции.

Выдохнув, я все-таки заставил себя двинуться по направлению к двери на улицу. Здесь невозможно отдохнуть - тьма резиденции выпьет все силы, что восстановятся, и прихватят то, что еще осталось. Только сейчас я заметил большую коробку на столе рядом с диваном. Обычно я бы и не подумал что-то трогать в этом месте, но надпись маркером 'Мефодию' намекала, что для этого случая придется сделать исключение.

В свете фонарика предмет оказался не коробкой, а заляпанным кровью футляром. К нему была кинжалом прибита записка. Похоже, Арей прицепил сообщение первым, что попалось под руку. Такс... 'Открывать ТОЛЬКО вне резиденции'. Буквы предупреждающе сверкнули красным, а после этого бумажка рассыпалась пеплом. И не зря - даже в такой мелочи я чувствовал личный отпечаток Арея, давящий даже в таких маленьких количествах. Вздохнув, я закинул футляр на плечо. Кисть правой руки привычно болела - меч, зачарованный неизвестным магом, упорно сопротивлялся при каждом прикосновении, и даже просто держать его в руках было больно.

Дверь резиденции хлопнула за спиной, и я почти сполз по стене, дыша во всю силу легких. Никогда бы не подумал что грязный, затхлый, наполненный выхлопами московский воздух будет казаться сладким и живым. В один миг мне стало легче - пропало постоянное давление мрака. Это ощущалось даже без истинного зрения - цвета словно стали ярче, а звуки - громче.

На улице никого не было - даже для центра Москвы пять утра это рановато. Я перешел на истинное зрение. Да, все правильно - сама резиденция находится неизвестно где, за моей спиной только телепортационная руна. Мрака тут нет - ну, не больше, чем просто в мире. Совсем его нет только в Эдеме, наверное. Значит, условие Арея выполняется.

Крышка футляра легко и почти радостно отошла в сторону, и я увидел содержимое. Прямой меч, примерно на ладонь длиннее ставшего привычным полуторника из белой стали. Полоса на рукояти была сделана из странного золотистого металла, и это было единственным украшением - ни гравировки, ни даже навершения. Но, не смотря на этот минимализм, меч чувствовался завершенным.

Меч будто бы светился в тусклом лунном свете, не просто отражая, но усиливая падающие на него лучи. Я не мог оторвать взгляда - оружие манило, согревало и ободряло одним своим видом. Меч был красив и... Знаком. Смутно, но четко.

Осторожно, нерешительно, я дотронулся до рукояти - и, вместо привычного электрического заряда, в руку влился ровный поток тепла. Кажется, я потерял на миг сознание - чистая, яркая, мягкая и деликатная волна света прокатилась по телу, смывая налипший за проведенное в резиденции время мрак. Впервые за последние... Лет десять, наверное, я чувствовал себя так хорошо - хотелось смеяться, а боль и усталость, скопившиеся в теле, исчезли без следа.

Я рухнул на землю, прижавшись щекой к теплому лезвию. Это было не тем болезненным жаром, что разносился по телу, сопротивляющемуся мраку, но настоящим теплом - ярким, животворящим и мягким. Не способным обжечь - только согреть. Я потерял контроль над собой - и смеялся, окутанный светом. Благодаря этому мечу я впервые за долгое время почувствовал себя живым. В паре метров от входа в резиденцию мрака, на глазах десятков комиссионеров.

Я почувствовал на себе жесткий, задумчивый взгляд. Арей стоял в десятке шагов от меня, прищурившись. Свет меча жег его глаза, заставляя смотреть в мое отражение в окне, а не прямо. Меч, словно живой, напрягся в моих руках - он знал свои цели, и умел их поражать.

–  Все-таки этот меч тебя признал...
–  голос мечника был странным. В нем смешивалось сожаление и что-то еще, смутное, странное и знакомое.

Я внимательно посмотрел на стража. В его руках не было меча, но, судя по позе, он мог появиться в любой миг. И я чувствовал, уже не понимаю, сам или через меч, но мне не победить в этом бою. Арей размажет меня по улице парой движений, и не важно, чем я буду вооружен.

–  Этот меч из Эдема, верно?
–  не могло что-то подобное быть создано в человеческом мире. Даже просто держа его в руках я меняюсь - давление тьмы, которое излучал Арей, исчезло. Он оставался все той же непреодолимой силой, но не было больше ужаса - только разумное опасение.
–  Что стало с его хозяином?

Вряд ли меч света достался мраку без боя. Но... Я не чувствовал в мече горечи или боли. Он грел руки, и ощущался словно старый друг после долгой разлуки, но никак не снятый с трупа трофей.

Арей молчал, смотря на меня. Его глаза слезились, и хотя он явно пытался разглядеть меч внимательнее, у него не выходило.

–  Если ты спрашиваешь, отобрали ли его у него - нет, - мечник покачал головой.
–  А если хочешь узнать о прежнем обладателе - ищи сам.

Голос мечника был странно пуст - он словно бы был не здесь. Стоп. Я наконец понял, что он чувствует - ностальгию. Он ведь действительно смотрит сейчас не столько на меня, сколько на бывшего обладателя меча. И судя по его лицу - они были достаточно близки.